Так произошло

Джонатан сжал челюсти до того состояния, при котором он смог ощутить, как скрипят трущиеся друг о друга волокна его жевательных мышц.

Если эта работа не была бессмысленна, если это все было важно, если это все имело начало и итог, то… То почему же ты вообще споришь со мной?

Медленно, словно бы доводя свой аргумент до разума Джонатана с расстановкой, его отражение проделало путь, прежде чем устроиться перед своей отражающейся раковиной, сложив руки перед собой, создав подставку для своего подбородка, будто бы приготовившись к дальнейшему разговору.

Ну же, Джонатан? Я жду.

Джонатан, глядя в глаза своему двойнику, скрипнул зубами так громко, что на секунду ему показалось, будто бы непроизвольно он сломал себе несколько зубов.

Я…

Джонатан приготовился к наиболее едкому и ядовитому ответу, что он только мог сказать — но слова не шли ему на ум.

Я…

Он… Он что?

Я…

Он стал правителем Гленн, безусловно. Король Гленн, могущественный маг и влиятельный правитель — что стало причиной этого? Его размышления? Нет — стечение обстоятельств и его действия, Айса и сложившаяся ситуация возвели его на этот Олимп.

Я…

Он воспитал Синдер благодаря своим измышлениям? Нет, Джонатан не посвящал в своей строгой моральной модели времени воспитанию Синдер, как и не прорабатывал этот вопрос в рамках его парадигмальной установки — он просто жил, учил Синдер и закрывал глаза на возникающие проблемы в ее восприятии — до тех пор, пока не стало слишком поздно… А может быть, изначально не хотел этого замечать — как эта мысль укладывалась в его…

В твою столь точную, упорядоченную, статичную картину мира…

Джонатан всегда пытался сделать все для того, чтобы уложить все по полочкам. Распределить роли, объяснить феномены, измерить по линейке комплекс правил и в конце концов создать некую идеальную модель всего на свете. Магия, мораль, государство, отношения — Джонатан всегда действовал для того, чтобы создать некую совершенную модель, способную объяснить все. Раз за разом он отказывался от сна и действий для того, чтобы вновь обратиться к уже собранному мануалу — свериться с ним, пройдясь по списку правил перед его глазами — и, если собранный свод правил не отвечал на поставленный перед ним вопрос — Джонатан начинал все заново. Зачеркивал свои предыдущие труды и начинал новое описание собственной морали — вновь примерял новые факты и выводил новые теории, базирующиеся на новых фактах и логике.

Я…

С научной точки зрения Джонатан был выдающимся примером лучшего ученого — пусть и в области философии — что только мог существовать. Каждый новый факт становился причиной для нового мысленного эксперимента, а любые противоречивые факты проверялись вновь и вновь. Старые, устаревшие модели отбрасывались, оставляя не больше, чем сухой набор фактов, на основе которых Джонатан приступал к созданию новых теорий — на этот раз более полных и обоснованных, куда более точных и выверенных, однако…

Однако — применим ли научный подход ко всей жизни?

Джонатан медленно выдохнул, отстраняясь от раковины, прежде чем взглянуть на зеркало — на себя, смотрящего на него из зеркала с насмешкой.

Ну, давай проделаем весь этот путь в очередной раз — нам ведь не впервой, не так ли, Джонатан? Решение ведь было принято уже давно — так давно, что никто на самом деле и не задумывался о нем в прошлом, не так ли? Все эти длительные размышления, возвышенные теории — они ведь не служили инструментом размышления — они служили инструментом оправдания, разве нет?

Отражение Джонатана вздохнула, пожав плечами еще раз, казалось бы, совершенно незаинтересованное в собственной речи.

Каждый раз — разве нет, Джонатан? Каждый раз, пребывая к этому моменту — ты уже обладал ответом на свой вопрос, разве нет? Предать ли Мантл, стать ли королем горы Гленн, спасти ли Синдер Фолл из ее приемной семьи — каждый раз ты принимал решение до того, как ты совершал все действия — и все же каждый раз, придя к этому решению, еще до его исполнения, ты подвергал себя новой и новой пытке — «рационализации», пытаясь не вывести подходящий для себя план действий — а подвести черту, объяснить себе — и всему миру — почему избранный тобой план действий является самым лучшим, самым правильным — полностью укладывающимся в твою абсолютно логичную, упорядоченную картину мира — разве нет? Даже если тебе придется переписать эту картину с нуля для того, чтобы вновь воссоздать свою картину мира — в новых, измененных условиях — где тебе столь отчаянно требуется оправдание твоему поведению — полная картина мира, описывающая все и сразу…

Джонатан не мог ответить, сжав свои челюсти настолько, что, скорее всего, потребовался бы домкрат для того, чтобы разжать их в данный момент.

Работает ли это, Джонатан?

Взгляд Джонатана, против его воли, всеми силами пытающейся удержать его глаза, поднялся вверх, к зеркалу, глядящему на него в ответ его собственными глазами.

Безусловно работает. В этом и заключается проблема, разве нет, Джонатан? В том, что это работает.

Доппельгангер пожал плечами.

Давай сделаем это повторно, Джонатан. Давай в очередной раз вернемся к началу и вскроем всю твою парадигму. Давай проберемся по ее закоулкам и разрешим каждую возникающую проблему — введем новые постулаты и законы, правила и сущности — и в конце концов придем к новой итерации парадигмы — еще более совершенной, еще более качественной, и еще более запутанной — этот процесс можно повторять бесконечно, разве нет? Каждый раз проделывать столь тяжелый, без всяческих издевательств, монументальный труд создания новой и новой моральной парадигмы из ошметков старой — и… Ради того, чтобы в конце концов выбросить и ее на свалку тоже, когда мы встретим новый факт, не вписывающийся в нее? Похвально, Джонатан — в высшей степени похвальная позиция с научной точки зрения…

Сущность в зеркале улыбнулась издевательски.

Но жизнь не научная сущность — и научный метод не подходит для жизни… По крайней мере в том случае, если ты все еще желаешь называть жизнью то существование, что ты продолжишь влачить дальше.

Джонатан, выдержав еще несколько мгновений молчаливого противостояния взглядом с собственным отражением, отвернулся прочь, прежде чем, едва не забыв о своей трости, направиться прочь из несколько затянувшегося отбытия.

Разве нет, Джонатан? Разве нет? Пытаться оправдаться всю свою жизнь перед самим собой — «нет, нет, что вы, я не хочу этого делать — мне просто так предписывает рациональное зерно» — внутри я бездушный робот, живущий согласно постулатам абсолютных правил — не смейте подумать, что я просто человек, желающий делать то, что он хочет делать! О ужас, что произойдет, если в один из дней выяснится, что не все в жизни сводится к постулатам, не все в мире укладывается в единственную возможную правду!