Там, где нет тебя

— Да что происходит? — вопрос Егора полетел Ане в спину, потому что оттолкнув мужчину с дороги, она шагнула в лифт и не глядя нажала на какую-то кнопку.

Все плыло перед глазами. Прижавшись спиной к стенке, Аня попыталась глубоко вдохнуть, но вместо вдоха получались какие-то хриплые всхлипы. В груди нестерпимо пекло и тело стало таким тяжелым, словно его залили свинцом.

Как же было больно…

Это все равно, что подняться до небес, в сияющий круг света, почувствовав божественное прикосновение благодати, а потом … Потом тяжелый удар под ребра выбивает у тебя весь воздух из легких, и тупая ноющая боль прорастает в душу смертоносными метастазами.

Пустота.

Колышущаяся. Звенящая. Абсолютный ноль.

И кто-то всесильный и властный вдруг безжалостно обрывает крылья, выросшие за твоей спиной, и ты падаешь…

В бездну.

И кажется, что это бесконечное падение никогда не закончится. А скорость все сильнее, все стремительнее и ты не видишь того, что происходит вокруг, потому что есть только ты и это падение. И острые углы граней рвут твое тело на части. И сердце кричит. Так сильно кричит. И сил нет.

Совсем.

Ни на то чтобы сопротивляться, ни на то чтобы прекратить стремительную неизбежность. И…

Удар.

Невозможно подняться.

Ты лежишь разбитой бесформенной грудой на сером асфальте, видя себя со стороны — жалкую, убогую, поверженную. И в этом мире не остается больше ничего — ни красок, ни запахов, ни звуков. Только ты и твоя бесконечная боль.

Ане хотелось провалиться сквозь все этажи небоскреба куда-то в черную невесомость, где можно свернуться в клубок и выплакаться вволю пока не останется сил даже на слезы.

Куда идти? Куда бежать? Где найти укромный угол, чтобы можно было спрятаться от всего мира?

Аня машинально полезла в сумку за телефоном, плохо понимая кому собралась звонить. На вспыхнувшем экране отобразился список контактов, в первых строках которого было вбито имя Али. Бездумно нажав на вызов, она уткнулась лбом в зеркало висевшее на стенке лифта, ожидая соединения.

— Анна, какой сюрприз! — радостно начал друг.

— Али, — Аня перевела дыхание, стараясь унять дрожь в голосе. — Забери меня отсюда, пожалуйста, — слезы ручейками скатывались по щекам, и Аня судорожно утирала их тыльной стороной ладони, размазывая по лицу.

— Где ты? — громкий встревоженный голос Али на том конце трубки, подействовал на Аню несколько отрезвляюще.

— В Америке. В отеле. В Лос-Анджелесе, — всхлипывая сообщила она.

— В какой ты гостинице? — коротко и жестко поинтересовался Али.

— Ритц Карлтон, — выдохнула Аня, расплакавшись еще сильнее.

Несколько минут в трубке было тихо, видимо Али с кем-то разговаривал по другому телефону, а потом прозвучал его властный и уверенный голос:

— Поднимайся на крышу, вертолет будет через десять минут.

— Спасибо, — бессильно прошептала Аня.

— Документы при тебе? — попутно что-то диктуя кому-то на арабском, спросил Али.

— Да, — Аня слабо кивнула, словно друг мог её видеть, потом, проглотив комок в горле, вспомнила: — Мне надо забрать вещи из номера.

— Я все решу, Аня, — безапелляционно заявил Али. — Садись в лифт и поднимайся к вертолетной площадке. Тебя переправят в аэропорт, — продолжил он. — Посадят на мой самолет, а в Фуджейре я тебя встречу.

— Хорошо, — Аня вытерла слезы, нажала на кнопку последнего этажа, а потом, закрыв лицо руками, снова стала плакать. Можно было придумывать что угодно, убеждая себя в том, что это был не Влад. Но это был он — это было его лицо, его фигура, его одежда… Она узнала бы этого мужчину из тысячи.

Аня не понимала, как он мог так поступить с ней: звонил и говорил, что любит, а в это время целовал другую.

… Господи зачем? За что?

Непрестанно льющиеся слезы мешали думать и видеть, но очевидно выглядела она плачевно, потому что когда вышла из лифта, направляясь к выходу на крышу, идущие навстречу ей люди, стали от неё шарахаться.

Ане было все равно.

Стоя на площадке, она не видела ничего, кроме навязчиво всплывавшего в памяти образа целующего другую женщину Влада. И даже когда её подхватив под руку усаживали в вертолет, а потом, спустя время, помогали подниматься по трапу в самолет, она видела только эту картинку, причинявшую ей невыносимую боль.

Обессилев от слез, она уснула на диване роскошного «Gulfstream» и проснулась оттого, что её очень бережно и осторожно подняли на руки, вынося из салона.

— Не надо, я сама, — Аня дернулась в руках Али, пытаясь встать на ноги.

— Тише, Анна, все хорошо, — мягко улыбнулся араб. — Тебе сейчас тяжело идти самой, мне сказали, что ты плакала всю дорогу.

Аня горько всхлипнула и, беззащитно ткнувшись лицом в плечо мужчины, расплакалась снова.

Он.

Аня закончила разговор, но Влад все еще смотрел на экран телефона, с которого ему улыбалась любимая женщина.

… Тебя я люблю больше…

Её слова были живительным бальзамом, переполнявшим его душу, и все происходящее походило на волшебную сказку, такую реальную, что Влад всю жизнь бывший реалистом, вдруг поверил в чудеса. Женщина, о которой он грезил столько месяцев, теперь принадлежала ему! Чистая, нежная, ласковая, хрупкая, как хрустальный цветок… Влад любил в ней все: её мягкость, редкое чувство такта, ум, доброту, целеустремленность и трудолюбие. Впервые он радовался тому, что так долго её ждал, что не стал размениваться на тех, кто кратковременными эпизодами возникали в его жизни. Он словно чувствовал, что где-то есть она — предназначенная ему небесами, вторая половинка, та, с которой и в горе и в радости, та, которую он будет любить до последнего вздоха.

— Владик! Глазам своим не верю! Это ты? — восторженный женский возглас вырвал Влада из состояния эйфории, в котором он находился, вернув с небес на землю.

Несколько секунд он недоуменно смотрел на высокую брюнетку, застывшую в полушаге от его столика, смутно пытаясь вспомнить, где видел её раньше.

Женщина улыбнулась, той самой, отточенной годами голливудской улыбкой, и Влад криво усмехнувшись, вяло обронил:

— Лиля? Не узнал.

— Значит, буду богатой, — прощебетала бывшая подруга, бесцеремонно усаживаясь рядом. — Я вчера смотрела твой бой с Джерингсом. Поздравляю. Ты был великолепен.

Влад досадливо поморщился. Лиля была из тех женщин, что на вид казались рафинированными и беспомощными, а на деле вцеплялись в горло бульдожьей хваткой и отпускали только тогда, когда получали от жертвы то, что им было нужно. С ним этот номер не прошел, когда Влад после поражения вернул себе свой титул, Лиля появилась на пороге его дома, и рыдая сообщила, что совершила величайшую глупость, раскаивается, и не может без него жить. А Влад без неё мог. Чувства прошли, а память о предательстве осталась. Сейчас не было вообще ничего, одно раздражение от того, что не может её послать подальше как-нибудь совершенно некультурно и не соблюдая светского этикета принятого в общественных местах.