Такое кино

– Я подам в суд за оскорбление человеческого достоинства!
– отплевываясь и хохоча, крикнула Женя.

– А я еще раз оскорблю и еще, - угрожал Туринский, навалившись на нее всем телом и целуя куда придется.

Возня завершилась уже в доме с вопиющей победой сильного над слабым. Потом они притихли и лежали обнявшись, слушали, как шуршит снег за окном, наметая новые сугробы.

– Женька, представь, что мы уже умерли и пребываем где-то в иных мирах. Ты бы так хотела?
– сказал Туринский.

– Да, - ответила Женя, целуя его в седой висок.

– Я уверена, что так оно и будет...

Все уже было готово: в гостиной раздвинут и накрыт большой обеденный стол, напитки расставлены на маленьком столике, камин разожжен, у дверей застыли два приглашенных официанта. Женя приоделась в новое вечернее платье, волосы убрала наверх. На ногах ее были чудесные итальянские туфельки. Когда она спустилась в гостиную, была награждена восхищенным взором мужа. Сам Туринский был весьма элегантен в темном пиджаке и белоснежной рубашке с расстегнутым воротом.

Настенные часы с маятником пробили одиннадцать раз, когда Туринский открыл ворота, впуская одну за другой машины гостей. Первой приехала Светка с супругом, за ней на такси Аня и Тим. Мироновы прибыли сразу после двух машин с внезапными гостями - ребятами из съемочной группы будущего фильма. Дом наполнился шумом, смехом, блеском нарядов и драгоценностей, хлопаньем пробок от шампанского: провожали старый год.

Аня впервые приехала сюда с Тимом. Она подвела его к Туринскому и представила. Тим давно мечтал познакомиться с режиссером.

– У меня столько идей!
– говорил он Ане.

– Ну, а вы знакомы, в общем-то, - сказала она маме.

Мордвинова с новым интересом рассматривала молодого мужчину, похитившего сердце ее дочери. Она мало обращала на него внимания во время съемок, поэтому почти забыла, как он выглядит. Ну что ж, Аню можно понять. И тянет же нас на таких неординарных, странных, красивых мужчин...

Давно уже она оставила мысли уговорить дочь создать нормальную семью, но, глядя на Тима, Женя невольно подумала: "Какие красивые дети могли бы родиться у них!"

Туринский первым делом спросил:

– Ань, где твои эскизы? Я посмотрел то, что ты прислала по почте, но хочется в натуре увидеть.

– Я их привезла, покажу обязательно.

Туринский без предисловий обратился к Тиму, как к своему:

– Выбирай: вторым оператором или гафером пойдешь на картину? Это пока.

Будучи генеральным продюсером, он сам решал множество организационных вопросов.

Тимофей растерянно молчал. Аня ответила за него:

– Вить, ты послушай его музыку, может, тебе пригодится?

– Музыку?
– удивился режиссер.

– Я готов и гафером, и вторым оператором, и каскадером, - заговорил Тим, и в его глазах блеснул азартный огонек.

– Только не каскадером!
– воскликнула Аня.
– Тим может монтировать и фильм о фильме сделать.

– Вот что, ребята, - заторопился Туринский, взглянув на часы.
– Мы поговорим еще обо всем в другой обстановке. Не уезжайте сразу после праздника!

За столом уже пили за успех будущего фильма. Оператор говорил, подняв рюмку:

– Виктор Алексеевич, сделаем хорошее, интересное кино, а главное - красивое!

Это был бессменный оператор Туринского, еще не старый, но тоже прославленный и осыпанный мыслимыми и немыслимыми кинопремиями.

– За это и выпьем!

Его бурно поддержали.

Мордвинова села рядом со Светкой, которая по случаю праздника нарядилась в подаренный Женей костюм и была хороша как никогда.

– Жень, ты выглядишь сногсшибательно!
– первым делом отметила подруга.
– Двадцать лет как не бывало!

– Да и ты прекрасна, душа моя, - улыбнулась Мордвинова.
– Следуешь моим советам?

– Следую, Жень, - просияла Светка и невольно оглянулась на Толика, который меланхолично жевал что-то из закусок.
– Слушай, как тут у тебя интересно! Такие люди все известные.

Толик, кажется, не прислушивался, и Светка склонилась поближе к подруге.

– Жень, он не привел знакомиться жену, и вообще о подружке речи нет!
– И она рассказала: - Я перестала страдать по твоему совету, отпустила его внутренне, и сразу все как-то вернулось...

Она опасливо покосилась на Толика, но за столом стоял такой шум, что вполне можно было не шептать.

– Мы поговорили с ним - в курилке, весело (без тебя бы я так не смогла), и выяснилось, что нет никакой подружки, он по-прежнему один. И знаешь, смотрит так тоскливо, вопросительно, будто ждет от меня чего-то...

– Вот пусть так все и остается!
– заключила Женя.

– Но жалко же его!
– кокетливо промурлыкала Светка.

– Ничего, большой мальчик, справится. Или научится поступать по-мужски. В любом случае ему полезно. Кстати, как он Новый год встречает?

– Уехал к родителям на неделю.

Стенные часы стали бить полночь, За столом возникла веселая суматоха, мужчины разливали шампанское, все вскочили с мест, стали считать:

– Семь, восемь, девять, десять, одиннадцать, двенадцать! Ур-ра-а!

Женя смотрела на близких любимых людей и думала: бывает чересчур много счастья? Мне так хорошо, что, пожалуй, и нечего больше желать. Явись сейчас фея с волшебной палочкой, я бы только затылок чесала. Нечего желать, кроме здоровья моему любимому супругу, долгих лет ему и мне, чтобы успели "поднять качественно уровень отечественного кинематографа". Я напишу еще сценарий и еще. Мы будем все вместе работать, всегда вместе.

За столом говорили как раз о сценарии. Автору прочили фестивальную награду, шутя завидовали, сравнивали с хорошей литературой. Пили за Женин талант, а она ворчала:

– Подхалимы! Жулье!

Да, это мой дебют, между тем думала она, краснея от удовольствия. Я сама не ожидала, что у меня что-то выйдет. Конечно, все это благодаря Туринскому, без него я ничто. И у Анечки теперь интересное дело, тоже дебют в качестве художника по костюмам. А то она бы долго еще не решилась шагнуть вперед.