Таков ад. Новые расследования старца Аверьяна

— А какая разница между «to look» и «to see»? — спросил Анатолий Зайцев, мобилизуя свои скудные познания в английском.

— Это здешний эквивалент апокалиптического «иди и смотри», — ответил доктор Сапс, — только идти больше некуда. Остаётся «look — see», гляди — смотри.

Доктор Сапс предложил Анатолию облачиться в белый халат. Заворожённый вспышками букв, Анатолий не заметил, откуда халат взялся. Потом доктор Сапс набрал некий код на пульте, и дверь открылась. Он пропустил Анатолия вперёд и закрыл дверь. Комната освещалась теми же вспышками «look — see», но они как будто участились, если это возможно. При вспышках Анатолий увидел массивные, непроницаемые стены из металла. Посреди комнаты возвышался постамент. На этом постаменте в некоем подобии гроба лежал кто-то в шлеме, напоминавшем рыцарский шлем из того же металла, что и стены. Из-под шлема виднелись бинты, опутывающие голову почти до самых глаз. Анатолию пришлось подойти вплотную к постаменту, чтобы убедиться: в гробу Аверьян.

— Неужели вы удалили у него мозг? — прерывающимся голосом спросил Анатолий.

— Не удалил, а вправил, если можно так выразиться, — ответил доктор Сапс. — Могу вас уверить: мозг вашего друга остался прежним, хотя некоторые повреждённые участки нуждались в оперативном вмешательстве.

— Так, значит, Аверьян всё-таки жив? Мёртвых ведь не оперируют.

— По всем современным законам ваш друг мёртв. Но я вам только что сказал: мёртвые не так мертвы, как принято думать.

— Вы надеетесь реанимировать его?

— Слово «реанимация» здесь не совсем уместно.

— Тогда почему же вы не даёте похоронить его?

— С подобным вопросом обратились ко мне церковные инстанции, правда, не так настоятельно, как вы. Я ответил, что хочу исследовать процесс обмощения, так как не сомневаюсь в дальнейшем причислении вашего друга к лику святых мучеников. Вопрос о его канонизации уже подняла очередная лево-правая газета «Ужо» в статье «Святитель-следователь». Они уже объявили вашего друга жертвой сатанистов, А мы как светское научное учреждение напомнили и Церкви, что требовать у нас останки усопших могут лишь ближайшие родственники.

— Но ведь мощам должно предшествовать христианское погребение.

— Да, вы достойный друг вашего друга, в будущем святого, не сомневаюсь, хотя святой всегда святой, не только в будущем. Разумеется, мумии и мощи не одно и то же. Да и то, что лежит в мавзолее, к мощам не отнесёшь.

— Но ведь вы, доктор, говорите о мощах Аверьяна.

— Это лишь одна из возможностей. Извините, трудно представить себе мощи с проломленным черепом. Впрочем, эту травму мы исправили. В череп вашего друга вмонтирована пластина из особого сплава, знакомого алхимикам. Эта пластина позволяет поддерживать связь… с его мозгом.

— Но разве его мозг не разрушен… смертельным ударом?

— Я сказал вам, что мы поправили в нём… кое-что. Во всяком случае, некоторые импульсы от него исходят, и мы их улавливаем.

Доктор Сапс набрал на своём карманном пульте новую комбинацию, и стены камеры засветились фосфоресцирующим светом. Анатолий увидел, что точно так же светятся пол и потолок. И со всех сторон бежали те же красноватые буквы: «Look — see». Вдруг эти буквы слились перед Анатолием и образовали странную светящуюся фигуру. Фигура стояла на тонких длинных ножках, простирая к нему зеленоватосиние ручонки. Круглящаяся голова напоминала лягушачью, и на ней выделялись поблескивающие очки, но это были не очки, а глаза светящегося уродца. Анатолию фигура была мучительно знакома, и он силился вспомнить, где он её видел. Доктор Сапс пришёл к нему на помощь:

— Да-да, лемур из книги Брема, долгопят-привидение, spectrum по-латыни. Недаром туземцы малайских островов боятся его. Этот лемур — точное подобие светящегося существа из жизни после жизни или после смерти, как вам больше нравится. Look — see! Вот мы и называем его Люкси. Ваш друг видит Люкси, а мозг его транслирует изображение Люкси на наши экраны через нашу пластину.

