Там избы ждут на курьих ножках...
Шрифт:
— Не доживешь, — заверил Дьявол. — Проклятым немного времени отпущено.
— Я умру?! — испугалась Манька.
— Все там будут, — утвердительно кивнул Дьявол. — Не имея государственных границ, люди жили. Дошла до три пятого государства, и не пустили, а не было бы, шла бы себе дальше… Были чужестранцы — и поили и кормили, и помогали на ноги встать, если не приносили с собой чужих богов. А так, кто позволит? И организации были, которые заботились о сиротах и вдовах. Десятину человек отдавал, по Закону положено, иначе, не назову праведником. Но не бездумно, а на глазах у людей, чтобы никто не смог сказать, что утаил. Люди немощь не оставляли. Десять хозяев отдали — и нет немощи. Мои люди приходили и били всякого, кто обидит вдову или сироту. А так, кто подал тебе?
— Так… Что-то я не поняла, то ты о себе дурное, то хвалишься… — спохватилась Манька. — А при чем тут моя душа? Прицеп какой-то… — она потерла виски, пытаясь сосредоточиться.
— Чтобы оставаться абстрактно мыслящим существом, свое пространство надо иметь. А пространство, это поле, которое образуется при наложении одной земли на другую. Одна земля собирает опыт накопленных ощущений, вторая держит в руке слепок человека, восполняя пробелы в виде отвлеченного образа. Из одной земли опыт уходит в ребро и возвращается образами в другую, завершая круг жизни. Земля — это и есть скрижаль Завета. На земле высечен Закон, который позволяет сравнительно небольшому количеству нечисти управлять миллиардами людей, отравляя им существование.
— Плохой Закон! — сразу же решила Манька. — Так любой может…
— Может. И делают. Вы топите друг друга в крови и пьете кровь. Но не сам ли человек виноват? Как кровью можно очистить грех, если кровь сама по себе смертельный грех? И все же человек соблазнился кровью. За материальные блага человеку пообещали освободить от греха, который сам по себе не имеет материально выраженного мерила… — и что я должен думать о человеке?
Я сказал: «Только плоти с душою ее, с кровью ее, не ешьте; Я взыщу и вашу кровь, жизнь ваша, взыщу ее от всякого зверя, взыщу также душу человека от руки человека, от руки брата его; кто прольет кровь человеческую, того кровь прольется рукою человека: ибо человек создан по образу Божью.».
А если человек купился, то он раб. А если раб, то господин его волен поступать с ним, как ему заблагорассудится. У меня вопросы лишь к господину, который убелил себя незаконно, свернув самому себе шею, получив землю «неправедною мздою».
— Ничего не понимаю… Я не продавалась, не забыла, что человек я подневольный, сам же говоришь, что любви к Благодетелям у меня нет… Шею никому не сворачивала, душу не искала убить, в Бога не метила… Меня-то за что? Я-то почему проклятая стала? И при чем здесь вампиры?
— Ой, Манька… Да разве ж так сразу объяснишь?! Возьми муравейник, каждый муравей занят своим делом. В то же время сознания нет ни у одного муравья. Они не думают, они исполняют то, что заложено от природы. Все животное и растительное царство, как этот муравейник, подчиняются программе, которая дана им свыше. Это мой ум, тело, каждый организм — клетка. Клетки делятся, нарождаются, умирают, одни питают другие, вторые обращаются в прах, когда приходит время, сильные выдавливают слабые… И только человек в этом мире не имеет со мной общих корней. Как Бог и Царь. Не в природе, в самом себе. И волен быть хищником, травоядным, выбирать друзей, убить, если вздумается, грешить, когда вздумается, размножаться в любое время… Он относительно свободен…
Почему относительно? Земля дышит за вас, справляет нужду, наращивает клетки, умерщвляет старые. Ваше сознание, которое и сознанием-то можно разве назвать условно, не продержалось бы в земле пары секунд, если бы я не успокаивал землю — вы не можете обратить одно тело в прах родить себе новое, или как я, планировать взорвать себя, чтобы вышли миллионы планет, пригодные для жизни — и не можете дать ей любовь, к которой она привыкла…
Человек, в моем представлении, имеет два сознания, две матричные памяти, два генетических кода, одну плоть — ментальную, которая разделена надвое. Небесная и Поднебесная вселенная. Два царства — в одном правит один, в другом другой… Скорее так, голова одной земли и хвост другой. Правая земля — это сам человек, левая за образное мышление. В какой-то степени даже мозг
