Талисман Белой Волчицы

После дождя степь ожила и похорошела. Дышалось легко и свободно, возможно, еще и потому, что он только что покинул провонявшую насквозь жалкую хижину, похоже, потерявшую своего хозяина. И он в этом окончательно уверился, когда увидел пасущегося неподалеку верблюда.

Нет, Хатанга никуда не уехал, как он подумал вначале, когда обнаружил его жилище пустым.

Алексей оглядел из-под руки ближайшие горы и курганы, подумал, как бы пригодилась сейчас подзорная труба учителя, но спохватился: разве разглядишь Хатангу в трубу, если он упокоился где-нибудь под камнем или в яме во время раскопок? И где его искать? Курганов здесь уйма, и как узнать, куда понесла Хатангу нелегкая в последний день его жизни? Только сам ли он успокоился навечно или кто-то помог ему в этом?

Алексей взобрался на коня и направил его в сторону кургана, где ему впервые довелось встретиться с Хатангой.

Еще до того, как тот возник перед ним, он услышал громкие крики ворон и увидел в небе массу птиц, которые то кружили над курганом, а то вдруг бросались вниз, оглушительно каркая и хлопая крыльями. Но было еще что-то необычное, чего он не понял сразу и догадался, лишь оказавшись у самого подножия насыпи. Огромная береза, которая прежде росла на ее вершине, торчала сейчас вверх корнями, а ее крона покоилась в провале на обрушившихся каменных глыбах. Крупные черные вороны расхаживали по ее стволу, чистили клювы о ее ветки и важно встряхивались.

Завидев человека, они лениво перепрыгнули через несколько ветвей и стали за ним наблюдать, поворачивая вслед ему головы и кося желтыми глазами. Алексей поднял камень и запустил им в ворон. Они, недовольно каркнув, снялись с березы, но перелетели на корень, с которого открывался гораздо лучший обзор, и приступили к прежним занятиям.

Алексей достал из кармана носовой платок и прижал его к лицу. И хотя он не ощущал пока никаких запахов, присутствие ворон предвещало, что платок ему не помешает. Он спустился по камням в глубь провала и догадался, почему не почувствовал вони. Вороны и мелкая степная живность изрядно потрудились над трупом. Хатанга лежал под плитой, снаружи виднелись лишь его голова, вернее, череп, на котором практически ничего не осталось, да еще скрюченная рука, кости на которой пока держались вместе за счет не потраченных зверьем и птицами сухожилий.

Алексей склонился к черепу. Тот пялился на него пустыми глазницами. Судя по всему, с момента смерти прошло уже больше недели. И погиб он наверняка вскоре после их визита. Алексей вдруг вспомнил, о чем тогда говорил старик.

Кажется, что-то про сон, который ему приснился, и еще про женщину и девочку. Они якобы просили не трогать их дом.

Конечно, это могло быть простым совпадением, но смерть настигла Хатангу, когда он пытался раскопать древнее захоронение…

Алексей поднялся выше, к корням дерева. Плиту, на которой росла береза, словно вывернула и поставила на попа чья-то гигантская рука, переломив огромное дерево пополам, как былинку. Вполне возможно, что Хатанга попросту не заметил ловушки, которую установили здесь в стародавние времена, защищая покой погребенных в кургане людей. Или потоки талой и дождевой воды год за годом все размывали и размывали землю под плитами, и наконец стоило Хатанге копнуть не там, где следовало, — и тяжелые глыбы, закрывавшие погребение, рухнули в промоину, похоронив под собой незадачливого гробокопателя?

Но вряд ли кому теперь удастся объяснить, что произошло здесь на самом деле… Алексей, как никогда, пожалел, что рядом нет Егора или хотя бы Ермашки.

Он постоял некоторое время в раздумье, потом вернулся к лошади, вытащил из сумки бутылку водки и сделал пару глотков, наверняка для храбрости. Затем опять поднялся на холм, отломил сучок от березы и, перекрестившись, спустился к останкам Хатанги. Перевернув череп, он осмотрел его.

