Там, где нас не ждут

Как и в ночь снятия периметра, я действовал синхронно с командами Тузика. Плетение несложное, запомню со второго или третьего раза, оно разбито на четыре контура. Управляющий — совсем маленький, рабочий — самый большой. Что мне не понравилось — это необходимость постоянной подпитки от носителя: батарейка малюсенькая, накопителя совсем нет. Мне нравилось рассматривать эти схемы, совсем как электронные, с соединительными разъемами и жгутами проводов. К алтарю подключился быстро, почти мгновенно, мана потоком пронеслась до моего мешочка, весь его наполнив и начав давить на стенки, расширяя его и в то же время причиняя сильную боль мне. Опять придется отключать сознание, как это сделал в прошлый раз.

— Тузик, а скажи мне — вот мой личный колодец растягивается от общения с алтарем? А то боль терплю сильную, а может, все зря и толку нет?

«Ты увеличил в прошлый раз свой потенциал примерно двадцатикратно по сравнению со своим номиналом. Проблема в том, что этот номинал был не просто маленький, а малюсенький, ты еле выдерживал создание двух слабеньких фаерболов, почти теряя при этом сознание. Мало расширять колодец, надо учиться им пользоваться и учиться увеличивать прилагаемую силу заклинания, тратя на это меньшее количество маны; и для этого у тебя есть не только дакки, но и незаурядное упрямство. Призывать дакки тоже следует научиться. Их нужно не столько призывать, сколько приручать, чтобы они тебя слушались, и это вопрос не одного года, а десятилетий, но у тебя ко всему свой, нестандартный подход; кто знает, может, и эту проблему ты решишь довольно легко? Посмотрим».

— И как мне тренироваться, чтобы расширять колодец и учиться прилагать силу, экономя ману?

«Очень просто! Арбалет — заряжай его мысленно, потом защитный контур — включай-выключай так же. Кстати, неплохую игрушку сделал Рал, довольно эффективную».

— Но там же плетения школ Хаоса и Жизни?

«А какая разница? Главное, что там мана и сила прилагается. Учись. Потом посмотрим, что у тебя в книгах магии, возьми завтра, глянем. А теперь у нас гости, ты будешь слышать весь разговор, можешь вступать в полемику, только будь вежливым и со мной и с посетителями. Хорошо?»

— И ты всегда ведешь беседы с теми, кто к тебе приходит?

«Конечно нет. Но сейчас особый случай: возможно, он коснется когда-нибудь и тебя — смотря как карты судьбы лягут… Внимание, гости!»

Из полумрака сумерек со стороны тропинки появилась группа воинов и человек, закутанный в черный плащ. Воины все рослые, а один мне смутно знаком. Высокий, статный, с широченными плечами, в полном доспехе и с гордо поднятой непокрытой головой. Теперь я точно знаю, кто к нам пожаловал и что за личность скрывается за черным плащом. А так как Тузик говорил, что алтарь хотят использовать в качестве могильника, то я догадываюсь, что за ношу несут четыре воина, стоящие за этой парочкой.

— Тузик, разговаривай только с девушкой в черном, а остальные — это воины из ее отряда сопровождения.

«Хорошо, теперь никаких тузиков и бобиков, захочешь ко мне обратиться, называй просто — Великий».

— Да-а!.. От скромности ты не умрешь! Начинай.

Тем временем девушка откинула полы плаща. Освещение не очень, но похоже, что одежде и внешнему виду вообще дама уделила особое внимание. Черный топ. Волосы распущены, короткая юбка, едва прикрывающая бедра. Сапожки короткие, облегающие, пояс дорогой, вычурный, меч — черный, как мой кинжал, в руках — сверток. Реально вызывающий, я бы сказал, видок. Девчонка явно на что-то решилась: красивая же, стерва! Взгляд темных глаз обреченный, тусклый, скорбный и сильно виноватый. Не дойдя шага до алтаря, дама опустилась на колени. Зеленоватое свечение его сменилось на ядовито-желтое, тревожное. Мадам, приняв позу покорности, опустив голову на грудь, застыла изваянием, всем видом указывая на неотвратимость наказания.

