Таких не бывает
Шрифт:
– Для начала все-таки давай познакомимся. Я – Гордей. Хочешь, так зови, будет проще. А ты?
– Изабелла.
– Белка, значит? Не кукушка? – улыбнулся Фокин. Изабелла глазами хлопнула. Какие белки? Какие кукушки? Он ей прозвище придумал, что ли? – Ну и откуда ты, Белка, взялась в нашем зоопарке?
– Я приехала. Из Д*. На учебу.
– Студентка, значит?
– Да. Четвертый курс. Иностранные языки.
И как-то мало-помалу Гордей Александрович вытащил из Белки ее историю. Не иначе был у него дар – вести допросы. Белка сама не заметила, как выложила ему, что ее родители погибли еще семь лет
– Ну и как тебя отпустили одну? У вас же вроде не принято, чтобы барышни были сами себе предоставлены.
Белка смутилась, пожала плечами. Правда заключалась в том, что дядя Заур любил прихвастнуть по жизни. А поскольку самому ему хвастать особенно было нечем, он козырял успехами приемной дочери. А-ну попробуй поступи в лучший вуз страны! И толку, что в этом никакой его заслуги не было. Все в их ауле знали – Бага отправил названную дочь учиться, и не куда-нибудь, а в столицу! Да и вообще до недавних пор он не сильно рьяно следовал правилам.
– Так ты здесь, получается, парня нашла?
Изабелла распахнула глаза и опять головой тряхнула из стороны в сторону. Какого парня? Какой нашла? Да она кроме лекций и не видела ничего! Один раз за все время согласилась пойти с одногруппниками на каток, где к ней пристали какие-то нехорошие люди, и никто… вот вообще никто не помог. И она сама не могла на место поставить тех дураков. Просто не знала как. Хорошо, что все благополучно закончилось, все же они были в публичном месте. Но с тех пор Изабелла избегала подобных ситуаций. От греха подальше.
– Нет у меня никакого парня.
– Бросил, значит? – нахмурился Фокин. – Так ты поэтому ребенка оставила?
Белка опять покачала головой.
– Нет… Просто… Я не могла. Забрать. Точней, не могу…
– Ясно.
– Вы куда?
– Кое-что тебе покажу. – Гордей подхватил Белку под локоток и к двери потащил. А уже на выходе из кабинета вспомнил, что так и не дал ей халат. – Вот, накинь.
Она и понять ничего не успела, как оказалась возле того окна, за стеклом которого, будто рыбки в аквариуме, лежали детки. Вчера она гадала, где ее сын… Но молилась за всех не поэтому. Просто жалко было этих крох. И себя очень жалко. Особенно сейчас.
– Нет-нет, я не пойду.
– Ну, хоть посмотришь, от чего отказываешься.
И он ее затащил в бокс! Белка беспомощно поджала дрожащие губы.
– Вот он! Кило пятьдесят родился. Сорок сантиметров. В мою смену дело было, не помнишь?
Ноги Белки будто вросли в пол. Каждый шаг требовал неимоверных усилий, но она шла, не смотря на это, как будто что-то ее тянуло. Сердце бешено колотилось в груди. Волнение захлестывало, глаза наливались густым ядреным рассолом. Такой маленький… Такой умиротворенный во сне! Кто-то надел ему шапку со смешным длинным хвостиком, но не потрудился надеть ползунки и распашонку.
– Ему не во что одеться? – Белка в ужасе распахнула глаза. Чувство вины рвало ее сердце на части. Может, остаться? Ну, чем она рисковала? Жизнью? Так разве она сможет жить, взяв на душу такой страшный грех?
– Да тут все в одних памперсах. Возьмешь на руки?
Белка затрясла головой, в ужасе отпрянув. А потом и вовсе развернулась и побежала прочь,
чуть не опрокинув попавшийся ей на пути столик из тех, что стояли у каждого инкубатора. Фокин рванул за девочкой следом.– А ну стой!
– Отстаньте! Это преступление – удерживать человека против воли, – всхлипнула Белка, в отчаянии глядя на Гордея, который опять затолкал ее в уже знакомый кабинет.
– Я добра для тебя хочу. Ты уже сейчас места себе не находишь. А что будет через год, два? Подумала? Как ты будешь с этим жить? Ну, ведь нормальная девочка. Руки-ноги есть, универ оканчиваешь…
– Вы ничего про меня не знаете!
– Так расскажи! Сказал же – помогу.
– Мне жизни не будет, если об этом ребенке узнают. Понимаете? Мне просто не будет жизни…
– Ты не преувеличиваешь? Насколько я понял, твой дядька весьма современный человек. Может быть, не все так плохо?
– Дело не в дяде, – всхлипнула Белка.
– А в ком? В отце ребенка? Как ты вообще согласилась…
– Меня не спрашивали! – в отчаянии закричала девушка, стыдливо пряча лицо в ладонях. – Он сам…
– Тебя изнасиловали? – сощурился Фокин, чувствуя, как за грудиной разливается могильный холод. Белка задрожала, обхватила себя ладонями и затараторила:
– В тот день к моей сестре сватались. Дядя с тетей очень радовались, что породнятся с такой уважаемой, достойной семьей! А я… я как раз на каникулы приехала, ну и… Был там один человек, он высокую должность в полиции занимает, так вот… Не знаю, что с ним случилось. Он как будто с ума сошел. Накинулся и…
– Ясно, – сцепил зубы Фокин. – А ты никому не сказала.
– Конечно, нет! Это же стыд какой. А у дяди еще три дочки. Их никто замуж не возьмет, если я… К тому же этот… этот…
– Запугал тебя?
– Нет. Он, когда опомнился, кажется, даже хотел, чтобы я призналась. Ведь тогда бы меня ему отдали!
– В смысле, как это – тебя бы отдали?! Кому отдали? Насильнику?
– Ну да. Так бы всем было лучше, понимаете? Семья позора избежала бы…
– Дурдом.
– Но я не хотела становиться женой этого человека.
– Да какой же он человек?
Белка только руками развела. И опять сжалась.
– Но если станет известно, что я… родила без мужа… что я вообще с кем-то до свадьбы была… мое желание уже никого волновать не будет… Он что угодно со мной сможет сделать. И никто ему слова не скажет. А может… и пусть? Пусть делает? Зато сын будет со мной…
Тут Фокин, конечно, чуть было не вспылил. Не высказал дурочке все, что по этому поводу думает. Да только перебили его. Дверь в кабинет открылась:
– Гордей Саныч, мы сегодня собираемся на обход, или че?
– Ох ты ж, черт! Бегу! – Фокин обернулся к сидящей в кресле девушке: – Мне надо идти. Это займет минут сорок, если ничего не случится. Дождись меня, подумаем, как лучше поступить, ладно?
Белка кивнула. Хотя, ну что он мог придумать? Ее ситуация была безвыходной. И если бы тогда, в самом начале, она была в адеквате, сразу бы это поняла. Но в том-то и дело, что она была не в себе! Ее психика вообще повела себя странным образом. Будто вычеркнув из памяти те ужасные, наполненные болью, страхом и жгучим стыдом минуты. Долгое время, очень долгое… Белка убеждала себя, что это был просто кошмар. Ну, снятся же людям кошмары?!