Такая вот любовь

Анджелина села в другое кресло и хотела было положить свою сумочку на пол, но, покосившись на грязный линолеум, оставила ее у себя на коленях. Между хозяйкой и гостьей на столике стояло фиолетовое пластиковое ведерко, с какими играют на пляже дети; оно было доверху наполнено пузырьками с лекарствами. Анджелина стала ребром ладони смахивать со столешницы крошки и пыль; крошки пристали к какому-то липкому пятну, рука тоже сделалась липкой, и она вытерла ее о край стола, однако продолжала убирать мусор, мысленно подгоняя себя.

Затем Анджелина выложила на столик слева от себя медицинскую карту. Теперь кроме бекона она ощутила еще какой-то запах, напоминавший… Трудно сказать, что именно он напоминал, но был неприятным. Она порылась в сумочке в поисках ручки и проговорила:

– Ладно. Можно называть вас просто Люси?

– Почему нет?

Анджелина улыбнулась.

– Люси, меня зовут Анджелина.

– Разумеется, – ответила Люси, заправляя за ухо сальную прядь черных с проседью волос.

Анджелина снова улыбнулась. Люси – нет.

– Хорошо, – продолжала Анджелина, – давайте просто оформим вас и уберем историю болезни с глаз долой.

– Но мне сказали…

– Я никуда не собираюсь вас забирать. Это лишь означает, что я оформлю вас в системе патронажной службы. Это нужно прежде всего для бухгалтерии и компьютерного учета. В конце вас точно таким же образом удалят из системы. Через четыре недели. Поскольку «Медикэйд» оплачивает четыре недели патронажа. Ваше полное имя Люсиль? – Анджелина прихлопнула муху.

– Люси.

– Дата рождения – первое апреля тысяча девятьсот шестидесятого года? – Анджелине показалось, что Люси выглядит старше.

Но та кивнула.

– Я тоже родилась в шестидесятом, – сказала Анджелина. – В январе. Мы с вами ровесницы.

Люси широко зевнула, скрипнув челюстью. Анджелина отвела взгляд и снова уткнулась в бумаги.

– Хорошо, ваш адрес у меня, ясное дело, есть. Вы можете получать на него почту?

Черт, какая же она язва! На двери, куда будет приходить предполагаемая почта, красовались два мясницких ножа, повешенных крест-накрест. Анджелина мотнула головой, пытаясь сгладить впечатление.

Люси назвала номер абонентского ящика, подтвердила информацию «Медикэйда» и, не читая документ, поставила свою подпись и фамилию с инициалами в указанном Анджелиной месте. Теперь пришла пора разобраться с весом пациентки. Анджелина опустила на пол принесенные ею весы. Люси, вставая с кресла, оперлась о стол и влезла на них, не потрудившись снять ни безразмерный свитер, ни грязные тапочки. Двести шестнадцать фунтов: после операции пациентка прибавила еще шесть. С помощью рулетки был подтвержден ее рост.

Затем Анджелина положила на запястье Люси два пальца, чтобы проверить пульс, и отвела взгляд. К стене над столиком были скотчем приклеены журнальные репродукции «Давида» Микеланджело, его же «Пьеты», виды Сикстинской капеллы, в том числе «Сотворение Адама», множество снимков строительных лесов и мужчин, работающих с какими-то полотнищами. На рваных краях снимков виднелись пожелтевшие следы от скотча. На стол села муха. Анджелина измерила Люси температуру, давление и завершила осмотр.

После заполнения истории болезни, которое, со всеми жалобами на мигрени и боли в животе, объяснениями, припоминаниями, поисками документов и исправлениями, заняло больше часа, Анджелина сказала:

– Остались только сведения о принимаемых препаратах.

– А о моих мечтах вы справляться не будете?

– Обычно патронажные сестры об этом не спрашивают.

– А вы, по-моему, могли бы.

– Зачем?

– Просто могли бы.

Анджелина посмотрела на Люси.

– Давайте пройдемся по этому списку препаратов с начала до конца. Прежде всего, вы еще принимаете дилантин?

