Там, где любовь

******

Допив чай, Согдиана хотела уйти к себе, так как Корнелия ушла заниматься остальными делами. Но на кухне неожиданно появился Дима. Увидев за столом Согдиану, он тут же подошёл к ней и сел напротив.

– Привет, – ещё не до конца понимая, с чего начать разговор, сказал он.

– Здравствуй, – ответила ему Согдиана, пряча глаза.

– Вчера я думал, что ты едешь с нами в клуб, – проговорил Дима, глядя на неё исподлобья.

– Я никак не смогла, – бросила она и замолчала.

– Знаю, – кивнул Бикбаев и, поднявшись, взял себе чашку и тоже стал наливать чай. – Из разговоров я понял, что тебя заперли с ним. Что ты там делала, а? – внезапно резко поинтересовался он, чуть не пролив на стол горячую заварку из чайника.

Согдиана вздрогнула. Его взгляд и тон говорили о том, что он достаточно рассержен.

– Не нужно на меня так смотреть, – наконец, пробормотала Согдиана, в волнении теребя край скатерти. – И задавать такие вопросы обиженным тоном. Ты знаешь, я не давала тебе никакого повода, чтобы предъявлять претензии…

– Я просто спросил, – удручённо выдавил Бикбаев и опустился на место. На миг ему стало стыдно за излишнюю резкость. – Что произошло, скажи мне?

– Много чего, – повела плечом Согдиана. – Нет смысла об этом спрашивать.

– Ты могла бы позвонить мне, если тебя заперли против твоей воли, – высказал свои мысли Дима.

– Зачем?

– Я бы приехал и открыл дверь, – резонно заметил тот. – Ты ведь даже не брала трубку, я сам звонил тебе…

– Значит, я не могла подойти, – бесцветным голосом проговорила она. – К тому же, я считаю, что не было смысла впутывать тебя в свои проблемы…

– Конечно, я понимаю, – с горечью усмехнулся Дима и уставился на неё. – Лучше провести время с Пупсом. И с пользой, да?

Не ожидая услышать от него таких слов, Согдиана на секунду растерялась. Но затем вспыхнула и резко вскочила со стула. Она хотела что-то ответить, но не смогла, и, только в бессилии опустив руки, бросилась из кухни.

Не совладав с собственным гневом, Дима схватил со стола чашку с недопитым чаем и в сердцах швырнул её об пол. Чашка разлетелась на мелкие кусочки. А на кухню вошёл Марк и с недоумением уставился на Бикбаева:

– Зачем посуду колотишь? – вполне невинно поинтересовался он и проследовал к холодильнику.

– Извини, я сейчас всё уберу, – спохватился тот и ушёл за веником.

Наблюдая за тем, как он подметает осколки, Марк осведомился:

– Что случилось? Неужели из-за Согдианы так разнервничался?

– Да, из-за вчерашнего. Из-за всего! – рявкнул Бикбаев и, убрав мусор, опустился на стул. – Точнее, из-за НЕГО! Ненавижу его! Он всё у меня отбирает!

– Кто, Пупс? – взглянул на него Тишман. – Извини, но, по-моему, на этот раз он у тебя ничего не отобрал. Согдиана-то была его девушкой…

– Была, вот именно! – стукнул ладонью по столу Дима. – Почему же он тогда не найдёт себе другую и не оставит её в покое?!

– Знаешь, я, например, уже давно понял схему их отношений, – произнёс Марк. – Даже если они расстаются, то всё равно потом возвращаются друг к другу.

– Мерзкий гад! Чем я хуже него, а?

– Она что, тебе так нравится? – испытующе посмотрел на приятеля Марк. – После расставания с Настей ты как-то изменился…

– У меня мало шансов, поэтому я злюсь, – вздохнув, заключил тот.

– Ты про Согдиану? – уточнил Тишман.

– Нет, про Настю, – Бикбаев безнадёжно махнул рукой.

– Ах, про Настю! – Марк укоризненно покачал головой. – Так ты до сих пор Приходько любишь, я знал это. Что же тогда за Согдиану уцепился? Ты сам-то знаешь, чего хочешь?

Дима промолчал и побарабанил пальцами по столу.

– Не будет так, как я хотел бы, – наконец, изрёк он.

– Если ты о Насте, то, между прочим, зря так категоричен, – сказал Марк. – Всё ещё возможно…

– Нет, – покачав головой, ответил тот. – Она не хочет быть со мной. Сам посуди, сколько можно? Я уже год за ней бегаю, и всё впустую! И всегда этот мерзкий человек становится у меня на пути! Теперь и я мог бы встать на пути у него, но даже здесь удача мне не улыбается!..

– Для начала, Дим, разберись в себе, – посоветовал Тишман. – Пойми, что тебе на самом деле нужно, слушай своё сердце. Вот я в своё время так и сделал – и у меня всё нормализовалось. Сейчас мы с Корнелией почти не ссоримся…

******

Согдиана решила лечь спать пораньше, и около десяти часов вечера уже начала стелить себе постель. От этого дела её отвлёк нерешительный стук в дверь спальни.

– Да, входите, – отозвалась она.

Дверь медленно приоткрылась, и в комнату заглянул Дима. Весь его взгляд выражал раскаяние и кротость.

– Можно? – он кашлянул и заискивающе посмотрел на Согдиану.

Она лишь вздохнула и, ничего не сказав, опустилась на кровать, продолжая надевать наволочку на подушку. Дима прошёл в комнату и остановился перед ней.

– Извини меня, – опуская глаза, проговорил он. – Я, наверно, действительно не должен был так нервничать. И предъявлять тебе что-то у меня права нет, ты абсолютно справедливо это заметила…

– Ладно, – Согдиана кивнула. – Прости и ты меня, если что не так. И давай больше не будем возвращаться к данной теме.

Бикбаев шагнул к ней и, порывисто схватив её руку, поднёс к губам.

– Я не хочу с тобой ссориться, – глядя прямо ей в глаза, признался он. – Правда, не хочу, чтобы ты ненавидела меня, как Пупса. Ведь я, в отличие от него, не сделал и не сделаю тебе ничего плохого. Надеюсь, ты мне веришь?

Согдиана пожала плечами и осторожно высвободила руку.

– Я верю, что тебе тоже нелегко, – только и сказала она, подумав.

– Конечно, – согласился Дима, не отрывая от неё взгляда. – Иногда и представить трудно, насколько…

– Что у вас произошло с Владом? – оживилась Согдиана. – Вы так сильно поругались?

– Просто это копилось во мне уже давно, – констатировал тот, присаживаясь на краешек постели. – И вот, в один прекрасный момент, вылилось наружу. Знаешь, мне надоело закрывать глаза на очевидные, пусть и не слишком приятные для меня вещи в отношении Владика ко мне…

– Что ты имеешь в виду?

– Он всегда говорил, что я для него самый близкий друг. Но Пупс постоянно встревал между нами. К нему он относился благосклоннее и мягче. Я это видел, очень хорошо. И даже теперь, когда мне потребовалась поддержка, он не на моей стороне, понимаешь? Он с ним. Пусть с ним и остаётся, я не стану никому мешать…