Там, где нас не ждут
Шрифт:
— Извините, лэр, но вы до сих пор так и не объяснили мне: что я, конкретно я, должен для вас сделать?
«Малыш, остановись, перенеси разговор на завтра! Сошлись на то, что мы слегка пьяны, а такие вопросы надо обсуждать на трезвую голову. Пусть уже прозвучавшее предложение он сначала обдумает. Пусть заглотит наживку, а его внутренняя, как ты выражаешься, жаба за эти сутки его изгрызет!» — прокричал мысленно канн.
Хэрн умеет называть вещи своими именами, но все же в общении с ним стоит быть более внимательным, а то ведь точно скоро будем только стебом разговаривать…
— Уважаемый Мартин. Мы сегодня отдыхаем, вы учите меня пить вино, сегодня в планах еще купание. А серьезные вопросы стоит все-таки решать на трезвую голову. Вы согласны со мной?
Мартин явно был не согласен. Но деваться ему некуда.
— Что же, отдыхать так отдыхать. Хэрн, ты что это умолк и совсем не наливаешь? Непорядок! Я предлагаю поднять этот кубок за достойного…
И пьянка продолжилась дальше. Мне больше не наливали, мотивируя это моим малым возрастом; как выразился Мартин: «…вино, лэр, очень плохо действует на внутренний мир ребенка», — и тут же Хэрну: «Ты не представляешь, какая у нее была задница…» Ничего не меняется: что в том мире, что в этом — мужики остаются мужиками, но это, конечно, если мало водки, а вот если много… Купался я один. Двое субчиков были уже не в состоянии; хорошо, что салатов не было, а то бы… а так — просто уснули. Хэрну выпитого было много, а Мартин все же был еще очень слаб… Слаб-то слаб, но до гномьей настойки они все-таки добрались. Выжрали всё; чем завтра похмеляться будут — непонятно. У Хэрна точно в заначке что-нибудь найдется. Вот же воистину Хомяк, с большой буквы!
Давно я так не отдыхал. Вино видимых проблем не создавало, настроение прекрасное, и я вместе с телом мальца просто радовался жизни. Сходил в лес, проведал «железного панка»… Ого, как разросся — с нашей помощью и заботой Хэрна. Нарвал яблок. Послушал птичек, подышал влажным лесным воздухом. Живность не проверял — я отдыхаю.
Дома бардак после пиршества. Из принципа убирать не буду, сами нагадили — сами уберут, но свое «фу-у» обязательно выскажу, причем обоим.
Сходил проверил бобика и близлежащие окрестности. По дороге пылят повозки, караваны двинулись на прорыв. К бобику посетители, а он вальяжно развалился и со снисхождением поглядывает на них. Подарков не слишком много, но мясо, пожалуй, можно сегодня не готовить.
Вернувшись, набрал кусков рыбы, захватил шампуры — и в грот. Кресло, водопад, огонь, который весело трещит и кидается угольками. Лепота!
По дороге в грот проверил лошадей. Угостил их яблочками, подсыпал овса, принес свежей воды. Катар, видно, верховодит в этой троице. Даже второй работяга, здоровенный конь, признал его главенство и не пытается показывать характер. Общаюсь с ними я пока с опаской, все-таки раньше никогда с лошадьми дела не имел.
Возле дров обнаружил баулы, кинутые сюда обычно очень аккуратным Хэрном. А ведь мы так и не просмотрели, что нам досталось в виде трофеев от эльфа и компании… И вот тут мой взгляд и зацепился за смутно знакомую форму какого-то мешка. Я недоуменно смотрел на мешок, по форме напоминающий грушу, и никак не мог понять, что же передо мной такое.
Боги, да это же музыкальный инструмент — что-то типа гитары или мандолины, в общем, что-то струнное! — дошло до меня.
Я подхватил мешок и принялся спешно его развязывать. Точно, гитара, по форме как гавайская, только струн восемь. Класс! Спасибо, господи, за такой подарок!
Я, конечно, не большой специалист в музыке, но кто из нас в детстве, в восьмидесятые, не бренчал на шестиструнке? И петь я очень люблю, и песен много знаю. Но была у меня, к сожалению, раньше проблемка маленькая — ни голоса, ни слуха, медведь в детстве на ухо наступил, и не просто наступил, а еще и попрыгал напоследок. Но петь я любил, особенно под водочку, ну а когда в конце девяностых пошло караоке, то… в общем, вы сами понимаете. Интересно, как обстоят дела с музыкой у меня теперь? Гитару конфискую.
Искупался в заводи возле грота, поел рыбки. Хорошее место здесь, но шумное, мне бы такое, где тихо, уж очень хочется гитару проверить, побренчать — а вдруг получится…
И такое место я нашел, в бывшей спальне. И тихо, и акустика изумительная, и присесть есть где.
