Такая разная жизнь

Судорожно ища номер этой Кортни, Норман рисовал в своем мозгу самые ужасные картины. Что Дани смертельно больна и не говорит ему об этом. Что должна сделать какую-нибудь операцию, чтобы вылечиться. И еще много всего, кроме… Мягкий голос уже проснувшейся и довольной жизнью подруги Дани вывел его из страдальческих мыслей.

– Норман! Доброе утро! – поприветствовала она его.

– Доброе! Как у тебя дела? – начал с простых вопросов Ридус.

– Все отлично. Как Дани? Она начала пить те витамины, что я ей выписала? – наивно поинтересовалась девушка.

========== Часть 17 ==========

– Все отлично. Как Дани? Она начала пить те витамины, что я ей выписала? – наивно поинтересовалась девушка.

– Витамины? Какие на фиг… – все стало для него наконец-то, понятно. Черт, а он ведь ей сказал что-то совсем не ободряющее и не вселяющее надежду. Не успел пожить для себя! Идиот! Да он и жить то начал, только с ее появлением. А теперь она где-то совсем одна, думающая, что он откажется от нее из-за ребенка. Нервный озноб пронзил все его тело. Молчание, повисшее в трубке, взволновало девушку на другом конце провода.

– Норман? Ты как? Что-то случилось с Дани? – закидала Ридуса вопросами, уже не таким бодрым голосом, заметно занервничавшая Кортни.

– Нет, нет. Она тебе не звонила сегодня? – не вдаваясь в подробности, прервал поток ее бесконечных вопросов мужчина.

– Неа. После вчерашнего дня мы еще не разговаривали, – ответила девушка, по тону Нормана явно понявшая, что сболтнула лишнее.

– Хорошо, но если позвонит, найди меня, пожалуйста, – ласково попросил Ридус, утихомиривая свое желание убить их обеих, не сказавших сразу обо всем.

– Опять? – почти не удивилась девушка, привыкшая к таким просьбам.

– Да, опять! – все же рявкнул мужчина и, попрощавшись, сбросил вызов.

– Пап! – позвал его Мингус, возвращаясь в гостиную.

– Что еще? – уже более спокойно опускаясь в кресло, поднял он глаза на сына.

– Я не хочу, чтобы вы с Дани расстались, – робкий голос мальчишки, и его взгляд, такой взрослый и все понимающий. – Ты ведь ее не обидишь? Я люблю ее, пап.

– Я тоже, малыш. Но я понятия не имею где ее искать, и как исправить то, что я сказал ей вчера. Я надеюсь, что успею, и она не наделает глупостей.

– Каких? – замечая насколько расстроен и устал его отец, решился на этот вопрос подросток.

– Очень плохих, Мингус. Очень! Собирай вещи, я отвезу тебя к кому-нибудь из твоих друзей. Если хочешь, – потирая невыносимо гудящие виски и отгоняя дурноту, подкатывающую к горлу, предложил Ридус-старший.

– Хорошо. Кевин еще вчера звал меня к себе, – вмиг уносясь в свою комнату за рюкзаком, скрылся он из вида, обрадованный предложением отца. Ему совсем ни к чему сейчас мешаться под ногами у взрослых. Папа же у него умный, он знает что делать. Иначе и быть не может.

Гостиница, в которой поселился на время пребывания в Нью-Йорке Хосе, была довольно приличной на вид. Молчаливый портье, отсутствие папарацци на входе, что означало отсутствие какой-нибудь мало-мальски известной личности здесь. Что не могло не радовать эту парочку. Найдя на заднем сиденье машины Кантилльо его бейсболку, Дани нацепила ее, натянув козырек до самого подбородка. Безмолвно следуя за ведущим ее под руку мужчиной, она поднялась в его номер, и лишь там сняла кепку, выпуская спрятанные под ней волосы.

Приглашающий жест Хосе устроится на его кровати, отвергнут одним только ее хмурым взглядом. Разуваясь и осторожно двигаясь к свободному дивану, Дани забралась на него с ногами и, свернувшись, положила голову на подлокотник.

Опустившийся на пол около нее мужчина, нежно провел по ее плечу. Она не стряхнула его руку и слегка приобняв Дани, Хосе придвинулся чуть плотнее.

– Почему ты еще здесь? – напряженно смотря ему в глаза, спросила Дани.

– Я не знаю. А ты? Что ты делаешь в моем номере? Чем я это заслужил? – вглядываясь в ее реакцию на его быстрые вопросы, но не требуя немедленного ответа, Кантилльо перебирал локоны ее растрепавшихся волос, выбившихся из слабо завязанного хвостика.

Черт! Даже ему трудно сказать об этом. А ведь он не имеет к этому никакого отношения. Возможно – это его даже оттолкнет от нее и заставит успокоиться.

– Я беременна, – выпалила Дани, задержав дыхание и созерцая медленно отпадающую челюсть Хосе. Движение его пальцев прекратилось, он замер, боясь потревожить ее или навредить. Прищурив глаза и расплываясь в улыбке от его беспокойного вида, она привстала и, помахав перед его глазами ладонью, постаралась привести его в чувство. – Что с тобой?

– Я в порядке, – втягивая воздух носом и поднимаясь с пола, заверил ее мужчина, направляясь к мини-бару. – Просто нужно выпить. Будешь?

– Хосе! – удивленно вскинув брови и поняв, что до него еще не дошло, Дани отказалась.

– Прости! – трясущимися руками Кантилльо налил себе виски, и залпом осушил бокал до дна. Мужчина кулаком прикрыл рот, закашлявшись от жидкости, слишком быстро попавшей в пищевод и обжигающей внутренности. – Вот это новость. Как к ней отнесся мистер Ридус?

– Я… – глаза Даниелы наполнились слезами, и она замолчала не в силах произнести хотя бы слово.

– Ты не сказала ему? Почему? – снова подойдя к ней, и опускаясь на колени, тихо выдохнул Хосе.

– Я просто не смогла. Ему это не нужно, – вытирая, струящиеся по щекам капли, прошептала девушка.

– Почему ты так решила? Если он не знает, то как может не хотеть этого? – не сдержался, до этого внимательно слушающий ее Кантильо.

– Он просто дал понять, что если бы сейчас в его жизни появился ребенок, то это все бы осложнило.

– Прямо так и сказал?

– Да! – простонала Дани, откидываясь на спинку дивана и спуская ноги на пол.

– Я уверен, что его слова ты вырвала из контекста, но это твое право. Так что ты хочешь делать? – присаживаясь рядом с ней и прижимая к груди, в защитном жесте, решил все же выяснить Хосе.

– Я не знаю.

– Тогда, что я могу и должен сделать для тебя? – Кантилльо поцеловал ее в макушку и обнял еще крепче.

– Просто побудь со мной сейчас. А потом я поеду в больницу к подруге. Там и решу, – вдыхая аромат виски, исходивший от Хосе, и проваливаясь в сон, пробормотала Дани.

Ридус силком затащил в машину, спокойно выходящую из больницы Дани, на глазах у прохожих, но на удивление при полном отсутствии вездесущих фотографов.