Такая страна (Путешествие из Москвы в Россию)
Шрифт:
Преодолевая чувство неловкости, которое возникает у праздного зрителя при виде прямо и решительно идущего к цели человека, мы сейчас рассмотрим главного героя Саракташа, вокруг которого там закручивается местная жизнь и кто всех подталкивает к действиям - это молодой, 35 лет, человек по имени Николай Стремский. Разумеется, он здешний священник и настоятель храма. Кто ж он такой, откуда и каков?
Жизнеописание отца Николая
"Я родился в Казахстане, в Актюбинской области, в деревне Кара-Бутак. В семье нас научили, что есть Бог, есть душа и надо вести себя так, чтоб люди пальцем не показывали, что, мол, такие-сякие нехорошие.
После школы в ПТУ выучился на машиниста экскаватора. Ушел в армию. Служил в Самарканде, в учебке.
Я в армию с желанием шел. Даже просился в Афганистан - ведь нам внушили, что это надо для защиты родины. У меня был хороший друг, Ивлев Александр, мы год вместе прослужили. Однажды ночью нас подняли по тревоге, строимся с оружием - ясно, отправка. Списки зачитывают... Друга назвали, а меня нет! Для меня это была трагедия. Я стал упрашивать комбата, чтоб и меня отправили. А тот отвечает: "Нет, Стремский, не пущу я тебя в Афган, ты мне здесь нужен".
А через полгода узнали, что я верующий. И тот же комбат меня отослал подальше от части - в пески между Учкызылом и Термезом. Нас там было 30 человек, все как бы штрафники. Мы там охраняли склады, а что в них - не знали. Однажды кто-то сорвал ржавый замок, мы заглянули в внутрь склада - а там пусто...
Как меня разоблачили? Не мог я на Пасху не побывать в храме, ну и пошел в самоволку. Особисты и выследили. Для них это было страшное открытие! Как же так, командир отделения, замкомвзвода, который учит солдат воевать, - и вдруг верующий! Коммунисты нас считали ненадежными людьми, пацифистами, притворщиками. Но мы же не баптисты, мы принимали присягу! Церковь всегда призывала к защите Отечества, к тому, чтоб "душу свою положить за други своя". Но коммунисты этого не понимали...
В армии я понял, что путь мне только в семинарию.
И вот тут было какое чудо. Мой призыв, 1500 человек из Актюбинской области, весь попал в Афганистан - кроме меня. Из них погибло там 500 человек... Если б я даже уцелел в Афганистане... По канонам, если кто-то убил человека, даже на войне, то нельзя ему быть священником. Потому, наверное, меня Господь и хранил".
И вот Николай, отбывши год послушником в храме, поехал сдавать экзамены в семинарию. Конкурс, между прочим, 40 человек на место. Экзамены были такие: церковно-славянский язык, богослужебный устав, сочинение-экспромт (ему досталось жизнеописание Иова). Еще проверили музыкальные способности и знание хотя бы 30 молитв. Самое главное было, однако, собеседование, на котором архиереи и архимандриты "всякие вопросы задавали искушающие".
Николай поступил в семинарию и прилежно учился.
А к концу учебы задумал жениться. Поскольку к тому времени уже понял, что ему "подвиг монашества не под силу".
Но где ж семинаристу знакомиться с девушками? Не идти же, в самом деле, на дискотеку, переодевшись в штатское?
– Нет... Я пошел к отцу Кириллу - он еще известен как старец Павлов, в Лавре продают кассеты с его проповедями. Говорю: "Батюшка, благословите, имею желание семейной жизни, невеста нужна". И он дал мне рекомендацию: молиться надо, чтоб Господь послал невесту. Отец Наум, тоже старец в Лавре, советует в таких случаях 150 раз в день читать "Богородице, дево, радуйся". Вопрос ведь очень серьезный.
Скоро отец Наум предложил мне рассмотреть несколько кандидатур.
– Вы на внешность смотрели?
– Конечно, мы же люди! Хотя мы, православные христиане, больше обращаем внимания на внутреннее. Если душа заполнена не тем, чем надо, - не Богом, не верой то красота обманчива. А для меня было важней, что Галина работала в мастерских, иконы писала. Заведующий мастерскими ее охарактеризовал с положительной стороны: работящая, спокойная.