«Она в меня не верит! — сказал бобик. — Это по просьбам своих воинов она совершает такой демарш: видишь, как оделась — показывает нам себя во всей красе, а бойцов успокоить хочет, хотя чувство неловкости, страха и стыда присутствует. Начнем представление!»

— Ага! — молвил я, поудобнее усаживаясь на мягкую подстилку и стараясь не отрывать ладони от алтаря.

На склоненном лице девушки промелькнула озорная улыбка: вот же шальная… ну, сейчас мы тебе устроим!

— И чему мы тут смеемся? — не ожидая от самого себя такой наглости, спросил я.

Девушка дернулась, попыталась вскочить, но нервы не железные, на трясущиеся ноги встать не смогла, а воины, хотя и ничего не слышали, как-то почувствовали: с хозяйкой что-то происходит. Сделали шаг назад, а вот их предводитель, наоборот, подошел неспешно к девушке, положил руку на ее оголенное плечо и произнес:

— Исповедуйтесь, ваша светлость; вам станет легче, поверьте!

— Уберите руку, Людовик: я сама решу, что и когда мне делать. И не смейте ко мне больше прикасаться. Желаю вернуться обратно.

— Но, ваша светлость, — ответил этот тезка великих королей — еще не проведен обряд!

— Так проводите! Я не хочу больше ждать!

— А убивать ты, тварь, хотела?! — громко крича, теперь уже не выдержал я.

Девчонка, бледная как смерть, рухнула на землю. Ее бил озноб и она начала плакать. Интересненькая реакция у дамы… а вот ее капитан молодцом, только щекой дернул. Кремень мужик!

— И долго мы так валяться будем? — В игру вступил основной игрок. — Кто такие и что нужно? И, защитник, прошу, объяснитесь: о каком убийстве идет речь?

— Пусть сначала представятся, Великий; надо учить молодежь вежливости, особенно при обращении к старшим, — подыграл я.

Капитан наклонился к девушке, приподнял ее за плечи, погладил по голове, успокаивая, и только потом повернулся к бобику, кивнул головой в приветствии и представил себя и свою госпожу:

— Герцогиня Кастелла Ергонская, полновластная правительница великого герцогства Ергонии, проездом к своему шурину, его императорскому величеству Тавию Десятому, по важному вопросу, со своими слугами, Великий, — повторил он вслед за мной титул Тузика.

— А вы, как слуга ее светлости, кто? — переспросил Тузик.

— Капитан гвардии ее светлости, барон Шердвин Третий, — представился отважный капитан, резко кивнул головой и попытался, не отпуская из рук герцогиню, щелкнуть каблуками сапог.

«На всю голову военный», — подумал я.

«Что привело вас к нам, господа, и что за комедию пыталась разыграть здесь эта леди?» — прокаркал Бобик — до того был неприятен его голос в моей голове, даже стало не по себе.

Визитеры стушевались. Конечно, одно дело нести подарки мифическому хозяину этих мест и совсем другое — вживую с ним разговаривать.

Капитан посмотрел на уткнувшуюся ему в грудь плачущую даму и, сквозь зубы проталкивая каждое слово, произнес:

— Леди Кастелла очень расстроилась, что пришлось задержаться у брода, и… — Он замолчал.

— И совершенно случайно вышла из себя, я так понимаю… — не дождавшись продолжения, продолжил его рассказ я.

— Вы совершенно правы, сэр защитник, — поклонился в никуда достойный капитан, — вследствие чего, совершенно случайно, пострадал гвардейский лейтенант сэр Вилье, отважный воин и широкой души человек. Ввиду того что мы очень спешим и не можем обременять себя обрядами погребения, а сэр был очень достойным человеком, мои бойцы и я как их капитан упросили леди Кастеллу принести вам извинения и в знак прощения нас, необдуманно доставивших вам своим поведением неудобство, взять на себя погребальные обязанности и небольшие подарки от нас.