Талисман Белой Волчицы

Марфа с крыльца не сходила, когда провожала нас… Анфиска…

— Анфиска? — перебил его Алексей. — Она что ж, у тебя в тот раз гостила?

— Слушай, — Михаил настороженно посмотрел на него, — ты что ж, Анфиску тоже знаешь? И, сдается мне, не только ее!

— Анфису половина Североеланска знает, к тому же вчера мы столкнулись с ней в конторе завода. Видимо, приезжала повидать бухгалтера.

— Столетова? — словно поперхнулся Михаил. — Она с ним встречалась?

— Она зашла в его комнату, но увидела меня и очень быстро ее покинула.

— И что ж, ничего не сказала при этом?

— Кажется, я ей не слишком нравлюсь.

— Понятно. — Михаил окинул его насмешливым взглядом. — Получила Анфиска от ворот поворот?

Алексей пожал плечами.

— Нет, здесь другое! С первых минут знакомства она готова была меня в клочья порвать, только не пойму — за что?

— За что? — усмехнулся Михаил. — Вот за то самое и порвать, что внимания на нее не обратил. Она и меня на дух не выносит, и, заметь, за то же самое.

Теперь настала очередь Алексея вытаращить глаза от изумления.

— За то же самое? Но она ведь тебе племянницей приходится?

— Приходится, — махнул рукой Михаил, — но и что из того? Вбила себе в голову, что влюбилась в меня, то и дело гостит в Тесинске и не сводит с меня своих рыбьих глаз. Пыталась и на более смелые дела подтолкнуть, но я устоял.

— Нет, что-то в моей голове не укладывается. Вы ведь близкие родственники?

— Я тебе объясняю, что ей это безразлично. Эта девка ни бога, ни дьявола не боится. Я ей про кровосмешение твержу, а она знай себе талдычит: «Детей от тебя рожать не собираюсь, а переспать — все равно пересплю!» — Михаил легко поднялся на ноги, подхватил с земли карабин и улыбнулся Алексею:

— Пошли в дом, там все наши вопросы и обсудим. В том числе и про Анфису, и про тех, с кем дела имею и приятельские отношения. Именно приятельские, близких друзей у меня отродясь не бывало. Не люблю, когда мне лезут в душу, и сам этим не страдаю, но сегодня сделаю небольшое исключение, поговорим обо всем, о чем захочется… Если, конечно, захочется… — и окинул Алексея хитрым взглядом.

Глава 16

Машу обложили подушками, и она, бледная, с повязкой, обхватившей плечо и грудь, сидела на кровати и пила чай вместе со всеми, не отказавшись, впрочем, и от бокала красного вина. Его весьма настойчиво попросил выпить Михаил, пояснив при этом, что красное вино — первейшее средство для восстановления сил при обильной потере крови.

Доктора ожидали только к утру, но Маша выглядела неплохо, температура спала после того, как Марфа напоила ее какими-то настоянными на меду травами, поэтому волнение по поводу ее ранения понемногу всех отпустило и проявлялось лишь в несколько возбужденном разговоре и неожиданно излишней смешливости.

Михаил превзошел самого себя. Больше всех хлопотал возле Маши, да она и сама этому не противилась, смеялась его шуткам, принимала из его рук чай и ватрушки с вареньем, которые принесла с кухни Марфа, лишь иногда опускала глаза в ответ на его слишком пристальные взгляды.

И эти взгляды чрезвычайно беспокоили Алексея. Он понимал, что хитрый купец пошел в атаку. Подогретое Машиной холодностью самолюбие жаждало отмщения и побед. Но в то же время он понимал, что его желание оградить Машу от притязаний Михаила, защитить от его возможных посягательств, несомненно, осложнит с ним отношения.

Поэтому приходилось выбирать, тем более что намерения свои Михаил проявлял пока лишь в виде ухаживания: был неназойлив, в речи обходителен, остроумен, а в поступках намеренно осторожен и предупредителен. А взгляды? Что ж, взгляды… Смотреть на красивую девушку немного голодными глазами с поволокой никому не возбраняется. Да Алексей и сам то и дело ловил себя на том, что теряется в мыслях и сбивается в разговоре, стоит Маше на мгновение задержать на нем свой взгляд.

Алексей отошел к окну и сел на лавку. Отсюда гораздо удобнее наблюдать за происходящим в комнате и делать вид, что полностью сосредоточен на чашке с чаем. Его он отхлебывал крохотными глотками и, конечно же, не для того, чтобы продлить удовольствие. С одной стороны, ему не хотелось привлекать к себе внимание, с другой — необходимо было собраться с мыслями.

…То, что Михаил называл «дачей», оказалось огромным доминой из толстых бревен, крытым железом, его окна плотно закрывали ставни с накладными запорами. А вокруг — высоченная ограда из заостренных лиственничных плах, с врезанными в нее массивными, обитыми оцинкованным железом воротами, с надежными засовами и замками.

Они подошли к дому со стороны озера. Поднялись по деревянной лестнице, которая сбегала от ворот к воде. Здесь была устроена обширная купальня, а к далеко выступающим мосткам причалено несколько лодок, три плоскодонки и еще одна, с мачтой, на которой Михаил, видимо, и собирался ходить под парусом.

На пороге их встретила Марфа. Маленькая, вся в черном, глянула исподлобья и молча отошла в сторону, пропуская мужчин в комнаты.

— Как Маша? — справился Михаил и передал ей карабин.

Марфа прижала его к груди и, не сводя настороженного взгляда с Алексея, ответила неожиданно певуче:

— Слава богу, пришла в себя. Я ее травами напоила, а на ночь макового отвара дам, чтоб рана не беспокоила.

— Ты куда ее определила, Марфуша? — слегка приобнял сестру Михаил.

— В матушкину комнату, рядом со мной. Я в ночь за ней пригляжу.

Они вошли в комнату, где на пуховых перинах широкой кровати лежала Маша. Голова ее почти утонула в подушке, но, завидев вновь прибывших, она попыталась приподняться и даже улыбнуться.

— Лежи, лежи, — придержал ее за здоровое плечо Владимир Константинович и пожурил:

— Не успела в себя прийти, уже невмочь лежать.

Алексей окинул взглядом комнату. Беленые стены, высокие потолки, окна стерегут тяжелые решетки из катаного железа, в углу — несколько больших и малых икон в золотых и серебряных окладах, за которые заткнуты букетики вербы и сухих трав. Под образами теплится лампада. На полу — яркие домотканые половики. На полкомнаты та самая кровать, на которой лежит Маша. Слева от нее — два окованных медными полосами сундука и стол, накрытый скатертью, по которой расползлись китайские драконы с лягушечьими мордами. Над столом — маральи рога с висящим на ремне американским «винчестером». Сюда же Марфа приспособила и второй карабин. Алексей уже обратил внимание, каким образом она держала его под мышкой — легко, привычно и слегка небрежно. И наверняка владела оружием не хуже брата.

Михаил опустился на стул рядом с учителем, заботливо спросил:

— Как ваше самочувствие, Мария Викторовна? Сильно рана беспокоит?

— Пока нет, спасибо вашей сестрице, Михаил Корнеевич, — Маша благодарно улыбнулась и посмотрела на Марфу, — боль с меня сняла. Я теперь подняться могу.

— Ну-ну, — покачал головой Михаил и улыбнулся, — сейчас вам лучше полежать и желательно меньше шевелиться, чтобы рану не растревожить.

— Слава богу, рана чистая, — подала голос Марфа и несколько раз мелко перекрестилась, — стрелой жилу не перебило, поэтому крови мало было.