Там, где тьма читает сказки

– Знаешь, когда Док на меня набросился… Мне показалось, что я перестала видеть в нем человека. Это был зверь, который готов разодрать на части любого, кто заденет его чувства.

– Ты задела не чувства, а ту часть воспоминаний, которую он тщательно прятал где-то в глубинах своего разума.

– Я боюсь его. Очень. – Тихо сказала я. – Раньше тоже боялась, но теперь страшно даже рядом находиться.

Ник перевел на меня взгляд и глубоко вздохнул.

– Ты много чего не понимаешь. Докер с детства ненавидел выглядеть жалким. Даже когда директор избивал его до полусмерти, он упрямо молчал из собственных побуждений, считая, что слезы и уговоры сделают из него жалкого человека. Я понимаю, что ты изначально посочувствовала ему, но это именно то, что нужно тщательно скрывать. Послушай, я не желаю тебе зла и не защищаю Докера в его порывах, но ты не знаешь, какой он на самом деле. Никто не знает, кроме меня. Ты себе даже представить не можешь, сколько раз он подставлял свою шкуру, вытаскивая меня из неприятностей. Он тоже человек, и тоже способен любить, заботиться. Своими словами ты задела маленького мальчика, что скрывается за всей этой мужской бравадой и продолжает оплакивать Алину, вспоминая все ужасы того времени. Но, со временем Док создал для него протектора – монстра, который крушит все на своем пути, в попытке защитить маленького ребенка. Именно его ты и увидела.

– Он чуть не придушил меня. – Я упрямо стояла на своем.

– Дина, представь себя на его месте. Ощути все то, что нам пришлось пережить и увидеть. И тут, прямо в лицо, тебе бросают самые ужасные воспоминания, которые ты годами прятала в глубине себя. Не верю, что ты бы не сорвалась.

Он был прав, и я это понимала.

– Ник, ты хоть на меня не злишься? Мне так стыдно перед тобой за то, что сказала про Алину. И за сегодняшние события. Меньше всего на свете мне хотелось расстраивать именно тебя.

– Просто не делай так больше, хорошо?

– Хорошо. Обещаю. – Я смотрела на него, пока он внимательно следил за дорогой. Немного помедлив, Ник добавил:

– Я рад, что с тобой все в порядке.

Я ласково улыбнулась ему, второй раз за день ощутив, что глубоко ошибалась, считая себя одинокой. Надо было сразу пойти к Никите и поговорить с ним. Он всегда слушает и говорит то, что думает. Он всегда сочувствует и подставляет свое плече. Несмотря на все события, я была очень рада, что познакомилась с ним. Именно Ник был тем человеком, который своей светлой улыбкой рассеивал наступающую мглу. Я чувствовала сильную связь между нами, будто нас окутывали невидимые нити доверия и сострадания. Оставшуюся дорогу мы проболтали на отстраненные темы, рассказывая какие-то шутки и веселые истории. Мы хохотали и забывали обо всем. Время уже показывало давно за полночь, когда машина въехала на территорию дома.

Никита проводил меня к двери и предупредил, что в комнате ждет Докер. Когда мы вошли, он сидел в кресле, окутанный темнотой, поджав под себя одну ногу, и невозмутимо печатал что-то в ноутбуке. Услышав нас, он поднял глаза.

– Я же говорил, что все нормально. – Весело сказал Ник. – Просто наша девочка рано уснула, страдая от головной боли. Приехал, а она мирно сопит в кроватке. Только напугал её своим появлением.

– А вахтер что? Ты хоть не трогал его?

– Нет конечно. Он спал, даже не услышал нас.

– Хорошо. Спасибо, Ник.

– Ладно, я пойду. – Он хлопнул Докера по плечу, легко поцеловал меня в щеку и направился к выходу. – Спокойной ночи.

Когда за Никитой закрылась дверь, я подошла к столу, налила виски в два стакана, и протянула один Докеру похожим жестком, как он это делал при первой нашей встрече. Он равнодушно посмотрел на меня и взял стакан. Я отпила жидкость, набираясь храбрости.

– Прости меня. – Тихо сказала я. Он ничего не ответил и тоже сделал глоток. Я села прямо на пол возле кресла, опустив свою голову на колено Докера. Он удивленно посмотрел на меня сверху вниз и закрыл ноутбук, от чего в комнате стало совсем тускло, только лунный свет прорывался сквозь окна. Слова Никиты придали мне смелости и осознания, что я действительно виновата. – Я так устала от твоих угроз. Мне надоело жить в страхе, поэтому захотелось ударить по больному месту. – Я подняла на него свои большие глазами.
– За сегодня тоже хочу извиниться. Я пообещала тебе, что не буду пропадать, а сама исчезла. Но больше всего мне жаль за то, что сказала про Алину. Это была большая ошибка, и я её признаю. Мне страшно представить, через что вам пришлось пройти и, какого это, смотреть, как твоему любимому человеку причиняют боль. Докер, прости меня. Я не хотела всего этого. Пожалуйста, я тебя умоляю, не взрывайся в этот раз из-за моего сочувствия. Просто хочу, чтобы ты знал, я жалею о сказанном.

