Там, где тепло

– Мостового та тварь задрала, от которой мы еле отбились, – уставился себе под ноги Иосиф. – Догнала и накинулась. Петр Степанович от сердечного приступа умер и обернулся. Еле упокоили. А Нимчука отморозки застрелили, когда мы на них у почтамта наткнулись.

– С этого места поподробней.

– Прежде чем нас прижали, Василий двоих застрелить успел и должен был Никиту прикрыть, пока тот к соседнему зданию перебегает. Но у него ружье заклинило. И Нимчука убили, и ему самому руку прострелили.

– Патрон перекосило, – подсказал я. – Свои у него кончились, он у Петра Степановича взял.

– Вот, – вытащил из кармана выщелкнутый мной из ружья патрон Иосиф и протянул его начальнику охраны. – Такие были.

– «Магнум»? – Константин вставил патрон в магазин, передернул помпу и начал задумчиво изучать заклинивший дробовик. – Похоже, слишком длинный.

– В смысле? – удивился Напалм. – У ваших «фабармов» патронники на «магнумы» разве не рассчитаны?

– Рассчитаны.

– Тогда какого фига? Длина же стандартная – семьдесят шесть миллиметров!

– Это длина гильзы, а не длина патрона, – поправил пироманта Крестовский. – Гильзу закручивают, длина уменьшается. Но закрутка разная бывает, и длина патрона тоже разнится. Эти просто слишком длинными оказались, поэтому и утыкаются. Петр Степанович, земля ему пухом, в двустволку их без проблем совал, а тут никак.

– Засада! – пробормотал пиромант.

– Дальше что было? – Константин счел тему закрытой.

– Евгений вот до соседнего дома добежал. Мы прикрыли.

– И? – повернулся ко мне Крестовский.

– Колдуна и одного из автоматчиков подстрелил, последний ушел, – не стал отмалчиваться я.

– Ясно. – Уставившийся себе под ноги начальник охраны задумчиво попинал снег. – В общем, об этом никому, а то до утра не отпустят.

– Как скажете, – пожал я плечами.

– Так ты у нас герой? – улыбнулась налившая мне второй стакан чая Марина.

– Да прям! – отмахнулся я и вдруг понял, что до сих пор так и не ощутил предсмертных эмоций убитых мной людей. То ли так отгородился от дара капитально, то ли Л-13 до сих пор действует.

А может, просто черствей стал. Но это вряд ли…

– Стойте здесь, похоже, отправляемся, – предупредил нас начальник охраны и поспешил к распрощавшемуся с патрульными Михаилу Григорьевичу.

– А чего тут все делают? – спросил у девушки оглядевшийся по сторонам Напалм. – Мы-то ладно, а остальные?

– Из-за бури застряли, ждут, пока дальше ехать можно будет. Здесь вроде как официальная стоянка под охраной Патруля.

– Надеются до ночи в Форт успеть? – удивленно посмотрел на темное небо пиромант.

– Если на машинах, то почему не успеть? – вздохнул я.

– Вот! – повысил голос проходивший мимо Михаил Григорьевич. – Золотые слова! Последний раз на санях еду. Все, пора в ногу с прогрессом идти.

– На бензине разориться не боитесь? – усмехнулся Напалм.

– Придется менять схему бизнеса, переходить на другие товары, и только. Гужевой транспорт старшему передам, пусть опыта набирается, – ответил торговец и, оценивающе оглядев сани, замахал руками: – По местам! Выезжаем!

– А нам куда? – забеспокоился я.

– Давайте со мной. А ты, Иосиф, дуй к Кириллу Ефимовичу. С ним все оговорено уже.

Гимназист кивнул и отправился искать толстяка; мы поспешили за торговцем и забрались в его сани. Закутавшаяся в шубу Марина уселась рядом с самолично взявшимся за вожжи Михаилом Григорьевичем, мы с пиромантом повалились прямо на мешки.

От коньяка и горячего чая разморило, и я закрыл глаза, пытаясь задремать, чтобы хоть немного отступили холод и грызшая спину боль. А вот пиромант никак не желал угомониться и, приподнявшись на локте, окликнул направившего сани на дорогу торговца:

– Михал Григорьич! У вас постоянно такое?

– Типун тебе на язык! – вздрогнул торговец. – Последний раз год назад человека потеряли. В племяша родного бесы вселились, до церкви не довезли. Да и сегодня по-глупому нарвались просто. Все ж опасные места наперечет известны, там всегда подстраховываемся, а с этой бурей… Эх! – Он махнул рукой и тяжело вздохнул: – Повезло еще, что вам выбраться удалось.

– А с покойниками что?

– Патрульные обещали позаботиться. Потом сообщат, где похоронили. В копеечку, конечно, встало, но как иначе? Не по-людски их там оставлять…

Вскоре проложенная через поля дорога вильнула в сторону, и вдоль обочин вырос настоящий частокол высоких сосен, среди которых иногда мелькали белые стволы берез. Дальше потянулся сплошной ельник, и смотреть окончательно стало не на что. Небо по левую сторону дороги начало наливаться вечерней темнотой, а едва проглядывавшее до того сквозь стволы деревьев солнце утонуло с концами в затянувшей горизонт пелене кучевых облаков.

Темные сосны; бледно-желтые, с редкими прожилками розового тучи; скрипящий под полозьями саней снег.

Вечер. Лес. Мороз.

А ведь при нормальном раскладе уже к Песчаному бы подъезжали!

И не раскалывалась бы тогда у меня голова. И не накатывали волны чужого предсмертного страха. Все могло быть намного проще. Могло, но не стало. И с этим придется жить.

– Эй, Евгений! – толкнул меня в бок неугомонный пиромант. – Не спишь?

– Уже нет.

– Извини, – дежурно попросил прощения нисколько не раскаявшийся Напалм и поинтересовался: – И каково тебе из Форта уматывать?

– В смысле?

– Ну ты ж эмигрируешь вроде как. Я вот представил, что придется из Форта переезжать, сразу как-то не по себе стало. Родина ж все-таки. Как там говорится: «То ли птицы летят перелетные, то ли крысы бегут с корабля»?

– Это у тебя Форт – Родина. А я пришлый. Перекати-поле практически.

– Все равно, столько лет прожил.

– Да ерунда, – усмехнулся я. – Родина – это там, где тепло.

– Да вот еще!

– Так и есть. Рыба ищет, где глубже, а человек – где лучше.

– Прямо скажем, ихтиолог из тебя хреновый.