Такая разная Блу

Образ Уилсона с наклеенными на лбу ярлыками на секунду заставил меня улыбнуться. Я уставилась на стопку белых карточек перед собой в надежде на озарение. Что я могла написать? Беременная? Обрюхаченная? Это бы меня классифицировало. Ведь нужно два слова, так? Или, может быть, мерзкая? Или… НЕУДАЧНИЦА. А как насчет поддатая? Уделанная? Конченная? Слово, возникшее вслед за этим заставило меня вздрогнуть. Мама… ох, нет!

— Я не могу этого сделать, — нетерпеливо воскликнула я.

Все повернулись в мою сторону, перестав писать и раскрыв рты. Я не хотела обсуждать причины. Я просто не могла сделать этого и все. И не собиралась.

— Блу? — мягко обратился ко мне Уилсон.

— Я не буду этого делать.

— Почему нет? — Его голос все еще был мягким и вежливым. Лучше бы он кричал…

— Потому что это неправильно и… тупо!

— Почему?

— Потому что это очень личное! Вот почему! — Я взмахнула руками и ярлыки разлетелись по полу. — Я бы могла солгать и написать кучу слов, которые ничего не значат и в которые я не верю, но в чем тогда смысл? Поэтому я не стану этого делать.

Уилсон внимательно смотрел на меня.

— Значит ты отказываешься выполнять задание? Так?

Я смотрела на него с каменным выражением лица.

— Ты отказываешься? — спросил он снова. — Потому что в этом случае, ты прошла этот маленький тест блестяще.

Внутри меня начал подниматься протест, а ученики вокруг, казалось, были сбиты с толку и не знали, что делать. Но Уилсон проигнорировал их вопросы и продолжал.

— Я хочу, чтобы вы выбросили ваши ярлыки. Разорвите их, скомкайте, выкиньте в мусорное ведро.

Я почувствовала, как краска отливает от моего лица и сердце возвращается к привычному ритму. Уилсон смотрел по сторонам, но я знала, что, говоря, он обращается именно ко мне:

— В течение года вы писали свои истории. Но теперь я хочу, чтобы вы задумались о своем будущем. Если вы будете ориентироваться на прошлое, то каким, в таком случае, будет ваше будущее? И если оно вам не нравится, то от какого из ярлыков вам стоит отказаться? От какого из записанных вами слов нужно избавиться? Или, может быть, от всех сразу? А какой оставить? Как вы можете оценивать себя, если ваши ярлыки основываются не на том, что вы думаете о себе, а на том, каким вы хотите быть?

Достав стопку папок, Уилсон, одну за другой, раздал их ученикам.

— Я объединил истории каждого из вас и разложил их по папкам. Здесь все, что вы написали за год. Теперь настала очередь последней страницы. Давайте. Напишите о своем будущем. О том, чего вы хотите. Избавьтесь от ярлыков.

«Однажды давным-давно… жил-был маленький дрозд, невольно выпавший из гнезда… выброшенный. Маленького птенца нашел ястреб. Пожалев дрозда, он взял его в свое гнездо, где учил кроху летать. Но однажды ястреб не вернулся домой, и птенец вновь оказался один. Невольно. И все, что ему оставалось, это улететь. Но когда птенец взобрался на край гнезда, то понял, что его крылышки слишком малы и слабы. А небо, напротив, такое большое и необъятное. И такое недостижимое. Дрозд почувствовал себя запертым в ловушке. Он мог улететь, но куда ему держать путь?

Он был напуган, потому что он знал, что не является ястребом. Он не был прекрасным лебедем. И не был величественным орлом. Он был просто дроздом.

Он спрятался в гнезде, закрыв крыльями черную головку и молясь о спасении. Но никто не пришел. Дрозд знал, что он мал и слаб, но у него не было иного выбора. Он должен был попытаться. Должен был улететь и никогда не оглядываться назад. Тяжело дыша, маленький дрозд расправил крылья и взмыл в широкое голубое небо. С минуту он летел свободно, набирая высоту, но затем дрозд посмотрел вниз. Дрозд запаниковал, упал на землю и прокатился по ней колесом».