Я почувствовала, как к глазам подступили слезы. Эта история все еще переворачивала душу. Я наконец поняла, что на самом деле этот парень – раненный мальчишка, которого постоянно избивали, оставив на теле вечное напоминание о садисте, в виде шрама от гвоздя.

– Десять лет уже прошло. – Он заговорил очень тихо. Мне показалось, что голос звучал немного сдавленно. – Целых десять лет меня не отпускает чувство вины. Я так и продолжаю винить себя за то, что случилось. – Он отпил из стакана.

– А в чем твоя вина? – Я в недоумении посмотрела на него.

– Мне надо было поддаться. Если бы я знал, что происходит, я бы припал к ногам этого гада, умоляя о пощаде, как он того и хотел. Если бы я только знал, я бы кричал и бился в истерике, только бы он был доволен и не трогал её. Но я молчал. Упрямо молчал и не подавал никаких признаков эмоций, раззадоривая его еще больше. А она терпела все эти издевательства. Храбро терпела и ничего не говорила, опасаясь, что мы с Ником сделаем какую-то глупость. Она сохраняла нашу жизнь на протяжении многих месяцев, принимая на себя все порывы злости и извращения этого монстра.

В комнате повисла тишина. Мы замерли. Мир замер.

– Долгих десять лет я мучаюсь кошмарами, где, как в заевшей пластинке, крутится один и тот же фильм: её изувеченное тело с этим существом, нависающим над ней. И собственный голос кричит в голове: «Не успел. Не уберег. Не спас». Никита не перестает удивляться, почему я мучаюсь бессонницей. Но он не прав, я вовсе не страдаю. Я наслаждаюсь, веришь? Каждой секундой, проведенной в сознании, зная, если усну – кошмары вернутся. Сколько долгих ночей я сидел, вглядываясь в пустоту, не двигаясь, давая каждой клеточке тела и души сгорать в дикой агонии. Я ведь даже признаться Нику не могу. Он никогда не упрекал и не винил меня, но я вижу это в его глазах.

– Прекрати, пожалуйста. Твоей вины здесь нет. Виноваты те, кто вам не помог. Ты полностью отомстил за неё и сделал все, что мог.

– Дина, а что такое месть? Разве она может избавить от демонов, которые день ото дня терзают душу? Я сделал то, что считал нужным, но она от этого живой не осталась.

– Осталась. Она живет внутри вас, придавая сил, не дает упасть. И я уверена, она бы не одобрила, что спустя столько времени вы все еще не можете жить нормально, не в состоянии избавиться от камня с надписью «прошлое», который привязан к вашим ногам.

Я вдруг почувствовала, как его ладонь прикоснулась к моим волосам, немного поглаживая. Наступило молчание. Наконец-то эта тишина не превращала секунды в вечность, а придавала уюта. Что нам слова? Они лживы. Души не врут.

Трогательная картина, на самом деле: комната, которую освещал только лунный свет, придавала ситуации душевности; в кресле расслабленно сидел уставший зверь, мучаясь от терзаний собственных демонов, устремив свой взгляд куда-то перед собой; внизу, на самом полу, возле него сидела хрупкая девушка, переполненная чувством вины и собственных сомнений; её голова у него на коленях, а он, почти ласково, проводил рукой по волосам. Темнота танцует на кончиках наших ресниц. Взгляды украдкой и прикосновения, скользящие прямо по нервам. Я смотрю в его янтарные глаза – падение в золотистый, теплый океан. Тону ли? Сомнительно. Скорее с наслаждением размеренно и спокойно плаваю.

Мы сидели так долго, каждый думая о своем, не двигаясь, пока я не ощутила, как сон начал пробираться в сознание. Докер это почувствовал. Он осторожно убрал мою голову, наклонился и легко поднял меня на руки. Я прислонилась к его грудной клетке, все еще находясь в сладком полусонном состоянии. Он вновь пах ветром и дождем, немного смешиваясь с легкой ноткой дорогого парфюма. Почему от него всегда веет холодом? Док отнес меня в спальню и осторожно опустил на кровать. В своей руке я сжимала его футболку, не желая отпускать.