Талая вода
Шрифт:
– Это имеет для меня значение, – он посмотрел ей в глаза, и Юле показалось, что он скажет что-то еще, но он промолчал. Разговор перешел на театр, куда Юле предстояло пойти завтра, у Матвея была встреча с деловыми партнерами. Потом они немного поговорили про Аню и Германа Шульца, Матвей рассказывал о попытках сестры завоевать внимание мужчины ее мечты и о попытках покончить с собой, а потом дождь закончился, и они снова двинулись к Вестминстеру.
Аббатство было закрыто, и они просто походили вокруг, рассуждая о судьбах Соединенного королевства, покорении Шотландии, Ирландии, кельтских и саксонских королях, хотя Юля почти не слушала, что он говорил, а только старалась запомнить звук его голоса, да и какая
– Говорят, внутри очень красивые потолки, жаль, мы не увидим, – заметил Матвей, – но мы же работать приехали, а не гулять!
Юля согласно кивнула, ей стало холодно, она дрожала, пиджак был красивым, но слишком легким для такой погоды. Матвей обнял ее за талию, чтобы девушке стало теплее. Они пошли на мост, здесь было ветрено, а внизу бежали темные, быстрые воды Темзы.
– Вода не замерзает, – сказала Юля. – Тут похоже на Крымский мост, такая же река… Не хватает только Ани!
– Зато есть Биг Бен, – едва слышно засмеялся он, и Юля подняла глаза на бледно-желтый циферблат. – Зачем нам Аня, когда есть Биг Бен!
– Он красивый, правда? – спросила она.
– Но Спасская башня лучше?
– Зачем сравнивать несравнимое… Кто лучше Айвазовский или Ренуар? Левитан или Ван Гог? Каждый хорош по-своему.
– А кого любишь ты?
– Я люблю передвижников и фламандцев, – ответила Юля. – Но продаются лучше импрессионисты и современные художники, а потому я люблю их всех, и футуристов, и кубистов, и постмодернистов. Потому что их любят мои клиенты.
– А ты хороший эксперт, – он посмотрел ей в глаза смеющимся взглядом, – Как твоему клиенту – мне нравится такая позиция!
– Клиент всегда прав, – ответила Юля шепотом. Они стояли сейчас совсем близко, и пока не начали бить башенные часы, она успела услышать, как колотится его сердце. Неужели ее присутствие так взволновало его? В это просто невозможно поверить!
Он наклонился еще ближе, словно колебался, поцеловать ее или нет, и Юля не стала отворачиваться, улыбаться или наклонять голову, она ждала, опустив глаза и замерев, пока он решится это сделать. Ведь разве не она только что сказала, что клиент всегда прав? Разве не он только что сказал, что она – хороший эксперт?
Потом часы пробили еще раз, а потом еще раз, а потом снова пошел дождь. Он вернул их к реальности, и они бегом спустились в метро. Матвей взглянул на часы.
– Уж полночь близится, а Германа все нет, – сказал он с некоторым беспокойством.
– И слава богу! – заметила Юля. – Только его здесь не хватало…
– Я имел в виду, что Герман должен прислать календарь встреч на завтра, мы собирались обсудить основные задачи. Наверное, он забыл про меня, – в его голосе прозвучала досада, неуместная, как показалось Юле в этот волшебный вечер, разве можно думать сейчас о каком-то календаре!
– Возможно, пришлет утром, уже поздно. У него вероятно много дел.
– Скорее всего, – задумчиво заметил Матвей.
Они вернулись в гостиницу и как-то незаметно оказались в номере Юли, согрели чайник и переоделись в халаты, чтобы не простудиться после прогулки под лондонским дождем.
– Ты можешь остаться, как тогда, – заметила она с улыбкой, – Помнишь, ту ночь, которую мы проболтали? У нас всегда так здорово получается болтать!