так же работает, будучи инструмент в руке ментала, как любой другой орган.Если ближний решил стать вампиром и проник в матричную память — отрезал корень, срубил дерево, забил ложной информацией, выдавил сознание ближнего, передвинул межу, чтобы править в земле безраздельно, накладывая крест и утвердив в земле нового хозяина, то человек никогда не сможет думать, как если бы, когда был чист от крови. Скрытые во тьме образы, постоянно маячат перед сознанием, но вампиры не отражаются в зеркалах, поэтому ты не видишь ни ближнего, который прошел по твоей земле, ни тех, кто ему помогал. Все мысли твои обман, они настраивают тебя на служение. Ты говоришь, что вампир хотел бы услышать, ты поступаешь, как он хотел бы, ты думаешь, как ему понравилось бы. И если бы не некоторое количество противоположно направленной информации, которую по глупости или по дурости обратили против себя, мы бы не встретились…
— Ты хочешь сказать, что мой ближний вампир? И он говорит, что мне делать? — Манька в недоумении пожала плечами. — Даже если он есть, как ты говоришь, к чему ему становиться вампиром? Вампир вымышленный персонаж… У меня как-то в голове не укладывается, что можно желать стать вампиром…
Дьявол постучал Маньку по лбу.
— Вот Йеся, и двенадцать его учеников, которые едят хлеб и пьют вино — не заработали, но получили, а почему? С чего бы тысячи людей вдруг начали продавать имущество, чтобы стать босяком и облагодетельствовать апостолов?!
— Ну, не знаю… Наверное, народ любил, как ты говоришь, пришельцев, интеллигентную интеллектуальную беседу…
— Представь страну, в которой нет сирот, люди без боязни путешествуют, впускают мудрецов и мытарей, чтобы поговорить и послушать, суд третейский — старейшины от народа, обыкновенные люди, присяжные, первосвященники, знающие закон и участвующие во всех дискуссиях, ведь именно там начинали апостолы, и никто не запрещал, никто не останавливал, пока не вскрылись тайные дела, третья сторона, представляющая мировое сообщество, миротворцы с небольшой когортой, Пилат, Иуда, Филипп, Асаний… И никто их не гонит, не устраивает теракты, все понимают, это защита и туристы. Да, народ жил хорошо, был духовно развит, обращался друг с другом вежливо, всегда был готов прийти на помощь. Эллины, эфиопы, персы, мидяне, индийцы, и многие другие народы, которые читали писания, размышляя над ними. И вельможи не гнушались нищими путниками, усаживая их в повозку, чтобы вести умную беседу. Таковым был вельможа царицы Эфиопской, хранитель всех сокровищ ее, который пригрел змея… Это народ, который никого не предавал смерти. Не позволено ему было…
Кто бы в твое время накрыл столы и сказал: приходите, будем разговоры разговаривать? Нет таких!
И все же этот народ опорочили и сделали ужасом в глазах…
Йеся был казнен, как преступник, когда Иуда рассказал о нем то, что не знали другие — те, которые его принимали. Точно так же, как не помнят сейчас, когда приходят вампиры. Вспоминая, человек вспоминает и боль. Прежде всего, боль. То, чем хвалились вампиры: «и когда низринулся, расселось чрево его, и выпали все внутренности его… земля крови». Предать его мог каждый, но обычные люди, не посвященные в тайны маленькой компании, не находили ему вины, они лишь подтвердили виновность Йеси, когда обман был раскрыт, и нашли ни много, ни мало — кровь на них и на их детях. Рассеявшееся чрево и выпавшие внутренности.
— Он не за кровь был убит, за Храм, кажется…
— «И выйдя, Йеся шел от храма; и приступили ученики Его, чтобы показать Ему здания храма. Йеся же сказал им: видите ли всё это? Истинно говорю вам: не останется здесь камня на камне; всё будет разрушено…» «И некоторые, встав, лжесвидетельствовали против Него и говорили: мы слышали, как Он говорил: Я разрушу храм сей рукотворный, и через три дня воздвигну другой, нерукотворный. Но и такое свидетельство их не было достаточно. Тогда первосвященник стал посреди и спросил Иисуса: что Ты ничего не отвечаешь? что они против Тебя свидетельствуют? Но Он молчал и не отвечал ничего.