Таксист. Маша. Том 2

Спустя какое-то время прожектор, стоящий где-то поодаль, ярким белым световым пучком взмыл в небо, словно обозначив зону, за которой нужно наблюдать и тут же стал чуть менее ярким. На том месте, в которое он направил луч, появились приближающиеся огни самолета. На одном из мониторов все еще транслировалось изображение из салона, на другом появилась карта, на которой иконка самолета приближалась к месту, обозначенному надписью «Свадьба».

Самолет все приближался, сэр Элтон Джон все более энергично нажимал на клавиши рояля, приближаясь к самой эмоциональной части композиции и на словах припева…

“You’re all I’ve ever needed, baby, you’re the one…”

…самолет с грохотом пролетел над головами гостей. На экране было показано, как Маша с Артемом дернули за рычаг и на гостей обрушилось несколько десятков тысяч лепестков роз!

В следующую секунду самолет сделал невероятно красивый крен влево и начал удаляться, стремительно набирая высоту.

Песня в этот момент подходила к концу и на ее финальных аккордах прозвучали переговоры пилота с диспетчерским центром:

– «Москва-подход», борт триста пятнадцать.

– Слушаю, триста пятнадцатый, «Москва-Подход».

– Высота тысяча шестьсот, курс триста десять, запрашиваю курс сто шестьдесят, место назначения – Мальдивы.

– Принято, борт триста пятнадцать, набирайте пять тысяч, курс сто шестьдесят, далее работайте с «Москва-Подход» на частоте сто тридцать один точка двести. Счастливого пути!

Восторженные гости стоя аплодировали вслед улетающему самолету.

3. Мальдивы.

Конечно, в этой части зрителям пришлось немного наврать. Лететь именно на этом самолете на Мальдивы они не собирались. Не могли. Для дальних расстояний был нужен более мощный и вместительный самолет, на который они должны были пересесть через несколько минут после того, как улетят с площадки.

Во время пересадки выяснилось, что к подготовке основного борта приложил руку папа.

– Самолет был подготовлен специально по просьбе Сергея Петровича Соболева, – вежливо доложила улыбающаяся бортпроводница, встретившая Артема и Машу возле трапа во “Внуково-3”.

Войдя в самолет, они ахнули и прошептали “вау!”. Убранство салона было словно подготовлено по специальному дизайн-проекту, призванному, в первую очередь, подчеркнуть, что в этом самолете планируют лететь только двое. На столе стояли свечи и бутылка шампанского, вазы с фруктами и сладостями. Необычные нежные бархатные шторки на окнах идеально дополняли интимную и романтическую обстановку.

– Машка, ты хочешь шампанского? – Игриво спросил Артем, как только они уселись за стол и пристегнули ремни.

Маша сначала пожала плечами, а потом кивнула.

– А может… – Еще более заговорщицким тоном спросил Артем, хитро прищурясь.

Маша вопросительно посмотрела на него.

– Я имею ввиду виски. Слушай, давай напьемся и будем безобразничать?

Маша широко раскрыла глаза, подыгрывая игривому настроению Артема и сказала громким шепотом на выдохе:

– А давай!

Они громко рассмеялись и, вопреки установленным правилам, на которые сегодня им было наплевать, оторвались от земли и начали набор высоты с бокалами тридцатилетнего шотландского в руках. С большими кубиками льда.

Самолет летел на юго-восток.

После виски казалось, что открывалось уже десятое или двенадцатое дыхание по счету. Спать не хотелось совершенно и казалось, что если бы шоу продолжалось еще столько же, они легко выдержали бы и, если нужно, станцевали бы еще десять раз подряд под песни Адамса.

Они молчали. Каждый думал о своем. Но в этом молчании было что-то непередаваемо нежное. Иногда они почти одновременно поднимали глаза друг на друга и в их глазах безошибочно читалось: “Да, мы сделали это!”

– Интересно, сколько еще стойких оловянных солдатиков осталось праздновать? – Сказал Артем вслух.

– Не думаю, что много. Они же в подземный ресторан должны были переместиться?

– Да, по плану было, что пожилые уедут по домам, а молодняк, после двадцати трех часов, когда ну улице уже грохотать нельзя, продолжит отрываться под землей. Кстати, там ждали многих достаточно известных в андеграунде диджеев. Я мало кого знаю, но из этого списка с огромным удовольствием послушал бы сет Майкла Хааса. Он немец.

Маша кивнула и отхлебнула еще глоток виски.

– Так можно же узнать? В смысле, как они там, – сказала она.

– Не хочу, – устало улыбнулся Артем. – Меня сегодня Боря с утра, когда я пытался выяснить, сколько гостей подтвердило свое участие, поставил на место. Сказал, чтобы я не лез. Не отвлекался. Сейчас, конечно, понятно, что мне можно уже отвлекаться на все что угодно. Но я не хочу, Машк. Не хочу знать сколько там осталось народа, кто напился сильнее всех, и кто как добрался домой. – Артем вздохнул. – Сейчас, после всего, что было, я понимаю, что мы работали с профессионалами невероятно высокого уровня и я уверен, что они все сделали как надо до самого конца. А мы с тобой летим… И тут так тихо… Ты знаешь, я до того, как первый раз полетел на самолете “РусОйла” (это когда я летал в Америку знакомиться с Роем), я не думал, что в самолетах может быть так тихо. Теперь вот знаю. А тут еще тише, чем в том самолете. И я не хочу нарушать эту тишину, – добавил он почти шепотом. – Не хочу никому звонить. Под нами небо, рядом ты, виски вкусный… Пусть там все течет своим чередом…

Полумрак, в котором они сидели под ровных гул двигателей, был настолько гармоничен после этого сумасшедшего дня, что хотелось наслаждаться им и дальше, бесконечно долго, просто вот так, сидя друг напротив друга.

Это утром, когда они уже приземлятся в Мале, потом перелетят на гидроплане или вертолете на частный остров, можно будет окунуться в море и, с пониманием того, что здесь им предстоит пробыть ровно столько, сколько им захочется, уйти спать хоть сутки напролет.

А сейчас просто хотелось сидеть и наблюдать за тем, как внизу проплывают светящиеся яркими огнями города…

Артем нажал на кнопку вызова, и бортпроводница почти в ту же секунду появилась рядом, неслышно выскользнув из темноты.

– Послушайте, а у вас есть ветчина? – Спросил Артем.

– Да, конечно.

– А можно мне бутерброд, только… Знаете, как в рекламе, где папа отрезает такой здоровенный ломоть на бутерброд?

– Да, видела такую, – улыбнулась бортпроводница.

– Вот мне примерно такой же ломоть на хлебушек, только в два раза толще! Можно?

– Сделаем, Артем Владимирович.