Так было…(Тайны войны-2)

Германские армии отступили к старой границе, укрылись за долговременные укрепления линии Зигфрида. Но оборонительная линия, протянувшаяся от Швейцарии до побережья, уже не имела того значения, как прежде. Несколько лет назад Гитлер приказал снять вооружение с линии Зигфрида и использовать его для оборудования Атлантического Вала. Теперь на линии Зигфрида стояли пустые казематы, из орудийных амбразур торчали стволы ручных пулеметов…

В ту осень Леон Терзи переживал необыкновенный подъем. В глубинах его существа бродили по-весеннему буйные токи, вызывавшие трепетное стремление жить и бороться… Все теперь волновало его, влекло и зажигало.

Леон снова вернулся к журналистской работе. Он проводил дни в редакции или в разъездах и возвращался домой поздно, взволнованный и усталый… Лилиан встречала его с легким укором в глазах, но разве могла она сердиться… Он обнимал ее, они усаживались на своем любимом диванчике под торшером в его комнате, и Леон начинал рассказывать все-все, что случилось с ним за день….

Иногда Леон выкраивал время, чтобы заняться своей книгой или записать в тетрадь новые впечатления, новые события, участником которых он был.

Лилиан уходила спать, а Леон присаживался к письменному столу и писал, писал, пока, спохватившись, не замечал, что близится утро… Терзи оставлял тетрадь на столе, чтобы Лилиан днем прочитала его записки, и часто эти записи заставляли Лилиан задумываться над тем, что накануне рассказывал ей Леон.

Вот одна из таких записей в тетради Леона Терзи:

«Коммунисты называют себя «партией расстрелянных»… Какой глубокий смысл лежит в этих двух суровых словах!.. Ведь в борьбе с германским фашизмом французские коммунисты потеряли семьдесят пять тысяч своих лучших людей. Я всегда вспоминаю Габриеля Пери — он стал моим духовным наставником. Шарль Морен достал и передал мне запись последнего допроса Габриеля в день его казни. Его последние слова звучат в моих ушах.

«Годы не сделали меня скептиком и не поколебали моих убеждений. Вероятно, потому, что коммунизм я воспринял не как застывшую формулу, а проникся сокровенным смыслом его идей.

Это уберегло меня от духовного прозябания, то есть, иными словами, от жизни без цели, от бесплодного существования. Я не отрекся от горячих верований моей юности. Этого сознания достаточно, чтобы украсить человеческую жизнь, сделать ее если не счастливой, то достойной».

Габриель Пери был одним из первых расстрелянных коммунистов. В борьбе с фашизмом французские коммунисты понесли самые тяжелые потери. Поистине это партия расстрелянных за свободу, за Францию!.. Недавно и я стал членом этой партии. Я прошел путь Свидетеля до Участника великих событий… Как благодарен я Шарлю, его бесследно пропавшему другу Симону — молодым коммунистам, которые обратили меня в свою веру… Теперь я стал лучше видеть, лучше слышать, глубже чувствовать и понимать… Теперь уж по-иному я напишу свою книгу.

Ныне Франция освобождена. Все твердят, что ее освободили англичане и американцы. Я не хочу преуменьшать заслуг рядовых солдат, они вынесли главную тяжесть вторжения. Но в том-то и дело, что вспоминают не солдат, а генералов…

А сами французы, русские, антифашисты других европейских стран? Разве они не освобождали Францию! Мы четыре года ждали вторжения через Ла-Манш, но все эти годы мы продолжали бороться. Своей борьбой мы помогли русским, которые тоже ждали второго фронта.

Если бы только подсчитать, сколько германских дивизий отвлекли на себя патриоты Европы — французы, итальянцы, югославы, греки, словаки, поляки, ну и конечно партизаны Советской России, — получатся разительные цифры. Антифашисты Европы отвлекают больше германских сил, чем второй фронт… Почему же прославляют одних генералов?!

