Так поступают в свете

Милламент(продолжает читать стихи).

В ней роль навязывать хитрей,Чем самый искушенный лицедей.

Звучный Саклинг [65] !

Сэр Уилфул. Чего-с? Про что-то вы, сударыня, неподобное говорите!.. Я, хвала небесам, в семье старшой.

Милламент. Мужлан! Варвар, гот [66] !

Сэр Уилфул. Я непременно обучусь вашей тарабарщине, сестрица, только покуда я буду отвечать по-нашему, по-простому.

65

Непереводимая игра слов: Саклинг — фамилия поэта, suckling (англ.) грудной ребенок, сосунок. Сэр Уилфул возмущен, что Милламент считает его младшим братом в семье Уитвудов.

66

Варвар, гот! — В XVII и начале XVIII в. слова "гот", "готический", "готизм" имели пренебрежительный оттенок и употреблялись для обозначения отрицательных сторон средневековой жизни и искусства. Так как готы и другие древние германские племена были победителями античного Рима, то для приверженцев классицизма они были прежде всего разрушителями, губителями наук и искусств, античной культуры вообще.

Милламент. У вас ко мне какое-нибудь дело, сэр Уилфул?

Сэр Уилфул. Сейчас вроде бы нет, кузина: просто осмелился зайти узнать, не желаете ли совершить вечерком прогулку, и, коли я вам не в обузу, может, нам вместе пройтись?

Милламент. Вместе? Для чего же?

Сэр Уилфул. Не для чего. Так просто, чтоб прогуляться.

Милламент. Терпеть не могу прогулки. Деревенские забавы! Не выношу деревню и все, что с ней связано.

Сэр Уилфул. Вот как?! Вот как?! Поди ж ты! Похоже, оно точно. В городе-то развлечений поболее, театров там и разного прочего, этого не отнять.

Милламент. О l'etourdie! [67] A я вот ненавижу Лондон.

Сэр Уилфул. Это вы перехватили, голубушка! Да разве возможно враз и то ненавидеть и это? Конечно, и город иному не по сердцу. Только одним подавай город, другим без деревни невмочь. Похоже, и вам бы так: либо то, либо это.

67

Вертопрах, ветреник (франц.).

Милламент. Ха-ха-ха! Похоже, оно точно. Ну еще что скажете?

Сэр Уилфул. Да сейчас вроде бы ничего, кузина. Оно ведь как: знаком тебе стал человек, глядишь — и ты разошелся, куда там! Небось, поняли, про что я… Ну да время покажет. А покуда, как говорится: поспешишь — людей насмешишь.

Милламент. Раз вам нет во мне никакой надобности, вы меня очень обяжете, сэр Уилфул, если удалитесь. У меня тут дела…

Сэр Уилфул. Все, кузина, конец. Побеседуем, когда вам будет охота. Можно и сейчас — можно и потом, и потом-то ничуть не хуже. Все едино. Да-да, а коли имеется какая неотложность, так у нас-то никакой спешки нет. Не горит, как говорится. Так что, мое вам почтение, кузина. Только дверь заперта.

Милламент. А вы пройдите через ту, сударь.

Сэр Уилфул. Мое вам почтение. Уж не взыщите, я пойду к своим. (Уходит.)

Милламент. Ну и ну! Ха-ха-ха! (Читает стихи.)

Как Феб, влюблен, он Феба пел нежнее… [68]

Входит Мирабелл.

Мирабелл(продолжает стихотворение, начатое Милламент).

68

Как Феб влюблен, он Феба пел нежнее… — третья строка стихотворения Уоллера, которое ранее читала Милламент. Вошедший Мирабелл заканчивает куплет.

Она милей, чем Дафна, но скромнее.

Не от меня ли вы заперлись, чтоб вас не найти? Или эта милая уловка означает, что здесь конец моей погоне и приз за нее: бежать вам некуда.

Милламент. Какое тщеславие! Но вы ошиблись. Вам придется ловить меня до последней минуты. И хотя, пожалуй, мне пора замуж, надеюсь, вы будете так настойчивы, словно я вот-вот постригусь в монахини. Так что, готовьтесь уговаривать меня до последней минуты и даже после.

Мирабелл. Как? Еще и после?

Милламент. Я б почла себя жалким созданием, неспособным дарить радость, если б сдалась с постыдной легкостью и лишила поклонника приятных трудов увещевать меня.

Мирабелл. А разве вам не известно, что когда милость дарят после длительных и нудных просьб, цена ее падает: дающему меньше чести, а получающему — радости.