Нет, не поврежден. Видимо, все-таки смерть наступила от того, что старика придавила глыба. Алексей вернул череп в прежнее положение. Потом попытался точно так же палочкой раздвинуть сведенные вместе кости руки. Они поддались, но рассыпались: не выдержали сгнившие сухожилия.

Он сморщился от брезгливости, тайно радуясь, что его сейчас не видит Егор. И вдруг заметил: в сухой пыли, перемешанной с мелкими камнями, что-то блеснуло. Он поддел это что-то палочкой и присвистнул от удивления. Перед ним лежал совершенно новенький, без единой царапинки, будто только что доставленный с Монетного двора, золотой червонец.

Алексей осторожно подцепил его ногтями, положил себе на ладонь и сдул пыль.

Некоторое время он с недоумением рассматривал монету.

Откуда она взялась у Хатанги? Неужто кто-то был здесь перед его смертью и расплатился со стариком за товар, добытый им из древних могил? Расплатился и тут же убил?

Поэтому и не успел Хатанга припрятать монетку куда подальше?

Алексей выпрямился и обвел взглядом рваные края провала, которые возвышались над его головой, словно именно там могли проявиться вдруг ответы на внезапно возникшие вопросы. Конечно же, ничего он там не обнаружил и лишь в недоумении покачал головой и спрятал червонец в нагрудный карман рубахи. И все-таки, с какой стати кому-то понадобилось убивать старика? И если его убили, то почему не забрали монетку?

Он присел на ствол дерева и снова сделал пару глотков из бутылки.

Затолкав бутылку в карман брюк, он поднялся на ноги.

Нет, надо все-таки собраться с духом и похоронить старика.

Нехорошо будет, если зверье и птицы разнесут по степи эти неприкаянные кости.

Но прежде чем приняться за печальную процедуру, он для очистки совести все-таки обошел холм по окружности, пытаясь обнаружить хоть какие-то следы недавнего пребывания человека. Но даже если они и были, то последний ливень потрудился на славу, разгладив песок и заставив выпрямиться траву. И это был наверняка не единственный дождь с момента гибели Хатанги.

Вздохнув, Алексей склонился над плоской плитой песчаника, раздумывая, хватит ли у него сил спустить ее вниз, чтобы укрыть кости погибшего. И в следующее мгновение почувствовал, что земля будто прогнулась под ним, издала тихий вздох, как это бывает всегда при обвале, и он заскользил все быстрее и быстрее вниз. Он еще попытался ухватиться руками за камни, но бесполезно, они осыпались вместе с ним. Ударившись обо что-то спиной, он вскрикнул и погрузился в темную душную пучину с головой…

Глава 34

Никогда в жизни он не встречал подобных старух. Она сидела, подогнув под себя ноги, в белой овечьей шубе, унизанной, как рождественская елка, серебряными фигурками. чудных тварей — крылатых, с уродливыми клыкастыми мордами, мощными лапами и хвостами. На груди, среди серебряных же монист выделялось украшение, напоминавшее своим видом большое сердце, вышитое жемчугом и бисером.

А голову венчала огромная бесформенная шапка из белой мерлушки, на макушке которой пристроилась крупная песочно-серая птица с хищным клювом.

Она изредка взмахивала крыльями, после чего вокруг ложились густые, почти ночные тени. Но тотчас, словно по приказу, замирала и, прикрыв желтые внимательные глаза с большими круглыми зрачками, прятала голову под крыло и погружалась в недолгую дрему в дебрях лохматой бабкиной шапки, чтобы вскоре воспрянуть вновь.

Кожа у старухи напоминала по цвету топленое молоко и казалась гладкой, как щечка ребенка. Ни одна морщинка не пересекала ее по-девичьи чистый лоб. Да и все лицо — толстое и широкое — было тугим и розовощеким. Но возраст выдавали складки, нависшие в уголках рта, и оплывшие щеки. И еще руки… Увешанные тяжелыми браслетами запястья и кисти старушечьих рук были черны, как земля, и перевиты вспухшими жилами так же, как корни дерева обвивают камни, отвоевывая себе место под солнцем. Глаз ее он не видел, они скрывались в складках кожи за высокими скулами. Но все-таки чувствовалось, что старуха не спит и непонятным образом наблюдает за ним.