— Видит? — спросил Анатолий, посмотрев на Аверьяна в гробу. Глаза его были закрыты.

— Видит, — кивнул доктор Сапс, — видит умными очами, с вашего позволения.

— Так это галлюцинация?

— Галлюцинация, как и всякая реальность. Конечно, облик Люкси меняется сообразно взгляду на него. Иногда это ангел, иногда это бес, иногда ближайший родственник или друг. Не знаю, отличает ли ваш друг в данный момент от Люкси вас или меня. Но в то же время взгляд, которым его видят, определяет и сам Люкси: Look — see. Именно он ведёт почившего по мытарствам.

— И Аверьян проходит мытарства?

— Некоторые из них он уже прошёл, большая часть их ещё предстоит ему. Так он прошёл мытарство, испытующее грехи языка, Я называю это мытарство: «Жало мудрыя змеи». Наша аппаратура зафиксировала его и озвучила.

Анатолий осмотрелся. Со всех сторон Люкси кивал ему. Доктор Сапс нажал на пульт, и Анатолий увидел на экране свой кабинет. Он сам сидел за столом. Аверьян сидел напротив. Голос Аверьяна совершенно отчётливо произнёс:

— Что такое мозг сам по себе? Инструмент ненависти.

— Не подумайте, что ваш друг говорит это… в данный момент, — вмешался доктор Сапс. — Он сам обречён слушать, что говорил в своё время. Помните неуловимого Оле? Мы почти уже вернули к жизни героя афганской войны, а ваш друг спровоцировал его на выстрел в себя, то есть в вашего друга, в церкви, чтобы показать, какой он блестящий следователь. Вот вам инструмент ненависти.

— И с этим инструментом у них на всех один мозг — мозг доктора Сапса, — возвестил голос Аверьяна. Со всех сторон беззвучно захихикал Люкси.

Уклоняясь от его вездесущих подмигиваний, Анатолий вновь посмотрел на гроб Аверьяна и увидел у гроба женщину в белом халате. Анатолий не понимал, откуда она взялась при запертой двери. Её светло-каштановые волосы был стянуты на затылке тугим узлом. Внешность женщины показалась Анатолию знакомой. В руке у неё был шприц. Она наклонилась над гробом, готовясь сделать Аверьяну укол, но вдруг выпрямилась, сделала укол себе в предплечье и тут же исчезла.

— Вы узнали её? — усмехнулся доктор Сапс. — Это наша сотрудница Ксения. Она любила вашего друга, а он выслеживал её, подозревая, что она незаконно изымает органы у не совсем ещё умерших (вы сами видите, можно ли умереть совсем), и она сделала себе смертоносный укол у него на глазах, что повторила сейчас. Одно из двух: либо она будет вечно делать укол себе, напоминая, что ваш друг довёл её до самоубийства, или когда-нибудь всё-таки сделает укол ему, значит, она его не простила. Согласитесь, это почище всякого пламени. Адская мука — вечно любоваться содеянным вами же.

Освещение изменилось. На стенах-экранах Анатолий увидел православное богослужение. Служил Аверьян. Впрочем, среди молящихся мельтешил и кривлялся Люкси.

— Это мытарство лжи или призывания имени Божьего всуе, — словоохотливо откомментировал доктор Сапс. — Сами посудите: достоин ли совершать величайшие таинства ваш друг, предававшийся блудному сожительству с женщиной и доведший эту женщину до самоубийства. Не кощунствует ли он, совершая таинства? Согласитесь, это вопрос немаловажный. Остались ли на земле священнослужители, достойные причащать грешных человеков плотью и кровью Христа? А кто спасётся… без причащения? Я бы очень хотел услышать мнение вашего друга, присутствующего здесь (доктор Сапс кивнул в сторону гроба).