Люси наклонила фиолетовое ведерко в сторону Анджелины.

– Это который?

Анджелина отложила ручку и выставила пузырьки на середину столика. Она начала группировать их по видам в соответствии с назначением. В самом разгаре этого процесса Старушка залаяла, дверь распахнулась, и в комнату вломился громадный черный медведь. По крайней мере, так сперва показалось Анджелине, но это, разумеется, был вовсе не медведь, а мужчина в обтягивавшей небольшое брюшко черной футболке, у которого не только голова, но и огромные ручищи были сплошь покрыты длинными черными взлохмаченными волосами. Голова его находилась в опасной близости от потолка. Анджелина взглянула на Люси и подметила некоторое сходство с великаном: пожалуй, в форме лица с широким лбом и узким подбородком. Должно быть, это тот самый сын пациентки, с которым она недавно разговаривала. В медицинскую карту Люси только что были внесены сведения о ее единственной беременности в возрасте семнадцати лет (роды естественные). Следовательно, мужчина моложе, чем выглядит: ему тридцать два. Анджелина ждала, что ее представят. Однако удостоилась лишь кивка, после чего великан направился в туалет. Стука закрывшейся двери не последовало, а десять секунд спустя до Анджелины донеслись приглушенное журчание мочи и короткий треск вышедших газов, а затем – звук спускаемой в унитаз воды. Она и вообразить не могла, как можно жить вместе с кем-то в таких стесненных условиях.

Медведь с шумом ввалился в кухню, громко зевнул и открыл холодильник. Одновременно взял красную мухобойку и шлепнул ею по столешнице.

Анджелина покосилась на Люси, которая, не сводя глаз с сына, сосредоточенно скребла указательным пальцем в затылке.

Затем раздался хлопок вскрываемой банки; Анджелина поставила было на литровый портер «Шлитц», но оказалось, что это большая банка овощного сока. Мужчина уже знакомым ей низким, грубым голосом проговорил:

– Когда закончите, надо будет покормить собаку.

Анджелина не поняла, к кому он обращается: к Люси или к ней.

После этих слов Джон Милтон с грохотом захлопнул за собой входную дверь.

– В школе от него хотели Малыша Абнера [7] , а он мечтал создавать декорации. Его учителя твердили, что он вечно витает в облаках. Я так гордилась им. Теперь он рисует рекламные баннеры для щитов. – Люси впервые улыбнулась. Затем обвела взглядом трейлер, остановившись на двери. – Я забыла принять лекарство от давления.

7

Малыш Абнер (Li’l Abner) – герой популярных комиксов американского художника Эла Кэппа, издававшихся в 1934–1977 годах.

Анджелина, которой в детстве хорошо давались игры на запоминание, сразу же потянулась к нужному пузырьку. Она вытряхнула в протянутую руку Люси с пальцами, шевелившимся, как крошечные зверята, одну таблетку. Когда Люси, вставая, оперлась о столик, большая часть пузырьков опрокинулась. Анджелина один за другим поставила все обратно. Несколько секунд спустя она подняла глаза и увидела, как ее пациентка, изучив шеренгу немытых стаканов на столешнице, выбрала тот, в котором осталось немного красной жидкости.

– Еще один опарыш, – произнесла Люси, заглядывая в раковину.

Анджелина встала. Летом она вместе с Уиллом посмотрела в передаче «Шестьдесят минут» сюжет об альтернативных методах лечения, в частности с применением опарышей, но еще никогда не видела их вживую.

– Я открываю дверь и выбрасываю их в кусты, а на следующий день они опять тут как тут, – объяснила Люси.

Анджелина нашла выключатель и щелкнула им, но свет не зажегся.

– Перегорела, – сказала Люси, взяла со столешницы вилку и подцепила, а не наколола ею опарыша, который, как выяснилось, имел вид склизкого жирного червя. И снова Анджелина ощутила неприятный душок, примешивавшийся к запаху бекона. Она стала принюхиваться, в том числе и к самой Люси, возившейся с опарышем, но определить, откуда исходит душок, снова не смогла.