Милламент. Так в жизни; в любви — все иначе. Мне противен любовник, который хоть на миг решит, будто успехом в любви он обязан себе, а не великодушию дамы. В природе нет ничего бесстыднее самоуверенного, дерзкого мужчины, убежденного в своей неотразимости. Даже педантское высокомерие мужей кажется мне более позволительным. Нет, я только тогда выйду замуж, когда обеспечу себе право свободно жить и развлекаться.

Мирабелл. Вы что ж, хотите иметь и то и другое до брака? Или сейчас вы готовы удовольствоваться первым, а со вторым согласны подождать до завершения брачной церемонии.

Милламент. Слушайте, не дерзите! Воля ты моя, волюшка — я с тобой не расстанусь! Ужель мне распроститься с тобой, мое надежное одиночество, с вами, мои милые размышления! Проститься с вами, утренние грезы, сладостные пробуждения, ленивая дремота — о douceurs [69] , о someils du matin [70] ! Нет, нет и еще раз нет! Запомните, Мирабелл, я почти целое утро буду проводить в постели.

69

Сладость, нежность (франц.).

70

Утренние сны (франц.).

Мирабелл. Тогда я буду вставать ни свет ни заря.

Милламент. Вставайте, когда вам охота, бездельник вы этакий! И смотрите, не смейте никак обзывать меня. Запомните, я этого не потерплю!

Мирабелл. Обзывать — вас?!

Милламент. Ну да, женушкой там, душечкой, лапушкой, ягодкой, конфеткой и другими разными тошнотворными кличками, которыми обычно щеголяют супруги. Так вот: я этого не выношу. Мы с вами, милый Мирабелл, не будем ни ластиться друг к другу, ни целоваться-миловаться на людях подобно тому, как поступают леди Сюсюкл и сэр Напролом. Не будем в первое воскресенье после свадьбы кататься в новой коляске по Гайд-Парку [71] , провожаемые взглядами и шепотом встречных, чтоб потом никогда больше не появиться вместе. Словно в первую неделю мы исполнены взаимной гордости, а в последующие годы стыдимся друг друга. Мы не станем ездить вместе по гостям и в театр. Будем сдержанны и учтивы: до того сдержанны, что люди подумают — мы целый век женаты, а учтивы так — ну точно не женились вовсе.

71

Гайд-Парк — один из старинных лондонских парков, наиболее тесно связан с жизнью и историей Лондона, в чем несомненную роль сыграли его гигантские размеры (250 га), удобное местоположение и то, что он был открыт для публики раньше, чем другие королевские парки, — еще в 1637 г., то есть накануне английской буржуазной революции.

Мирабелл. Каковы еще ваши условия? Пока все, что вы говорите, вполне здраво.

Милламент. Так, пустяки! Чтобы мне не мешали посещать и принимать, кого я вздумаю; переписываться с кем захочу — никаких вопросов и строгих взглядов! Носить, что мне по нраву; разговаривать, о чем пожелаю; чтоб меня не заставляли беседовать с противными остроумцами, потому что они наши приятели, и водить дружбу с глупцами, потому что они, видите ли, ваша родня. Буду выходить к столу, когда мне вздумается, иногда — как найдет каприз обедать у себя в гардеробной, и чтоб никаких "что?" и "почему?"! Не хочу, чтоб врывались в мой кабинет, чтоб мешали мне царить за чайным столом: вам придется наперед спрашивать разрешения, если вздумаете принять участие в наших чаепитиях. И наконец, в какой бы комнате я ни сидела, вам непременно следует постучаться, прежде чем войти. При таком договоре, если у меня достанет сил выдержать вас подольше, я мало-помалу ужмусь до размеров обычной жены.

Мирабелл. Вы запрашиваете вдвое за каждое блюдо! Разрешите и мне выдвинуть свои условия, а то как бы не вышло, что ко времени, когда вы ужметесь до размеров обычной жены, я, чего доброго, перещеголяю размерами обычного мужа.

Милламент. Говорите, извольте. Выдвигайте условия, не скромничайте!

Мирабелл. Благодарю. Так вот: во-первых, я настаиваю, чтобы все знакомые были для вас равны; чтоб вы не избирали себе в наперсницы какую-нибудь представительницу своего пола — этакую закадычную подружку, которая доверит вам свои сердечные тайны и начнет подбивать вас на откровенность. Не вздумайте держать ее при себе вместо приманки, чтоб она, укрывшись под маской, высматривала вам кавалера в театральной давке, а потом тащила вас домой в притворном страхе, когда вам придет в голову, что вас узнали. Тут вы приметесь бранить меня за то, что я пропустил спектакль и испортил вам удовольствие; и делать все это лишь затем, чтобы испытать меня и проверить мою верность.