Насчет семейной жизни у нее настроение было серьезное. Взгляды у нас у обоих, слава Богу, христианские, православные... Какую мне хотелось иметь супругу, Господь мне такую и послал.– Не зря вы молились 150 раз в день!
– Нет, думаю, важней были молитвы старцев. А то некоторые говорят: "Надо полагаться на себя". Неправильно это... Ведь что есть человек без помощи Божьей? Да ничто. На себя полагаться - это грех. Только на Бога.
– Вы с вашей Галиной хоть целовались до свадьбы?
– Ни в коем случае! До венчания нельзя!
– убежденно и горячо объяснял мне отец Николай. Он еще вспомнил случай:
– Ехали мы как-то в электричке, из Москвы в Лавру, и я в беседе за руку ее взял, так она выдернула руку! Мне стыдно стало, я покраснел. Казалось бы, ну, за руку, ведь нам венчаться скоро... Но - нет!
Такое дело...
Обвенчались мы за Лаврой, в Ильинской приходской церкви. После пишу прошение, и меня рукополагают в дьяконы. Дьякон - он что? Помогает священнику в богослужении. Он ектиньи говорит. "Ми-и-ром Го-о-споду помо-о-лимся!" напевает отец Николай.
– Без дьякона тяжело служить; надо и тайные молитвы читать, и ектиньи самому говорить. Так что бывает, что и паузы получаются. С дьяконом-то лучше!
Николай ушел тогда на заочное и поехал с матушкой служить в Оренбургскую область - его позвал знакомый священник, отец Григорий. Потом отец Николай получил свой приход. После объявления перестройки храмов много отстроили, и священников не хватало.
– В 1990-м приехали с матушкой в Саракташ... Сначала тут был просто молельный дом, а после отобранный властями храм удалось получить обратно. Стали его перестраивать. Где краски выпросим, где цемента. Никогда денег не хватало! Даже на заработную плату. Все в долг, все в долг. Занимали деньги, покупали дома по соседству, сносили - и на их месте строили, что нам нужно: в 90-м - воскресную школу, в 91-м - детский сад, в 92-м - начальную школу.
А однажды некая бабка привела мне ребенка: "Батюшка, возьми! У меня ни сил нет, ни денег..." Приди, говорю, через неделю. Опять пришла - еще на неделю перенес. Я хотел проверить, не искушение ли это. Но она очень уверенно говорила, что ребенок должен у меня жить. Мы с матушкой посоветовались и взяли ребенка. Потом еще трех сестер взяли, их мать с отцом были лишены родительских прав. Из детдомов брали. Сначала больших, а потом поняли, что со старшими тяжелей, у них уже твердые привычки. Стали маленьких брать, поняли, что лучше сызмальства начинать воспитание...
И вот сейчас у Стремских 40 детей, частью усыновленные, частью в опеке.
Дом
Проникшись уже издалека сильным уважением к отцу Николаю, который живет в полном соответствии со своей благородной философией, я еще в Москве представил себе добротный дом, в котором проживает священник, где отдыхает от трудов и из которого он захаживает в сиротский приют, чтоб иногда на досуге любить детей и заниматься также иной благотворительностью.
Я не угадал.
Большой дом Стремских оказался весь наполнен детьми. Он весь в игрушках, в велосипедах, в колготках, в байковых застиранных рубашках, в криках, в соплях, в маленьких детских кроватях. Да и сами они, дети, бегают, орут и мешают, отвлекают от всего - за что ни возьмись. Вы легко можете домыслить подробности этой роскоши человеческого общения.
Мы сели с батюшкой на диван беседовать. Дети периодически забегали к нам по своим делам, но отец Николай их с тихой строгостью отваживал. Он сидел на диване прямо и устало смотрел на меня своими спокойными серыми глазами. У отца Николая худое, бледное, изможденное лицо. Я, глядя на него, думал о посте, молитвах, коротких часах сна, безденежье, огромном, висящем на нем долге в 500 тысяч новых рублей, хладнокровных чиновниках, далеком государстве, которое слишком занято своими проблемами, о новых сиротах, которых уж некуда и не на что взять к себе...