Так и живём

– Купите книгу. Очень интересная, свежий сюжет, – мямлит никому неизвестный высокий сухощавый писатель, явно стесняясь своего положения.

«Да разве так продают? Кто ж с такой рекламой купит?– сочувственно глядит на него народ. – И не слышно, что ты там бормочешь, надо как другие орать на весь вагон: «Лучшая в мире! Таких ещё не было в истории человечества! Последний экземпляр!» Сразу расхватают, ещё и подраться могут за последний экземпляр. Доставай другой «последний» и двигай в следующий вагон – вот и будешь богат и знаменит, а то стесняется… При сегодняшней жизни стесняться не принято. Вот дурачок – ушёл, ничего не продавши».

А это что за шум? – Дверь тамбура опять с грохотом распахнулась. Появились двое мужиков с видом только что выпущенных из тюрьмы – низкорослые, обросшие и явно в подпитии: один – гармонист, другой – певец.

Народ, успевший заскучать после писателя-интеллектуала, вздрогнул от кабацких воплей:

– Концерт по заявкам! Чего желаете послушать, дамы и господа? – орал гармонист.

Пассажиры уже ничего не желали. Только бы их оставили в покое.

– Споём любую песню, ну давайте, давайте, заказывайте! – подбадривал публику гармонист, певец при этом вращал осовелыми глазами.

– Мурку могёте? – сразу догадавшись, откуда гастролёры, крикнул хитрый дядька с прищуром, жевавший черный хлеб в прикуску с одесской колбасой.

– Мурку, так мурку, – орал гармонист, – только все подпевают! – развернул он свою весёлую гармонь. Народ в вагоне заулыбался, вмиг развеселился. Вагон наполнился залихватской тюремной песней. Всё, пошло-поехало.

И так всю дорогу из Москвы до Твери, что-нибудь да происходит – не заскучаешь. Да ещё и товар кой-какой приобретёшь.

ОДИНОКИЕ ДУШИ

Волк остановился, несколько секунд пристально глядел ей в глаза и вдруг прыгнул, метясь вцепиться в горло. Все это могло печально кончиться, если б.… Но всё по порядку.

Валерия, или просто Лера, жила на самом севере Тверской области в маленьком старинном городке. За рекой Мологой уже начиналась Вологодская область. Городок со всех сторон был отделён от мира многокилометровыми лесами. Леса эти в полном смысле слова были дремучими, тёмными. В основном росли в тех местах высокие прямые сосны, а под соснами – мох, в котором в зависимости от сезона появлялись то черника, то брусника, то клюква. Мох покрывал ямы и ухабы, и ходить по нему было тяжело. Пока насобираешь ягоды, так наломаешься…. Вот почему они на рынке такие дорогие.

Лера жила в этом городке уже восемь лет, с тех пор, как развелась с пьяницей-мужем; разменяла квартиру в Перми, и купила здесь просторную двухкомнатную. В то время ей хотелось, во что бы то ни стало, уехать подальше от тех мест, где муж похитил у неё десять молодых лет жизни. Теперь ей было уже пятьдесят. Физически она была ещё здорова и энергична. Возле дома у неё был небольшой огородик, где она соорудила себе гимнастический снаряд. Садилась на скамью, закрепляла ноги и накачивала пресс. От таких упражнений у неё не было ни жиринки лишнего веса. У Леры было довольно оригинальное лицо, в нем угадывалось что-то восточное – слегка раскосые карие глаза, смуглая ровная кожа, тёмные волосы.

Лера нигде не работала. Последнее в городе производство – маслокомбинат закрыли полгода назад. А больше работать было негде. Молодежь уезжала и где-то потом оседала. В городе оставались в основном старики да пьяницы. Работала, правда, школа, почта, больница да библиотека, но рабочих мест всё равно не хватало.

Леру выручали ягоды. Она их собирала, как только они начинали поспевать, а потом ходила по ягоды всё лето до самой поздней клюквы. Сначала собирала возле дома, потом уходила всё дальше и дальше в лес, а когда и там было собрано, садилась на велосипед и уезжала за пять километров. Там прятала свой велосипед в кустах и ползала по кочкам и мхам. Тем и зарабатывала себе на жизнь. Ягоды потом сдавала перекупщице из соседнего дома. А та возила их на рынок в Москву. Поговаривали, что в здешних лесах водятся волки, кабаны, медведи. Но никто их не видел, а потому к возможной встрече с дикими зверями относились легкомысленно и не думали об этом. Да вроде и не было пока никаких случаев. Вот только однажды Лера, как всегда, села на свой велосипед и поехала в дальний лес за железную дорогу. Она давно уже приметила одно место, где было много брусники. Но когда приехала туда, ничего не могла понять: все кусты были помяты, и ягод было совсем немного. Что такое? И вдруг она явственно увидела свежие следы медведя. Он, видно, отобедал совсем недавно. Лера почему- то не испугалась тогда и спокойно стала искать другое место с ягодами. Не могла же она уехать с пустыми руками. И только вечером, ложась спать, вдруг подумала: а ведь она могла наткнуться на медведя, хорошо, что разминулись.

Лера очень любила лето. Это была пора и работы и отдыха. Недалеко от её дома протекала ещё одна река, не такая широкая, как Молога, но купаться в ней было одно наслаждение. Вода в ней была рыжая, чистая и спокойная, а берега необыкновенно живописные. Купаться Лера ездила тоже на велосипеде, проезжала мимо бывшего маслокомбината; видела, как его территория уже заросла травой, молодой порослью деревьев. Обидно и тоскливо становилось. Плавала она хорошо. Плыла сначала против течения, далеко-далеко, а уже назад – по течению реки. Усталая и голодная возвращалась домой. Там сначала лежала на своей лоджии, оборудованной под спальню, а потом обедала. Никто её не торопил, не подстёгивал, делала, что хотела. Так проходили лето и осень.

Но вот наступала зима. Природа преображалась. Сосны задерживали снег, складывая его в пышные сугробы. Лера каталась на лыжах, любила читать. Книги она брала в библиотеке. Но целый день не будешь кататься на лыжах и читать. Скука и тоска подкрадывались к ней с наступлением холодов. Одиночество охватывало её своим бесчувственным покрывалом. От белизны снегов и невозможности выбраться лишний раз из дома щемило сердце. Она даже не могла поехать в гости к сыну, который жил с женой и маленькими своими дочками в Петербурге. Это был сын от первого её брака. Она очень любила своего первого мужа, который умер очень рано. Конечно, сын присылал иногда ей деньги, но она знала, как тяжело они ему доставались, и тратила только на самое необходимое, главным образом на скромное питание. Внучек она не растила, а потому не испытывала к ним особенных чувств. Сам же сын к матери приезжал тоже редко, так как страдал сахарным диабетом, и отпуск обычно использовал, чтобы подлечиться. Так что зимой Лера чувствовала одиночество во всей своей полноте. Оно усугублялось ещё и тем, что от природы она была тонким человеком. В компании соседки Тони ей скоро становилось скучно, так как все их гулянки сводились к банальному пьянству, а ей хотелось чего-то другого, а чего, она и сама не знала, но чего-то нового, необыкновенного, чего она не могла увидеть в своём городке. Она была уверена, что в Москве уж точно живут одни образованные и культурные люди. Вот где надо искать знакомства.

В газете «Крестьянская Россия» печатались объявления о знакомствах, и она стала регулярно покупать эту газету. В основном в ней печатались объявления пожилых женщин, которые всё ещё надеялись найти «спутника жизни». Мужских объявлений почти не было.

Как-то раз она решила сама подать объявление – чем чёрт не шутит. К своему удивлению получает она как-то письмо. Пишет ей москвич, желает приехать в гости познакомиться. Лера обрадовалась и испугалась одновременно. Ответила, мол, приезжайте; написала, что ехать из Москвы надо либо восемь часов на автобусе, либо добираться на поезде. Стала ждать.

Долго ждать не пришлось. Приезжает к ней этакий беззубый плюгавенький мужичок лет шестидесяти. Как только она увидела его, расстроилась. Но всё же, что делать, повела в дом, накормила ужином. В подарок он привез ей керамическую сахарницу. После ужина постелила ему в одной из своих двух просторных комнат постель.

На утро он спрашивает:

– Где тут у вас можно зубы вставить? В Москве мне дорого.

Лера поняла, что она ему тоже не понравилась, раз такие вопросы задаёт.

– Да ты сюда приехал зубы вставлять, что ли? – спрашивает.

– А сколько это у вас стоит? – гнёт он своё.

– Знаешь что, уезжай,– говорит Лера. Не похож он был, даже отдаленно, на мужчину, которого она хотела бы видеть в своём доме. Всё же разрешила ему пожить три дня, всё-таки сама пригласила в гости. Зубы он, конечно, не вставил, только договорился, чтоб его поставили на очередь, мол, приедет ещё. Когда он доложил об этом Лере, она была в отчаянии, набралась храбрости и твердо сказала ему:

– Знаешь что, содержать тебя тут я не намерена. Ты мне ничего не даёшь на еду. Отдохнул от Москвы и довольно. Уезжай вставлять себе зубы, где хочешь, а мне ты не нужен.