В ответ он вздохнул, почему-то печально, а потом вдруг сказал:
– Как тогда уже не получится…
В его голосе Юля уловила какое-то беспокойство, сомнение, что-то, что омрачало ее счастье, которое могло, но не становилось абсолютным, словно до вершины оставалось еще несколько шагов,
пройти которые невозможно. Почему она все время слышит в его голосе неуверенность, в чем дело? Из-за работы? Потому что он – клиент НАДа? Или же потому что не готов связаться с девушкой из деревни, живущей в съемной квартире с подругами, будь она хоть трижды эксперт? Или потому, что она никогда не нравилась мужчинам так, как ее сестра? Но ведь ему она явно нравится! Промолчать или спросить? И Юля решилась. Была ни была, удача любит смелых.– В чем дело? – как можно более мягко спросила она. – В чем ты сомневаешься? Да, мы мало знаем друг друга, но…
– Но если в мире и встречаются люди, созданные друг для друга – то это мы? Ты это хотела сказать?
– Именно это! – подтвердила она.
Вместо ответа он как-то яростно и безнадежно взъерошил волосы и пробормотал «Все так сложно! Почему же все так сложно!»
Юля подошла ближе, вплотную к нему, больше он ничего не говорил, дальше все шло словно само собой, и только Юля все не могла ничего почувствовать, потому что так и не получилось отделаться от ощущения, что это происходит не с ней, она словно наблюдает со стороны, как если бы превратилась в астральную проекцию девушки, потерявшей на время связь с реальным миром. Разве подобное могло случиться с ней? Это же волшебная сказка, а разве бывают волшебные сказки наяву? Нет, разумеется, не бывают! И потому она впала в странное оцепенение, у нее никак не получалось поверить, осознать, прожить эти мгновения и ощутить всю полноту, которую дает радость исполнения мечты. Один раз их прервал звонок мамы, но Юля уже привыкла, что мама фантастически точно выбирала самый неподходящий момент для звонка, и научилась относиться к этому с конфуцианским спокойствием.
Оставшиеся дни в Англии были похожи на чудо. Они гуляли по набережной Темзы и ели мороженое в вафельных стаканчиках, куда веселый продавец-мулат воткнул еще две большие вафли, облитые шоколадом: Юля и Матвей разделили их. Она никогда не видела такого мороженого в России, скорее всего, его просто не было. Хотя, в последнее время появилось много новых интересных сортов, эскимо «Волшебный фонарь», например, белое с шоколадной крошкой.
Они вместе съездили на небольшом кораблике в Гринвич, где обнявшись долго стояли одной ногой в Европе, а другой в Азии, впрочем, меридиан оказался третьим лишним: Юля и без него чувствовала себя так, словно ей принадлежал весь мир. Ей хотелось кричать о своем счастье, хотелось, чтобы об этом знали все, даже в самых дальних уголках Вселенной! Да что там – ее счастье куда больше Вселенной, оно способно заполнить сотни тысяч таких Вселенных, неужели кто-то может не заметить его?
В сувенирном магазине Матвей купил брелок в виде якоря, переплетенного канатом, и подарил его Юле, как символ постоянства и надежности. Кроме того, они сходили в театр, прошли по бесчисленным мостам через Темзу, наблюдали смену караула у Букингемского дворца и целовались на каждой из укрытых розовыми кустами скамеек в Риджентс-парке.
– Я никогда не видел таких парков, – заметил Матвей. Пышно цвели розы, высаженные аккуратными круглыми клумбами и оригинально подстриженными кустами, оплетавшие деревянные сетки и опоры в окружении изумрудно-зеленого газона, казавшегося искусственным в своем совершенстве.
– Я никогда не видела такого мира, – откликнулась Юля с блаженной улыбкой, не сходившей с ее лица последние дни, – Все вокруг стало ярким и красивым, как если бы кто-то вдохнул жизнь в мертвую пустыню и она зацвела… Другое небо, другие деревья, звезды, и эти розы… Никогда прежде не зацветали такие прекрасные розы!
– Даже когда Ромео встретил Джульетту? – с ласковой насмешкой спросил он, и Юля уверенно кивнула.
– Никогда-никогда!
– Тогда я должен сорвать тебе хотя бы одну!