Таких не бывает

Директрисе ЗАГСа Фокин как-то выходил внуков. С тех пор уже прошло года три, но обратился за протекцией он впервые. На радостях та даже предложила поженить их торжественно. Гордей отказался, прежде чем ему в голову пришла мысль, что Белка-то, наверное, как-то иначе представляла свою свадьбу. Правда, когда он, нахмурившись, это проговорил вслух, его невеста лишь отмахнулась:

– Никах с православным все равно невозможен.

Так что у них даже не было традиционного обмена кольцами и поцелуя. Подумав об этом, Гордей чуть не врезался в прозрачную дверь, засмотревшись на профиль жены. Белка, с тех пор как они получили свидетельство о браке, замкнулась и притихла. А тут вскрикнула:

– Осторожней!

– Засмотрелся, – усмехнулся Фокин. – Красивая ты.

Его жена (надо же!) пугливо поежилась, и уставилась в пол. Ну, блин! Он же ничего такого не имел в виду. Однако ей после пережитого насилия даже комплименты были не в радость. И не то чтобы он об этом не думал. Мысли об интимной стороне супружеской жизни, конечно, регулярно всплывали в голове Фокина, да... Но он их гнал, решив для себя, что просто не станет с этим торопиться. А там… Там потихоньку приручит. И уж тогда за его терпение воздастся. А теперь вот! Пожалуйста. Испугал, сам того не желая.

– Изабелла…

– М-м-м?

– Все случится, только когда ты этого сама захочешь.

Она еще сильней покраснела. Сглотнула мучительно и тяжело, будто ей этот ком в горле жить не давал, и нерешительно кивнула.

– Ладно. А теперь что?

– А теперь мы поедем к тебе за вещами.

Оказывается, его Белка жила в общежитии. На входе она замялась.

– Что еще?

– Я с девочкой живу. Из наших.

– И что?

– Если вы подниметесь, она наверняка расскажет, что я… что мы…

– Муж и жена? Ну и ладно. Мы же к этому и стремились, не так ли?

– Я к тому, что после этого дороги назад для меня не будет.

Они стояли под фонарем, освещающим вход в общагу, над их головами кружился снег, в окне на втором этаже мигала гирлянда, отчего все происходящее казалось еще более нереальным и сказочным. Чтобы убедиться, что это ему не снится, Фокин коснулся подбородка жены пальцами, заставляя ту поднять на него глаза.

– А я и не хочу назад, – заявил он уверенно и, не удержавшись, наклонился и на пару мгновений коснулся мягких губ девчонки своими. Сладкая она была… Такая сладкая, что он бы ее сожрал. А еще Белка, когда он ее целовал, держала глаза открытыми. И такое в них изумление было… И испуг, и шок, и что-то странное, от чего у него тянуло под ребрами. – Ну что? Пойдем?

Держась за руки, они поднялись на третий этаж и повернули налево. По дроге им попадались какие-то люди, бросали любопытные взгляды. И тогда Белка еще сильней сжимала свои тонкие пальчики вокруг его.

– Вот и пришли, – шепнула его жена, останавливаясь у рыжей двери.

– Открывай.

Соседка Белки встречала подругу потоком взволнованных гортанных речей. А как только увидела Фокина, осеклась. Захлопнула рот ладошкой. И с ужасом, но не без любопытства, уставилась на их переплетенные руки. Потом что-то спросила у Белки, дождалась ее ответа и снова затараторила с еще большим жаром, что-то ей доказывая. На что Изабелла лишь покачала головой.

– Ничего уже не изменить. – И пояснила для Фокина: – Зури переживает о том, как мой поступок ее коснется.

– А он может как-то ее коснуться?

– Предполагалось, что мы друг за другом приглядываем, – прошептала Белка, закусывая израненные губы. – Прости, Зури.

Девочка неодобрительно покачала головой и уселась на край кровати. Вот только неодобрение, которое она транслировала на публику, никак не вязалось с тлеющим в ее глазах огоньком.

– Зури – большой фанат романов про любовь, – устало пояснила Белка, когда они с Фокиным спустили вниз последнюю сумку.

– Да?

– Угу. Ей кажется, что это ужасно романтично.

– Что именно? – Фокин взял ладошку жены и провел большим пальцем по трепыхающейся на ее запястье венке.

