Там, где тепло
Шрифт:
– Вот теперь доступно объяснили, – улыбнулся Напалм и выкинул окурок. Сыпанувший искрами бычок ударился об укатанный снег, отлетел в сторону и исчез в темноте.
Коняги споро катили сани, гулявший в поле ветер то и дело налетал с разных сторон, и промораживать стало куда сильнее, чем в лесу. Но темные силуэты стен с протянувшимися поверху огонечками фонарей постепенно приближались, и все эти лишения и мучения не могли омрачить охватившего нас радостного предвкушения.
Тепло! Там – тепло!
И горячее питание! И баня, непременно – баня!
– А с авторынком что
– Не обращал разве внимания, кто по Форту на машинах ездит? – обернулась ко мне Марина. – Жулье сплошное. Насмотрелась на эту публику.
– И это тоже, – кивнул Михаил Григорьевич. – Многим транспорт не для дела нужен, им просто деньги шальные девать некуда. Для престижа! Не на санях ведь, а на громадном джипешнике к кабаку подкатываешь.
– Дорогое удовольствие, – засомневался я.
– Да чего там? Это не по работе километры наматывать, пару раз в неделю на люди выбраться, считай, и все, – покачал головой торговец. – А вообще в Выселки, помимо состоятельных жуликов, и голытьба всякая потянулась. Шулера да каталы. Люди с большими деньгами за машинами едут, вот и пытаются их как липку обобрать.
– Неужели выгорает? – удивился я. – К тем торговцам, у которых деньги на покупку автотранспорта водятся, на кривой кобыле не подъедешь – они и сами крученые все через одного, да и охрана…
– Многие кулаки с хуторов на черный день автомобили берут, этих и пытаются обжулить.
– На черный день?
– Ну да. Бронелисты и решетки наваривают, заклинаниями защищают и в гаражи загоняют. С хуторами чего только не случается – и нечисть может прорваться, и бандиты нагрянуть, а на внедорожнике удирать всяко сподручней, чем в санях или своим ходом. Многие и вовсе дутики вместо шин ставят.
– Это точно, – кивнул Напалм. – Помнишь вездеход? По полю, будто по дороге, шел.
– Что за вездеход? – удивилась Марина.
– Да так, – поморщился я, не горя желанием распространяться о старых приключениях. – Было дело.
– Ну все, подъезжаем, – спас меня Михаил Григорьевич и напомнил: – Не забудьте только оружие сдать.
– И пистолеты тоже?
– Пистолеты, «дыроколы», боевые амулеты – все!
– Не потеряют они ничего? – Пиромант отвел назад помпу, поймал вылетевший патрон и сунул его в карман. – Скажут, не сдавал – и как быть?
– Все оружие в один ящик складывают и опечатывают, – успокоил его торговец. – Не потеряют.
– Ну хоть так…
Вблизи ограда села особого впечатления не производила. В том же Соколовском была куда как выше. Да и сторожевые вышки там заметно чаще стояли. Про Форт и вовсе молчу.
Вот что значит – немногим больше полусотни километров к югу. Вроде не такое серьезное расстояние, а исчадия Стужи с Севера почти не добираются. Если только какие-нибудь совсем залетные.
И вместе с тем обеспечением собственной безопасности селяне не пренебрегали: перед увитым колючей проволокой забором протянулся до середины засыпанный снегом ров. Грузовиком не протаранить, да и взорвать ограду совсем непросто – бетонные плиты и кирпичные вставки оказались усилены защитными чарами. Как и массивные
ворота.Переговоривший с дежурившими на проходной охранниками Кирилл Ефимович довольно быстро вернулся к обозу, и тут же начали распахиваться ржавые створки, но вместо внутреннего дворика сани въехали в длинный ангар с наглухо запертыми воротами в дальней стене.
И как ни пытался я удержать свой дар в узде, меня немедленно пробрало до самых печенок. И было от чего!
Бойницы кололи настороженными взглядами караульных, а дремавшие до поры до времени боевые заклинания, способные выжечь в помещении весь кислород и попутно превратить людей в бесформенные кучки пепла, удерживал порядком вымотавшийся за смену колдун. И в довершение к этому удалось уловить присутствие нескольких зарядов направленного действия, способных выбить нас – точнее, наши останки – на улицу со скоростью пушечного выстрела.
Жуть!
– Ты в порядке? – придержал меня под руку пиромант. – Случилось чего? А то взбледнул совсем.
– Потом расскажу, – глубоко вздохнул я, прогоняя предчувствие неминуемой гибели.
Все будет хорошо. Все будет хорошо…
– Идемте! – позвал нас Михаил Григорьевич и, остановившись у обитых железом деревянных коробов, первым положил туда пистолет. – Ничего не забудьте сдать!
Я опустил внутрь винтовку, вытащил из кармана револьвер и вдруг осознал, что до печеночных колик не хочу расставаться с оружием. И не понять – то ли ясновидение пытается о чем-то предупредить, то ли просто свыкся с «носорогом» уже.
Попытаться разобраться? Да ну его, еще из-за отката загнуться не хватало.
С таким отношением селян к безопасности внутри нам точно ничего не угрожает.
Избавившись от револьвера, я дождался положившего в короб помповое ружье Напалма и уже с ним и Мариной отошел к подчиненным Крестовского, которые с нетерпением поглядывали на закрытые ворота. А вот остальные работники позволить себе передышку не могли – сложив двустволки, они принялись выгружать из саней крашенные зеленой краской деревянные ящики.
Обозники еще только составляли их в штабеля, когда в ангар зашло несколько вооруженных автоматами мужиков, колдун и священник. Нисколько не мешая друг другу, заклинатель и священнослужитель занялись проверкой людей и груза, а караульные, заперев ящики с оружием и налепив на крышки какие-то бумажные полоски, поволокли оружие в служебные помещения.
Прошедшийся по ангару с дымящимся кадилом в руках священник вскоре ушел вслед за ними; колдун ненадолго задержался, больше интересуясь не людьми, а санями, но тоже время тянуть не стал и дал команду открывать внутренние ворота.
– Контрабанду искал? – спросил Напалм у начальника охраны и достал из кармана пачку сигарет.
– Не только, – усмехнулся Константин и указал на пришпиленный к стене лист с изображением перечеркнутой сигареты.
Пиромант выругался и спрятал пачку обратно.
– На выход! – крикнул от саней Михаил Григорьевич и первым выгнал груженные товаром сани в огороженный уже не столь капитальным забором внутренний дворик.
– Теперь куда? – запрыгнув к Михаилу Григорьевичу, спросил я.