Немцы снимали с фронта полки и дивизии, чтобы бороться с французскими патриотами. Я побывал в департаменте Крез. Там много холмов и глухих оврагов, склоны которых покрыты лесами. Во время оккупации в департаменте обосновались отряды маки, они прогнали оттуда гитлеровцев. Немцы бросили три дивизии, чтобы разгромить партизан. Бой длился целые сутки. Фашисты потеряли больше шестисот человек убитыми… Казалось, что сопротивление в департаменте подавлено. Но прошло две недели, и отряды маки подстерегли здесь большую колонну немцев и начисто разгромили ее в глубоком и тесном овраге.

Недавно мне рассказали подробности восстания на Корсике. Им руководил Франсуа Витторио, бывший комиссар Интернациональной бригады в Испании. Надо преклоняться перед мужеством суровых корсиканцев! В боях с оккупантами они без посторонней помощи разгромили на острове несколько дивизий противника. Немцы и итальянцы потеряли в этих боях сто пятнадцать тысяч человек убитыми, ранеными и взятыми в плен. А ведь против регулярных англо-американских войск в Северной Африке сражалось не больше солдат. Вот вклад корсиканцев в победу над фашистской Германией!

В боях за Францию нам помогали советские люди. Не только там, на советско-германском фронте, но и здесь, в наших городах, селах, на французских полях.

Как хочется мне написать о них хорошую книгу! Я помню слова Симона Гетье, который воевал когда-то в Испании. Он сказал: «Советские люди составляют передовой отряд большой интернациональной бригады…» Как это верно!.. Я записал в блокнот несколько фактов, несколько эпизодов борьбы. Каждый эпизод может быть главой героической книги.

Курьер, приехавший из Безансона в Национальный совет Сопротивления, сообщил, что там, в Безансоне, сформирован полк из советских военнопленных, бежавших из лагерей. В полку тысяча тридцать солдат и офицеров. Он действовал вместе с французскими партизанами. В первые дни боев полк захватил у немцев пятьсот винтовок и Около сотни автомашин. Советский полк участвовал в освобождении наших городов Монд, Флоран, Аль, Ним, Шенрок. Этот полк освободил от фашистов большой район Центральной Франции.

В Альби тоже сформировался полк советских военнопленных. Они захватили Альби, Костр, Сутак, Кормо…

Пятьсот восставших советских пленных захватили город Радея. Они перебили немецкий гарнизон и держались до тех пор, пока к ним не подошли французские партизаны.

По всей Франции были разбросаны отряды советских партизан, которые назывались именами русских городов. Были отряды «Сталинград», «Москва», «Ленинград», «Каховка»… Эти отряды дрались за французские города Тулон, Ниццу, Авиньон, Гренобль.

Неужели же русским людям, сражавшимся за Францию, не установят гранитного монумента!

Хочу отдельно записать еще одно событие — русские отбили у немцев город и порт Сен-Назер, который так памятен нам с Лилиан… Мы плыли к берегу с взорванного парохода, а за нами следом надвигалась волна пылающей нефти… Эти огненные волны казались мне самим-фашизмом, войной, захлестнувшей Францию… Тогда я почувствовал, как дорога мне Лилиан… Моя любовь — саламандра, рожденная в огне… Как люблю я мою Лилиан!»

Лилиан закрыла тетрадь, осторожно положила ее на стол и прошептала:

— Я тоже люблю тебя, мой Леон!

Иногда на квартиру Терзи забегал Шарль Морен, чтобы поболтать за стаканом вина или кофе, который непременно готовила Лилиан с появлением Шарля в их доме. Она великолепно умела его готовить…

Однажды они сидели в гостиной, и Лилиан принесла им кофе. За окном поднималась громада Нотр Дам, и каменные химеры гнездились на его кровле рядом с резными ажурными колокольнями. Говорили о книге, которую заканчивал Терзи. Шарль кивнул на химер и спросил: