Так не бывает!
Шрифт:
– Они нам не враги! – искренне выпалил вдруг Сеня.
– Ага! Предатель! – торжествует Мальвина. – Спасибо. Этого мне вполне достаточно для твоего разоблачения. В общем, что я хочу сказать? Я здесь, чтобы в особом порядке оповестить тебя о том, что высшее руководство приговаривает тебя к немедленной ликвидации. Формальность, конечно, но мы уважаем твои былые заслуги. Твоим родственникам будет объявлено, что ты пал жертвой собственного эксперимента. Прибор мы забираем. Тело пришельца тоже. Здесь ты был прав – надо бы его просто вскрыть.
– Какая же ты…
– Шлюха-убийца? – перебивает Мальвина. – Я знаю, дорогой. Я знаю.
За
Несколько десятков фигур с головами, похожими на дыни, и лицами, которые раньше казались бы ему одинаковыми, столпились вокруг стола, на котором лежал Сеня. Он хотел было что-то сказать, но понял, что у него нет не только рта, но и языка, и зубов. Ощущение было не из приятных.
– Это тебе больше не нужно, – передал ему мысленно один из них.
– Кто вы? Где я?
– Мы друзья. Ты дома. Расслабься. Тебе нужно поспать.
Сеня вдруг понял, что и впрямь чувствует острую слабость. Он оглядывает своё тело и видит серую кожу и шестипалые руки. Прислушавшись к своим ощущениям, учёный замечает, что ему совершенно необязательно дышать. Ну и не надо. Это слишком утомительно.... И как уютно и тепло здесь! Это мой дом. Мои близкие рядом. Глаза слипаются сами собой.
– Спи с миром, Сеня. Завтра будет новый день.
Конец.
Мои нервы горят восприятием
Настя
"Пощади, Господи! Эта погода сведёт нас в могилу!", – думала Лена, закрывая за собой дверь. Она всё ещё ёжилась от холода. На улице влажный ветер обжигал кожу и пронзал одежду как горячий нож масло.
Дальний Восток. Страна крайностей и контрастов. Уехать в эту глушь было большой ошибкой. Но хотя бы этот день позади!
– Лен, ты? – спросил муж.
– Нет.
– Иди есть.
Пока она раздевалась, её длинные светло-русые волосы зацепились за золотой крестик, подаренный отцом на шестнадцатилетие. Единственная вещь, которая их ещё связывала. Она чуть не задушила себя, пытаясь освободиться.
– Блин!
Когда с этим было покончено,
взгляд Лены упал на полку. На ней лежали письма. В душу прокралось странное щемящее предчувствие. Она поняла, что почему-то боится этой стопки конвертов и газет.– Ты почту смотрел?
– Не-а.
Новость о смерти младшей сестры не вызвала у Лены слишком сильных чувств. А могло ли быть по-другому? Да, она поплакала, вспоминая о лучших моментах детства. Но их было не так уж и много, а когда они подросли, между сёстрами и вовсе вырос незримый барьер.
С тех пор как оказалось, что мама указала в завещании единственным наследником Ольгу, между ними не могло быть прежнего тепла. Лене всё время приходилось жить с мужем на съёмных квартирах, бесконечно откладывая зачатие желанного ею ребёнка до лучших времён. Времён, которые уже не наступят… Ну а младшая, скажем так, нравственно дезориентированная сестра получала в своё пользование и деньги, и их старую Тойоту, и просторную квартиру – ну в очень удачном районе. Трёхметровые потолки, школа, детский сад и парк рядом с домом – словом, всё, о чём только может мечтать человек.
Лена не стеснялась своих желаний. Разве это не нормально – желать для себя лучшей жизни? Но, увы, жизнь – не коробка конфет. Она научила Лену, что желания и действительность столь же непохожи, как две стороны Луны.
Папа говорил, что Господь всегда испытывает нас самым неожиданным образом. А ещё, что лучший способ рассмешить Бога – рассказать ему о своих планах… Достойный и глубоко верующий человек, он собирал деньги на реставрацию церкви, но погиб в автокатастрофе, когда Лене было шестнадцать – через три дня после её дня рождения.
Мать тогда окончательно потеряла веру и совершенно оскотинилась. Поладить с ней стало невозможно. Когда Лена вышла замуж за Букина и уехала из дома, та видимо решила, что заботиться о дочери больше нет надобности. С тех пор Лена не знала ничего, кроме нужды и работы. Но на связь с семьёй она и сама практически не выходила, частично конечно же из желания доказать, что она может жить сама по себе, хотя в основном из-за того, что каждый разговор с родными оставлял на её душе очередную незаживающую рану.
С Божией милостью, они справлялись и сами. Букин – трудолюбивый и добрый мужик, и, к сожалению или к счастью, она полюбила его именно за это, а не за размер его зарплаты. Даже сейчас, когда его фирма разорилась, а он сидел без работы и периодически выпивал с друзьями за её счёт, она была послушной и хорошей женой. Лена считала такую любовь благочестивой и бескорыстной, а потому заслуживающей поощрения.
Но матери муж никогда не нравился. В свойственной ей насмешливой манере она прямо говорила: "Лёшка твой – балбес. Он и за деньги не отличит хер от жопы. Только и может, что сидеть и глазами хлопать".
Никогда в карман за словом не лезла… И что только отец в ней нашёл? И как она могла так унижать её? А потом и вовсе лишить семейного человека прав на имущество и оставить всё Ольге и её странненькой внебрачной дочери – по сути, ублюдку.
Каждый раз, когда Лена пыталась проникнуть в мотивы матери и сестры, ум её наталкивался на непреодолимые препятствия. Это было просто непостижимо… Даже Тойоту! Чем я хуже? Ладно – квартира. Пусть – на то посмертная воля нашей сумасбродной мамаши. Но машина?… Неужели на том свете не сошлась бы бухгалтерия, если бы они немного нарушили условия завещания, и вторая сестра получила бы часть семейных благ?