– То, что вы меня спасли от брака с нелюбимым.

– Ну, так-то звучит романтично, да… – усмехнулся он. – Пристегивайся. Поедем. Я чертовски устал. Хочется уже пожрать и завалиться спать. Или кино посмотрим, м-м-м? Ты любишь кино?

– Да… Да, я люблю. Французское.

– Ну, можно и французское.

Они говорили о таких пустяках! Тогда как ее прежняя понятная жизнь на глазах рушилась. Нет, Гордей Александрович, конечно, красиво говорил. И в моменте даже понятно. А сейчас Белка вот опять задалась вопросом, зачем ему это все… А тут еще телефон зазвонил. Дядя! И такая паника ее накрыла… Такая паника! Белка приложила трубку к уху, но даже вымолвить ничего не успела, слова вставить между дядькиными криками. Сидела, тупо со слезами на глазах пялясь на мужчину, которого еще два дня назад не знала, и который теперь стал ее мужем, и вздрагивала только на каждом обидном слове. Пока он не сказал:

– Дай сюда.

– А?

– Телефон, говорю, дай.

И вот тут ее муж открылся с еще одной стороны. Жесткой, подавляющей… Нет, он не сыпал в ответ оскорблениями, и даже голоса не повысил. Напротив. Кажется, чем больше ее дядька распалялся, тем холоднее и сдержанней становился ее муж. И вот это… именно это, да, до костей ее пробирало.

– Испугалась? – спросил Фокин, едва отбив вызов.

– Нет, – соврала Белка.

– Испугалась, – усмехнулся он. – Но ты это зря. Я же не всегда такой... Просто некоторые понимают исключительно язык силы.

Белка не сразу, но все же кивнула.

– Ладно. Так вы все решили? Он… он оставит меня в покое?.

– У него нет выбора. Ты моя. А за свое я… – Фокин осекся и уставился перед собой, хмуря темные брови.

Глава 6

Ночью Белка совсем не спала. Лежала в своей постели, закрыв глаза, считала до ста и обратно, но сон не приходил – мешали роящиеся в голове мысли. Она думала о своем прошлом, вспоминала счастливое и беззаботное детство: как они с друзьями бегали по горам, плескались в море, в котором сколько не иди – вода не понималась выше коленок. И солнце так пекло, что к октябрю она загорала дочерна. Вспоминала маму и отца, многочисленную родню, которая теперь наверняка от нее отвернется, моменты, когда была счастлива, и по какой-то совершенно необъяснимой причине чувствовала себя все более одинокой и потерянной в этом огромном, очень красивом, наполненном настоящим антиквариатом доме. Почему-то она очень удивилась, что Фокин живет в месте вроде этого… И не удивилась одновременно с тем.

По всему выходило, что ее муж был из богатой семьи. Может быть, даже какого-то знатного рода. Откуда-то ведь взялись все эти сокровища! Наверное, Белка могла бы у него об этом спросить. Но так измучилась за этот день, что не решилась. И вот теперь лежала без сна, не зная, что ей и думать.

Приподнявшись на локте, Белка еще раз окинула взглядом спальню мужа. Льющийся в окно свет наполнял комнату нежно-золотистым свечением, отражался от латунных бра и рассеивался по углам. Белка вытянула руку и провела по простыне из тончайшего хлопка. Как она поняла, что это именно ее супружеская постель, если ее муж так к ней и не пришел? По запаху… Подушка, которую Белка поднесла к носу, пахла сандалом и ладаном.

И все-таки. Почему он с ней не лег? Ведь это теперь его право! А если Гордей Александрович, не воспользовавшись им, решит, что с ней слишком много проблем, и просто выгонит? Что она будет делать?

А если придет, что?

Изабелла не очень хорошо запомнила свой первый и единственный раз, но… Боже, как же больно ей было! Какой ужас она испытала. Животный совершенно ужас и бессилие!

Нет. Не пришел, и ладно. Может, он вообще… не может. Все-таки Гордей Александрович ее прилично старше. Или у него кто-то есть. Белка совсем не разбиралась в этой стороне жизни. Вот почему ее так сильно сбивало с толку происходящее. Она и стеснялась очень, и радовалась, что ей не пришлось под него ложиться, и в то же время ощущала что-то совсем уж несвойственное ее характеру. И очень-очень похожее на ревность. Жгучую, острую, черную…