Устроился я в спальне классно, на мешках с вещами, в полулежачем положении, под голову положил большой баул галлов, получилось как офисное кресло с высокой спинкой. С трепетом и большой надеждой взял в руки чехол с гитарой, аккуратно вытащил ее. Осмотрел. Даже не знаю, как выразить
свое восхищение: поистине произведение искусства. Вся какая-то ладная, законченная, совершенная. Голову на отсечение даю — изделие древних или эльфы такие вещи делают. Я не знаю, да и, по большому счету, мне все равно. Вещь очень красивая и для души просто необходимая. Велика она для меня, до края грифа левой рукой достаю с трудом. С настройкой инструмента обычно раньше у меня не ладилось, то ноту «ля» не мог настроить, то в унисон на пятом ладу струны поймать не получалось. Но оказалось, эти проблемы для меня в прошлом. Я буквально кожей чувствовал звучание струн, и настройка прошла быстро и, главное, качественно. Струны из белого металла, звучание гитары сильное, насыщенное и одновременно нежное. Пальцы, не привычные к такой своеобразной гимнастике, слушались плохо. Кто в свое время учился играть на гитаре, тот меня поймет. То аккорды плохо прижимаются и звучание глухое, как по палке палкой бьют, то перебор постоянно срывается, пальцы порядок работы забывают. Но я получал от всего этого огромное наслаждение, а тело мальца было просто в «шоке» — отголоски беспредельного удивления и восхищения накрывали волнами, как в море после шторма. А что, мы и не такое могём!Сколько я так просидел — не знаю, но отвлек меня от занятия Мартин, который с нескрываемым удивлением и злобой уставился на меня через отверстие входа в пещеру. Я даже опешил от этого, не мог понять причины такой ненависти во взгляде наемника. Интересно, давно он так там сидит?
— Мартин, ты как, уже проснулся? — ничего лучшего в голову не пришло, кроме этого явно риторического вопроса.
Мартин молчал, и так же зло, удивленно рассматривал меня, явно чего-то не понимая.
«Блин, а вдруг это его гитара? — с тоской подумал я. — А я взял ее без спроса».
Как же не хотелось ее отдавать — казалось, она всегда была моей… Так жалко!
— Мартин, вы спали, а я погулял, и вот в вещах инструмент нашел. Захотелось побренчать. Она, наверное, твоя? Тогда прости, я не хотел тебя обидеть, взяв ее без спроса.
Он не отвечал, продолжая рассматривать меня, что-то явно решая для себя. Через некоторое время он спросил:
— Ты ничего не почувствовал, когда дотронулся до ее струн? — и тут же сам, не дав мне даже раскрыть рта, ответил за меня: — Да и как бы ты не смог не почувствовать, что тебе пальцы на руках отрезало? Значит, признала. А если признала — значит, ты — эльф. Но на эльфенка совсем не похож — может, полуэльф. Но это инструмент высших, а он полуэльфов не признает. Следовательно, ты эльф… — по новой завел свою пластинку Стрелок.
Я ничего не понимал и уже сам уставился на него удивленным взглядом… правда, злость в нем отсутствовала, пропадала она и во взгляде Мартина.
Сколько продолжался бессмысленный монолог Мартина — не знаю, но вывел его из непонятного состояния Хэрн. Подойдя к нему тихонечко сзади и подслушав тот бред, что он нес, Хэрн просто схватил его за шиворот и, резко дернув назад, сбросил в воду с карниза.
— А он хоть плавать умеет? — спросил я канна.
— А я знаю? И вообще, что тут у вас происходило?
— Сам не понял…
И я рассказал ему все, что со мной произошло, пока он спал. Мы уселись на карниз, свесив ноги с обрыва, я рассказывал, Хэрн слушал, и вместе мы наблюдали, как Мартин доплыл до берега, скинул с себя мокрые вещи и вернулся обратно купаться.
— Интересная реакция у него на тебя. То про эльфа тебя спрашивал, то к инструменту прицепился… Но раз он говорит об отрезанных пальцах, значит, и я гитару трогать не буду, пока все не разъяснится. А теперь я — купаться, а ты… как знаешь. — С этими словами Хэрн, не раздеваясь, спрыгнул с обрыва в воду. Его выходкам я уже давно не удивляюсь; видно, он просто решил совместить приятное с полезным — искупаться и заодно постираться.
Я же так и остался сидеть на карнизе, обдумывая детали общения с Мартином. Налицо недоговоренности и очередное отсутствие информации по проблемным вопросам. Почему Мартин так отреагировал на гитару в моих руках и при этом постоянно твердил про эльфов? Как я понял, он и меня к эльфам причислил из-за этой балалайки. Тогда получается, инструмент не его?! Ну, это как вариант, который меня бы полностью устроил. Ведь он эльфа ненавидел всеми фибрами души, а тут от меня этим эльфом «несет», интересно, как Стрелок его чувствовал?