Талисман отчаянных

Профессор повеселел и заметил с улыбкой:

– Относительно Видаль-Пеликорна я бы не поручился. Он любопытен… как археолог!

– А я как искатель сокровищ. А теперь, с вашего позволения, я позвоню в Париж. Мне нужно понять, где находится моя тетушка Амели.

Альдо дозвонился, и снова услышал голос старичка Сиприена: госпожа маркиза поспешно уехала вчера во второй половине дня со своим шофером Люсьеном. Она еще не вернулась. Господин Адальбер здесь не появлялся. Старый мажордом явно был взволнован. Альдо попросил его сразу же ему позвонить, когда кто-то из этих двоих появится на улице Альфреда де Виньи. Потом он попросил у своих хозяев разрешения расположиться в библиотеке возле телефона, что ему охотно и разрешили. Лотарь составлял ему компанию почти до полуночи, но наконец внял уговорам и отправился спать, оставив Альдо небольшой бар с ликерами и коробку сигар.

На рассвете озабоченный Лотарь заглянул в библиотеку. Альдо по-прежнему бодрствовал, в просторной комнате плавали синие облака дыма, пузатая бутылка арманьяка была наполовину пуста, а в большом кофейнике, который постоянно держали горячим на кухне, не осталось ни капли кофе.

– Я сменю вас, – предложил профессор, – идите немного отдохните, мой друг. Я немедленно поднимусь за вами, как только это орудие пытки зазвонит. Обещаю, что буду сидеть как прикованный. И не изводите себя беспокойством до такой степени. Мы почти у границы, в горах, телефонная связь здесь часто капризничает.

Альдо с благодарностью принял предложение профессора. Нервы, натянутые до предела, требовали разрядки. Не раздеваясь, готовый помчаться вниз по первому требованию, Альдо повалился у себя в комнате на постель и тотчас заснул.

Проснулся он около полудня, сожалея, что не был разбужен телефонным звонком, и поспешно ринулся в ванную, где мигом принял душ, побрился, оделся и помчался вниз, чтобы сменить профессора, который, верный своему обещанию, ни на секунду не отлучался от телефона.

– Извините меня, пожалуйста, – начал с порога Альдо. – Не стоило позволять мне спать так долго!

– Спите на здоровье! А как иначе? Не сомневаюсь, что и вы при необходимости оказали бы мне точно такую же услугу. Что вы намерены сейчас предпринять?

– Звонить Ланглуа! Если произошло что-то серьезное, он в курсе.

– О чем это вы подумали?

– Стараюсь не думать ни о чем, скажу честно!

– А утром самое серьезное – это пустой желудок!

– За стол! – пригласила Клотильда, заглядывая в библиотеку с масленкой в руках. – Вот уже шестнадцать часов, как вы не ели ничего толкового!

– Один звонок на набережную Орфевр, и мы у вас в столовой, – пообещал ей брат.

Но и этот звонок, хотя телефонная линия сработала достаточно быстро, оказался таким же никчемным, как и в случае с улицей Альфреда де Виньи и улицей Жоффруа: начальника тоже не было в Париже, и никто не знал, когда он вернется.

День обернулся нескончаемым кошмаром. Телефон звонил то и дело, но ни разу не послышался голос, которого все так ждали. Стало еще хуже, когда сами набирали три заветных номера. Ответил только кабинет Пьера Ланглуа. Сообщение было коротким: господина главного комиссара нет. Дальше гудки. Альдо объявил, что, если вестей не будет до вечера, завтра с утра он отправится в Париж и сам выяснит, что там происходит.

– Если бы я только знал, где сейчас летает мой тесть, немедленно вызвал бы его на помощь, – сердито бурчал Альдо. – На самолете все получается раза в два или три быстрее, чем на автомобиле или на поезде! Но его никогда нет рядом, когда он нужен!

– Не огорчайтесь, – старался успокоить его Лотарь. – Кто знает, может, самолет только бы осложнил ситуацию. Нет сомнений, что мы имеем дело с исключительным случаем: два номера вот уже сутки не отвечают. Но если задуматься, в этом можно увидеть положительный фактор.

– Да что вы? И какой же?

– Намеренное молчание.

– Намеренное?! Распахнутую дверь для любых, самых отчаянных предположений?!

– Почему бы и нет? Нам не хотят отвечать, чтобы ответ не получили другие. Те, которым получать его вовсе не желательно.

– Об этом стоит подумать, – проворковала Клотильда.

Альдо постарался спокойно проанализировать мысль профессора. В ней было нечто успокаивающее, а значит, и привлекательное. Клотильда снова заговорила:

– Мы прекрасно понимаем, Альдо, что вы сейчас будто на раскаленных угольях, и значит, главное для вас – успокоиться. Мчаться завтра утром в Париж безрассудно. Во-первых, вы слишком нервничаете, чтобы вести автомобиль да еще на такое большое расстояние…

– На этот счет я мог бы вас успокоить, Клотильда: вместо Альдо поеду я, – предложил Лотарь.

– Меня это нисколько не успокоит, потому что Правила дорожного движения для вас не существуют вовсе. Равно как и любые препятствия в виде людей и животных, которых их несчастная судьба поставит у вас на пути. Оставайтесь дома оба! Моя интуиция подсказывает, что ваши мучения, милый друг Альдо, приближаются к концу.

– Ты теперь еще и ясновидящей стала! – насмешливо проворчал брат.

– Ничуть не бывало, просто вы оба страшно нетерпеливы, – отозвалась Клотильда. – А на все нужно время. Что же касается ясновидения, то я не обладаю такими способностями. Хотя иногда у меня бывают порой что-то вроде видений относительно самых разных людей, даже совсем незнакомых. Меня это смущает. Мне кажется, таким образом я проявляю бестактность.

– И что же вы видите относительно нас?

– Ничего конкретного. Но никаких опасностей и угроз нашей маркизе я не чувствую. Они в полном порядке.

Вопреки всем своим тревогам Альдо не мог не улыбнуться: План-Крепен ввела царственное множественное число вместо заурядного единственного, когда речь шла о маркизе, и все охотно его подхватили.

– Ну что ж, примем это пророчество, – заключил брат Клотильды.

Наступил вечер, и после ужина профессор взял пузатую бутылку с арманьяком и вложил ее в руки Альдо.

– Заберите с собой это целебное средство, милый друг, оно незаменимо во время нескончаемой ночи. Впрочем, и я последую вашему примеру. Пока не нашлось ничего лучшего, чтобы скрашивать бессонницу.

В самом деле арманьяк был одним из лучших успокоительных средств наряду с теплой ванной, тремя яблоками, которые сгрыз Альдо, и несколькими таблетками аспирина, которые он проглотил прежде, чем перейти на крепкий алкоголь. И что-то из этих чудодейственных средств подействовало в самый темный предрассветный час: Альдо погрузился в глубокий сон. Очнулся он от неприятнейшего ощущения: по его лицу водили холодной мокрой губкой. Однако понадобилось несколько минут, чтобы раскрыть глаза, и тогда из тумана выплыл… Адальбер.

– Это ты? – удивился Альдо, протирая глаза.

И фигура, которую он принял за сонное видение, объявила:

– Ясное дело, я! А кто еще мог себе позволить выжать на тебя мокрую губку?

– Так ты вернулся?

– Представь себе! Я не призрак и не привидение! А вот ты, похоже, заливал тревогу непомерным количеством алкоголя, – заявил Адальбер, беря в руки на три четверти опустевшую бутылку и наливая себе небольшую порцию арманьяка. – Хотя неудивительно, что ты доверил этому напитку свои горести.