Внизу я нарисовала крохотную птичку, что, расправляя крылья, вылетает из гнезда, а затем оглушительно падает. Однажды я видела, как из гнезда возле нашего общежития выпало яйцо. В скорлупе лежал почти сформировавшийся птенец.

Я отбросила ручку в сторону и, тяжело дыша, встала из-за стола, чувствуя, что вот-вот упаду и разлечусь на тысячи маленьких Блу. Схватив сумку, я выбежала прочь. Я слышала, как Уилсон зовет меня и просит подождать. Но я бежала к выходу, не оглядываясь. Я не могла улететь. Я потерпела неудачу. История про дрозда уже не была обо мне. Она была о ком-то внутри меня.

***

Я была в центре планирования беременности и раньше. Там я получала таблетки, хотя последняя партия была явно провальной. Я изучила все возможные причины, по которым противозачаточные могли не подействовать. Может быть, это случилось из-за антибиотиков, которые я принимала в Рождество, или я просто-напросто пропустила один день приема. В общем, в чем бы ни была причина, но тест все еще был положительным, а месячных все еще не было.

Я позвонила в центр за день до этого и назначила встречу после школы. Скорость, с которой я вылетела из класса, помогла мне сэкономить время. Леди на ресепшне была весьма равнодушна. Я заполнила анкету, ответила на несколько вопросов, села на металлический стул и стала просматривать журнал, где были собраны красивейшие женщины мира. Я подумала, приходилось ли хоть одной из них обращаться в центры планирования беременности? Их лица взирали на меня с глянцевых страниц, расцветая всей своей красотой. Я же чувствовала себя маленькой, продрогшей и уродливой, словно мокрая птица. Довольно о птицах! Я откинулась на спинку и перевернула страницу.

Я задумалась над тем, обращалась ли моя мама в подобный центр, когда была беременна мной. Но мысль оборвалась. Я родилась в начале девяностых. Ведь не так много изменилось за последние двадцать лет? Для нее было бы так же просто сделать аборт, как и для меня. Так почему же она не сделала этого? Я знала, что беременность только мешала ей. Она определенно не хотела меня. Может быть, она просто не знала обо мне, а потом было уже поздно? Или с помощью меня она хотела вернуть своего парня, чтобы он любил ее и заботился о ней? Как знать? Но я была почти уверена, что это не так.

— Блу? — Мое имя прозвучало с вопросительной интонацией, как всегда бывало, когда кто-то читал его впервые. Я взяла сумку и направилась к медсестре, которая ждала меня у дверей. Даже не дождавшись, когда дверь закроется, она сообщила мне, что им необходим образец моей мочи и всучила мне стаканчик.

— Когда закончите, напишите свое имя на ярлычке, приклейте его на образец и отдайте мне. Мы проверим ее на предмет беременности и наличия половых инфекций. Результаты теста на беременность будут сегодня, а анализы придется подождать. — Она отвела меня в туалет и дождалась, пока я закрою дверь. Я взглянула на ярлык, который полагалось приклеить к моему образцу. В нем имелась графа для имени, времени, температуры и даты, которые я должна была заполнить перед тем, как отдать ее на экспертизу. В голове всплыли слова Уилсона о лейблах:

«И если вам не нравится ваше будущее, то от какого из ярлыков вам стоит отказаться?»

Я поставлю свое имя на стакане с мочой. Они сообщат мне, что я беременна. Затем они выдадут мне направление на аборт, потому что, собственно, за этим я и пришла. Метафорически я могла бы разорвать ярлык «беременна», скомкать его и выбросить. И это будет правдой недолго. Я могу изменить направление движения. Отказаться от ярлыка. Так же, как моя мать отказалась от меня.

Я закатила глаза, ругая себя за излишнюю эмоциональность, и тут же приступила к действию. Это не одно и то же. Отказаться от ребенка или отказаться от беременности. Я убеждала себя в том, что эти вещи даже сравнивать нельзя. Я поспешила получить образец, накарябала свое имя на ярлыке и прилепила его к теплому стаканчику, подумав, что мне, вероятно, стоило бы выпить больше воды, и смущаясь от мысли, что медсестра может подумать о том же.