Так было суждено

— Я же не хочу, чтобы она в такой холод избегала меня где-то на улице.

Светловолосая не раз предпринимала попытки поговорить с Юлей, но кареглазая не позволяла: либо отшучивалась, когда была с Мариной наедине, и говорила, что все в порядке и ни о чем говорить не стоит, либо язвила и огрызалась, когда светловолосая была с Кирой. В итоге ни одна попытка не увенчалась успехом. Впрочем, Марине к провалам было не привыкать, так что она терпеливо ждала той минуты, когда кареглазая все-таки позволит старосте сделать шаг навстречу.

Когда же Кира не менее едко огрызалась в ответ, светловолосая все больше и больше понимала, что это уже не тот человек, которого она искала. Но ведь не могли же поиски быть напрасными? Если девушка вернулась, значит, это обязательно должно было иметь смысл. По крайней мере, именно так хотелось думать Марине.

Светловолосая попросту благодарила судьбу за то, что у нее были и Яна, и Арчибальд — даже несмотря на то, что у Марины была аллергия на котов. Яна, даже если и не могла сказать что-то нужное, она всегда могла что-нибудь ляпнуть невпопад, чем хоть немного поднимала настроение своей подруге. Сероглазая сказала однажды:

— Я не всегда знаю, что сказать, но я всегда могу быть рядом, если тебе это нужно.

Часто Марина, тронутая заботой своей подруги, чуть-чуть улыбалась и отвечала:

— Ты знаешь мой ответ.

Яна знала и поэтому улыбалась еще шире.

В то время, как Марине помогала Яна, Юле помогала Таня. Зеленоглазое такси, как девушка называла Таню, когда ей было грустно, всегда приезжало вовремя. И правда, Таня хоть и была самым обычным человеком, но зато не давала почувствовать Юле все те отрицательные эмоции, которые копошились в исцарапанной душе девушки.

Еще одним приятным моментом был день рождения Вали. Девушка-гора отметила его скромненько — ну, как скромненько… — и со вкусом. Праздновался день рождения в боулинге. Именинница не рассчитала силы, поэтому шаром сбила не только все кегли, но и пробила стену. Юля сделала вид, что она этому удивилась, хотя это было достаточно предсказуемо.

И вот спустя несколько недель наступили долгожданные зимние каникулы. Однако на каникулы могли попасть не все. Проводились зимние экзамены, и если ты не набрал по предметам нужного количества баллов, то ходил на дополнительные занятия на этих самых каникулах. С каким-то неестественным для Юли остервенением, девушка взялась за подготовку к экзаменам. Кто-то шутил, что кареглазая наконец-то взялась за учебу. На самом деле все было гораздо прозаичнее: Юля хотела забить свою голову чем угодно, лишь бы перестать мучиться мыслями о Марине.

Экзамены были сданы — у Юли были на удивление отличные результаты, — и теперь справедливо начинались каникулы. Как обычно: многие ученицы паковали чемоданы и улепетывали на новогодних крыльях к родителям, дабы отпраздновать в семейном кругу. Валя с Владом уехали в первый же день каникул. Девушка-гора решила познакомиться с родителями своего будущего мужа. Затем следом уезжал и Витя. Юля от нечего делать вызвалась проводить его до З.-младшего. Оттуда уезжал нужный парню автобус. Конечно, брат Марины мог поехать и на машине, но на автобусе веселей, пояснял парень кареглазой.

— Присматривай тут за моей сестренкой, ладно?

— Есть у нее нянька. Я тут причем? — окрысилась Юля и недовольно посмотрела на Витю, так как парень посмел задеть ту тему, которую меньше всего хотела затрагивать кареглазая. — Вон любовь ее из отпуска вернулась, хай и смотрит за своей ненаглядной.

— Только не говори мне, что ты тоже по девочкам, — улыбнулся парень. — А то ты так ревностно реагируешь на все то, что касается моей сестры, что я…

— Да как ты…

— Да шучу я! Хватит меня дубасить, — стараясь увернуться от беспрерывно сыплющихся ударов, прохрипел Витя — кажется, Юля попала ему локтем в живот.

— Зато шутить перестанешь!

— Покраснела, — улыбнулся парень.

— На улице холодно, вот щеки и красные!

Витя смеялся, глядя на безуспешные попытки девушки оправдаться. Юля злилась и обещала натянуть парню трусы на уши, если он не перестанет всепонимающе улыбаться. Парень миролюбиво поднял руки и с самым что ни на есть серьезным выражением лица произнес, что нисколько не сомневается в том, что говорит кареглазая, особенно когда девушка мило проговорилась: разговор зашел о фруктах, и Юля сказала, что она любит мандарины. Вспыхнув как паровоз, она поспешно стала отнекиваться, но Витя лишь улыбался и кивал головой в ответ.

В общем, успев по пути к автобусу переговорить на все будничные темы, Юля, зная, как сильно этот вопрос донимал Яну, без зазрения совести спросила о том, гей Витя или не гей, на что парень вновь загадочно улыбнулся и ответил как-то смутно, а затем добавил:

— Ты же не можешь выбрать несколько раз за всю свою жизнь: афроамериканцем ли быть или азиатом. Думаю, ты понимаешь, к чему я веду.

Кареглазая в задумчивости поскребла репу, поднатужилась, но в итоге поняла, что имел в виду Витя, только тогда, когда парень уже садился в автобус.

Стуча в стекло автобуса — парень как раз сидел возле окна, — девушка, радостно размахивая руками и нагоняя метел вокруг себя, затараторила:

— Я поняла!!! Вить, я поняла!

Парень, сперва не понявший, о чем идет речь, удивленно моргал глазами, пожимал плечами, разводил руки в стороны и качал головой, однако спустя пару минут — Юля уже начинала злиться оттого, что ее, королеву Едасити и Хавчиклэнда, не понимают — парень все понял и, кивнув, мол, да понял я, понял, умчал в снежную даль.

Следующей должна была уезжать Ира. Но, к сожалению кареглазой, Юля не смогла проводить девушку, так как голубоглазая уезжала рано утром. Ее отец, человек, который любил рано вставать — считал, кто рано встает, тому бог подает, — приехал за девушкой аж в пять утра. Не сказать, что Ира уж больно удивилась, когда отец разбудил ее за полчаса до выхода, но как-то не привыкла она вставать в половину пятого — обычно она ложилась в это время, когда была бессонница.

Голубоглазой повезло: вещи у нее были собраны с вечера. Кучи книг, которые девушка успела накупить в книжных магазинах З.-младшего, заняли весь чемодан Ани, так как у Иры места уже не было. А рыжая, чувствуя себя героем, решила помочь подруге и одолжила чемодан, который визжал как истеричка, так как трещал по швам — книг было очень много.

Именно Аня успела проводить Иру, а затем, зевая, поднялась в свою комнату, легла на кровать — девушка не помнила, чью — и тут же вырубилась. А проснулась в скором времени оттого, что кто-то бесцеремонным вихрем ворвался в комнату, снес стул, навернулся, чуть не сломал шею и смачно ругнулся. Да, эта была Юля, которая получила сообщение от Иры. В нем как раз говорилось о том, что голубоглазая просит прощения за то, что девушки так и не смогли попрощаться.

— Она и правда уехала, — всхлипнула кареглазая.