Такой был план

– Ну, не знаю. У нас смелости не хватит. Мы же можем потерять работу.

– Да, я знаю. Боитесь. Ну как знаете, Арин. Всё же подумайте. Удачи вам, берегите себя.

Не успела я нажать на кнопку отключения вызова, как позвонил Дима:

– Что у вас там произошло с Катей?

– Она тебе звонила?

– Она в ярости. Я мало что понял, уловил только, что ты взяла деньги на обследование у какого-то практически незнакомого мужчины. Зачем, Диан? Я же дал тебе деньги.

– Потребовалось сдать дополнительные анализы, и я не стала уже у вас спрашивать, раз вы с Катей так реагируете. Будто я в чем-то провинилась, заболев. Вынуждена оправдываться за это. А с Никитой случайно вышло, я спросила-то шуткой, а он внезапно отозвался. Что такого-то? Катя остынет, не переживай. У нее просто истерика по поводу – быть обязанной. Кстати, Дим. Ты знал, что около девяносто процентов людей не решаются заявить о нарушениях законодательства со стороны работодателей из-за страха потерять работу? Чем не тема для твоей передачи?

– Я не определяю темы для передачи, я просто ведущий. К тому же, у нас другая тематика – проблемы в семьях. В нарушения трудового законодательства студия не полезет. Могу написать в свой блог, опиши ситуацию поподробней. И ссылки на исследования с цифрами не из твоей головы. Я подумаю. Теперь к нашим баранам. Напиши его номер телефона и сумму, Диан. Никиты этого. Я перечислю и ему, и тебе, сколько нужно. И помирись с Катей, она переживает. Хорошо? Будь умницей.

– Хорошо. Пока, Дим.

Я скинула Диме карточку контакта Никиты и написала сумму.

Потом открыла дверь Мише, который звонил уже третью минуту, прошла на кухню и села чистить картошку к ужину, рассказывая Мише о впечатлениях дня:

– Они боятся бороться за свои права и будут помалкивать до последнего. Арина мне так и сказала: можно же потерять работу. Ну да, можно. Лучше уж выматываться каждую смену и терпеть истерики и оскорбления Марины Викторовны, а потом оставаться на три часа после смены повыматываться еще. Ты бы слышал, как она разговаривает. Марина Викторовна. Не только со мной, со всеми. Как с крепостными, Миш. Как со своей собственностью.

Нарезая овощи для салата, говорила:

– И Димка туда же: в законодательство мы не полезем. А кто тогда? Я и мне подобные – крайне полезные члены общества, мы подсвечиваем тревожные ситуации, можем показать пример сопротивления, поднять вопрос, но примера одиночки маловато. Ну, покивают, кто-то одобрит, кто-то втайне осудит. А кто-то – явно. Так и будут терпилами всю жизнь. Между собой поноют где-нибудь в курилке и успокоятся на этом. Будут думать: ну все же так живут, так устроен мир. Если выступить, можно же работу потерять. Будто это работа мечты. Не дай боже потерять. И пока каждый так думает, ничего не изменится.

Возмущалась, пока мыла посуду:

– И когда я поднимаю важные для общества темы, всё, что волнует Катю с Димой, так это то, что я взяла деньги у малознакомца.

Конец ознакомительного фрагмента.