Таксист. Маша. Том 2

– Чертовски!.. – Задыхаясь говорила Сапрыкина, перекрикивая не прекращающиеся овации, которые звучали на фоне. – Чертовски хорошо отработали! Пять баллов, молодцы!

Услышав это, Артем и Маша польщенно поджали губы и переглянулись. Похвала от мэтриссы говорила о многом. “По меньшей мере, нигде не ошиблись”, – ликуя, подумал Артем.

– Поклонитесь еще раз гостям, – подсказал Боря.

Они поклонились. Овации не стихали. Под них они медленно и расслабленно шли обратно к трибуне, не зная, как скоро все это стихнет… “Да и пусть не стихает! Мы заслужили!” – подумал Артем.

Наступила передышка. Перед сценой под негромкое, ненавязчивое фоновое сопровождение оркестра, работало несколько танцоров из труппы Сапрыкиной. Клоуны развлекали приехавших на свадьбу детишек. Все получили возможность спокойно поесть. Со всех сторон Артему и Маше то и дело показывали большие пальцы, но пока не подходили: все понимали, что ребятам нужно немного отойти.

Спустя еще несколько минут, когда закончился очередной танец труппы Сапрыкиной, Боря включил микрофон и сказал:

– Их выступления – всегда тайна. Они никогда не повторяются. Они запрещают снимать то, что показывают на сцене. Единственное выступление, снятое профессиональными операторами, набрало в интернете несколько сот миллионов просмотров. Все остальные выступления – не более чем окутанные тайной легенды, про которые мы лишь слышим восторженные отзывы от тех, кому посчастливилось увидеть работу этой команды на сцене. То, что они показывают – необъяснимо, но от этого невозможно оторвать взгляд. Их выступление невозможно купить – этот коллектив выступает только там, где захочет. Дорогие гости! Сегодня легендарный и таинственный коллектив почтил своим присутствием этот праздник и сегодня будет второе выступление в их истории, которое будет снято на профессиональное видео! Попрошу вашего внимания. На сцене “Талиум”!

Артем успел заметить, как некоторые гости, слышавшие про этот коллектив, переглянулись, не до конца поверив своим ушам. Наступила тишина. Артем замер.

На сцену начали неспешно выходить немолодые женщины в костюмах, напоминающих домашнюю одежду хозяек XVIII века. Вроде бы русскую. Но нет – было в ней что-то непривычное, не родное. Шестнадцать женщин появились на сцене так непринужденно, словно это была подготовка к выступлению. И словно за этой подготовкой никто не должен был наблюдать. Зазвучал невидимый, необычный, кажется, очень древний, звонкий струнный инструмент. Что это был за инструмент, Артем определить не смог. Аккорды были мелодичные и, кажется, даже знакомые.

Световые пушки плавно нарисовали по всей сцене красно-белые круглые узоры, отдаленно напоминающие рыцарскую символику. Женщины молча перемещались по сцене, словно выбирая лучшее место для чего-то. Но для чего? Зрители с интересом наблюдали за происходящим. В какой-то момент женщины разбились по парам, встав лицом друг к другу, словно собираясь начать говорить о чем-то между собой.

Аккорды стали еще более знакомыми, но зрители все еще не могли понять, какую именно до боли знакомую мелодию они напоминают. И вдруг женщины заговорили. Но это был не разговор, это была песня, которую они, делая вид, что приступили к диалогу, запели хором. Их голос звучал как классический русский народный хор. Но пели они не на русском.

Лишь только прозвучала первая строчка первого куплета, лица зрителей вытянулись в удивленных улыбках, многие широко раскрыли глаза, а некоторые от неожиданности прикрыли лицо руками, не веря своим ушам – так необычно в совокупности все это выглядело и звучало!

So close no matter how far

Couldn't be much more from the heart

Forever trusting who we are

And nothing else matters!.. 7

7

Одна из самых известных лирических песен группы Metallica.

Артем оглянулся. Ни лицах гостей безошибочно читался восторженный шок от этого взрывающего мозг сюрреализма, оторваться от которого было невозможно!

На втором куплете зазвучал электронный басовый аккорд, добавивший современного оттенка этому необычному каверу. Некоторые гости, знающие легендарный текст наизусть, начали подпевать губами, не сводя глаз с происходящего на сцене.

На середине третьего куплета пары начали расходиться, заняв места на сцене в каком-то, кажется, хаотичном порядке и продолжили исполнять песню стоя лицом к публике, словно фигуры в разгаре шахматной партии.

Прозвучал последний куплет. Казалось бы, на этом номер должен был закончиться, но действие на сцене однозначно давало понять зрителям, что это еще не конец. Внезапно музыка затихла. Одновременно с этим на лицах хористок появился какой-то неподдельный ужас, и они запели какую-то другую, быструю и энергичную песню, но теперь уже на совершенно незнакомом языке. Хорватский? Болгарский? Доподлинно, что это за язык, никто не знал.

Песня была напряженной, но мелодичной. Мелодия была очень похожа на какую-то народную песню, но при этом была очень красивой и идеально ложилась на слух современного зрителя.

Хористки начали метаться по сцене, изображая неподдельный страх от того, что якобы что-то должно вот-вот случиться. Нарастали ударные, в какой-то момент в правом углу сцены раздался взрыв и на месте рассеявшегося облака дыма возник длинноволосый ударник в темных очках, ритмично работающий за необычной ударной установкой, состоящей из нескольких десятков шестиугольных электронных барабанов, обтянутых серебряной тканью.

С этого момента композиция зазвучала совершенно по-современному. Хор, продолжающий в панической манере исполнять неизвестную народную песню на незнакомом языке, идеально гармонировал с прекрасной современной аранжировкой в стиле техно-поп. Световые установки вытворяли невиданные чудеса в такт музыке, отчего общее впечатление от и без того зрелищного номера усиливалось десятикратно.

Под конец первого куплета ударные слегка поутихли и из глубины сцены мелодично зазвучал гобой.

Духовой инструмент, играющий невероятно красивую мелодию, был слышен одинаково хорошо со всех зрительских мест, но сложная и уникальная задача звукорежиссера, с которой он справился на «отлично», заставила каждого почувствовать, что звучит он именно из дальнего левого края сцены. Но том краю сцены, откуда якобы звучал гобой, не было ничего, кроме красных вспышек. Эти вспышки выглядели так, словно кто-то зажег бракованный китайский салют, который так и не разгорелся на полную мощность и лишь беспомощно плевался отдельными красными огоньками.

Песня стала менее напряженной эмоционально, но в интонации исполнительниц стало еще больше страха, как будто, услышав эту мелодию, звучащую из глубины сцены, они словно поняли: оно пришло.

Начало второго куплета ознаменовалось возвращением ритма ударных, которые под конец этого же куплета набирали обороты все сильнее и сильнее, предзнаменуя некую музыкальную кульминацию и когда она наступила, после секундной паузы ударные вернулись и вместе с ними снова зазвучал гобой.

Теперь он слышался с каждой нотой все ближе и ближе и вот из красных вспышек медленно вышел человек в необычном черном фраке с длинными полами. На его ногах были туфли на очень высоком и толстом каблуке, в форме лошадиных копыт.

И головой черного коня.

В руках у навевающего ужас коня был тот самый духовой инструмент. Конь плавно шел по сцене, словно слепой или просто не обращающий внимания на обезумевших от ужаса и продолжающих петь женщин.

На следующем куплете женщины выстроились в шеренгу из двух рядов и на начале куплета начали не только петь, но и танцевать энергичный современный танец, напоминающий брейкданс.