Так просто... Книга 2

— А кто тебя заставляет их носить? — Оливия презрительно фыркнула. — Одела и прошлась перед носом Марка! Уверена, они не пробудут на твоем теле дольше пяти минут! И потом, — она наклонилась к плечу подруги. — Эти бусы… потрясающий эффект!

— О, Оливия! — Салли смахнула слезинки, набежавшие от непрерывного смеха. — Теперь я понимаю, по какой такой причине твой Филипп терпит твой несносный и взрывной характер! Думаю, я сумею оформить тебе карту постоянного клиента!

— Это идея! — Лив оживилась. — А я, буду отправлять к тебе в магазин Фила! Пусть сам выберет то, что ему понравится! Он дарит мне подарок за каждый свой косяк!

Вчера вечером Генри сам предложил Филиппу перебраться в головной офис и возглавить юридический департамент всей Корпорации.

— Ну, а теперь позволим девочкам в салоне закончить с нами, потом собираемся и едем в бар! Регина, и вы с нами!

Оливия подозвала менеджера салона и сказала девушке, что они готовы вернуться к своим процедурам.

Весь вечер Марку пришлось выслушивать идиотские пошлые шутки в свой адрес. Не улыбаться он не мог. Возможно, некоторые из них и были остроумными, но уж точно, не все. Он позволял парням подшучивать над собой. На здоровье, дебилы, сколько влезет. Но вот на корню пресекал все шутки в адрес Джейс.

Их шумная компания зависала в новом крутом баре Лос-Анджелеса. Он и Фил, все братья Гордоны, его отец и ребята, с которыми он начинал делать скейтборды. Он не мог не вспомнить о них. И не мог не пригласить на их с Джейс свадьбу. В конце концом, именно благодаря этому скейту они с Джейс и познакомились. Олли, Дэвид и Тревис отрывались по полной. Они упивались чувством своей значимости и непосредственной причастности к этому событию. И именно эти парни, по какой-то непонятной причине, шутили сейчас больше всех.

— Эй! Эй, придурки! Притормозите! — но сдержать улыбку самому, стоило Марку больших усилий. — Здесь братья моей невесты! Прямо перед вами! Так что, засуньте свои языки сами знаете куда!

Его указательный палец был направлен на друзей.

— А ты, Морган, сотри со своей довольной рожи сальную усмешку! Между прочим, и вас двоих это касается тоже! — Марк переключил свое внимание на Билла и Роба. — Кто бы стал меня учить основательной работе над продолжением рода! Это вам понадобились годы целенаправленной практики! А моему Николасу уже пять лет. И да, у кого-нибудь из вас получилось родить себе такую прекрасную маленькую принцессу, как моя Габриэль? Вот то-то же!

— Э! — Олли громко поставил бутылку пива на столик, — Моя Габриэль! Приятель, я обещал жениться на ней! И я от своего слова не отступлю! И да, мне стоит уже сейчас начать тренироваться называть тебя «папашей»?

— Я скорее оторву тебе твои… бубенчики, чем позволю прикоснуться к своей дочери! И тут я не шучу! Я слишком долго и слишком хорошо тебя знаю, болван!

Но шутки, стеб и веселье не прекращались. Это не было странно или неожиданно. Немного удивительным было то, что и Генри принимал во всем этом активное участие.

А еще и тот факт, что Филипп слишком часто прикладывался к стакану.

— Приятель, — Марк подсел к нему на диван, как только место рядом освободилось. — С тобой все в порядке?

— Да, старик! — Фил положил ладонь на основание шеи друга и улыбнулся, явно уже не контролируя себя. — В полном. Почти. Но какое это имеет значение?

— Для меня — большое. — Марк подал знак официанту, что проходил мимо них. — Стакан воды, со льдом, а лучше, бутылку.

— Старик, мне не нужна вода. Какая, мать твою, вода, когда мой лучший друг женится. Должно быть…

— Что значит, должно быть? Я женюсь. И на этом точка!

Фил залпом осушил очередной шот:

— Послушай, дружище, я должен сказать тебе…

— Потом, брат, все потом, — Марк взял воду, что им принесли, и налил полный стакан. — Вот, выпей, залпом. — Он подождал, пока друг сделает последний глоток. — Морган! Какого черта? Ты должен был забрать детей! И что теперь делать?

— Марк, я это сделаю. — Рос обратил на себя его внимание. — Это профессиональная привычка — я не пью. Так что…

— Черт! — Марк досадливо смотрел на своего лучшего друга. А потом кивнул Росу. — Да, спасибо. Ты, как всегда, выручаешь…

Что делать с Филиппом Марк не знал. И забить на друга он не мог. Но и нянькой ему быть не хотелось. И что такое случилось, что парень слетел с катушек? В его «искреннюю» радость он не то, чтобы не верил, но как-то этому факту не особо доверял. Это не есть самая веская причина того, чтобы так напиваться. Марк только надеялся, что оставшаяся часть вечера пройдет без фокусов и непредвиденных сюрпризов.

— Сынок, — Генри коснулся плеча сына. — Ты тут отдыхай, и повеселись на славу, а я, пожалуй, поеду.

— Пап, но… — Марк встал со своего места. — Мы же отлично все тут…

— Да, все тут было отлично, но я вернусь домой. Мы с твоей мамой решили, что посидим с внуками, еще и Нельсона прихватим. А вам дадим побольше времени на все это. И да, ты не переживай, я созвонился с Морганами, они заберут Мэтта.

— Пап!

Марк не знал, как благодарить отца за столь щедрый подарок. Он встал и решил проводить его до двери бара.

— Рос, — он тепло пожал руку своему воителю, — Прости, что тебе даже в этот день приходится работать.

— Брось, Марк! Мне это не в тягость. Вот только, если вы решите куда-нибудь свалить из этого местечка, напиши мне.

— Заметано, парень!

— Пап, — Марк дождался того момента, когда Рос отправился за машиной и, теребя волосы на затылке, подошел к отцу. — В общем, тут это… Я не знаю, как… ты, вроде, и сделал эту подлость, но… — Генри хотел перебить сына и сказать тому, что он все понимает и не рассчитывает на его прощение, но Марк не дал ему сказать и слова. — Короче, так или иначе, но «спасибо» тебе за Джейс. За то, что, по крайней мере, не бросил её. Я еще не могу определиться до конца, но…

— Мне, в самом деле, ужасно жаль, сынок, что я тогда поступил так. Я боялся потерять тебя. После Николаса ты единственный, кто… А потом я винил себя за то, во что ты пытался превратить свою жизнь. И когда в неё вернулась Джессика… Маркус, не скажу, что я сразу принял её. Но сейчас я сам лично сверну твою шею, если ты причинишь боль этой девочке.

— Пап! — Марк сделал стремительный шаг к отцу и заключил его в крепкие мужские объятия. — Я люблю тебя. Может, и не могу простить, вот так просто, но люблю.