Там мое королевство

– Ну ты еще заплачь, просто не будем общаться какое-то время и все.

– Захочу и заплачу, что такого-то? Все тут залью слезами к чертям, чтобы мы оба в них захлебнулись.

Вечером Андрей присылает мне сообщение: «Ты, наверное, считаешь меня виноватым в тысяче преступлений, как и я тебя. Но тебе все прощает любовь. А моя вина только в том, что не хочу быть лучше тебя».

О чем это он, интересно? Андрей всегда умел выражать свои мысли максимально непонятно, но тут уж я совсем ничего не понимаю. Не удивлюсь, если он просто говорит фразами из понравившихся ему фильмов.

То, что я прекратила общение с Андреем, никак нам не помогает. К моему удивлению, мы не стали проводить больше времени вместе. Почти каждый день ты уходишь гулять с ним, смотреть фильмы – тоже с ним, даже на нашу гору ты забираешься вместе с Андреем.

– А что такого-то? Это же не я с ним поссорилась, – говоришь ты.

Не понимаю, почему дружба с ним вдруг стала для тебя такой важной. Что он вообще может предложить, кроме нескончаемых шуток над общими знакомыми и пафосных фраз? У нас же с тобой все по-другому, мы в ответе за целый мир, который создали сами, за мир, исчезающий без нас.

– Что будет с нами, когда мы станем совсем взрослыми? – спрашиваю я тебя в один из тех дней, когда ты опять собираешься уйти гулять без меня. Стоишь, наглаживаешь платье, как будто и не замечаешь, как холод расползается по комнате, сжимает мне запястья, делает меня пленницей в собственном теле.

– Не знаю, – говоришь ты, – то, что должно быть за детством, еще не наступило, и я не знаю, где я сейчас. Не хочется обо всем этом думать, если честно.

– А разве за детством что-то обязательно должно быть? – спрашиваю я.

– Наверное, должно быть.

– Работа, семья, дети, ипотека, старческая комбинашка?

– Я бы обошлась примерно без всего из этого списка, – смеешься ты.

– Я бы тоже. Я бы просто хотела всегда быть с тобой.

– Жаль, мы не лесбиянки, это решило бы кучу проблем, – опять смеешься ты.

– Нам не обязательно ими быть, чтобы быть вместе.

Ты как-то странно смотришь на меня и уходишь гулять с Андреем. Я остаюсь дома одна делать домашнее задание по живописи, которое потом преподаватель назовет «депрессивным натюрмортом в неестественно холодных тонах».

Пока ты радуешься весенним дням в компании человека, от которого я пыталась избавить нас, я стараюсь сосредоточиться на учебе в Художественном. Но каждый одинокий вечер с полусгнившими фруктами, которые я усердно малюю, заставляет меня все больше злиться. Без тебя наша огромная комната, пахнущая лесом, сжимается до размеров каморки, королевские кровати превращаются в старые пыльные кресла, а их корни, уходящие глубоко в землю, сжирают подвальные крысы. Без тебя все чахнет.

Одним таким вечером я не выдерживаю и пишу Андрюше сообщение: «Веселитесь там без меня?»

Минут через пять приходит ответ: «Рад, что ты одумалась! Приезжай».

Почти сгнившее в ручье Андрюшино пальто начинает снова обретать человеческую форму и тянется ко мне своими полуистлевшими рукавами, обнимает за ноги, холодные мокрые пальцы лезут в ботинки и кольцами сжимают лодыжки. Так не должно быть.

– Зачем ты продолжал общаться с Лерой? – спрашиваю я Андрея несколько дней спустя.

– Это был мой способ оставаться поближе к тебе. Я знал, что без нее ты точно начнешь от скуки вязать клоунов в полный рост.

– Что? Причем тут скука?

– И ведь, знаешь, сработало – дочка вернулась ко мне.

В Андрюшином голосе звучит самодовольство, как будто ему удалось заманить в ловушку какое-то редкое животное и теперь он обдумывает, что бы с ним сделать.

Мы снова втроем, и, кажется, Андрей рад этому больше всех.

* * *

Одним летним днем огромные тени наползают на наше королевство. Они приходят откуда-то из-за леса, и сначала я принимаю их за тени от деревьев, но разве тени от деревьев пожирают все на своем пути?

Я хочу позвонить тебе и беру Андрюшин телефон, так как у моего села батарея. Забиваюсь в самый дальний угол, где он не сможет меня услышать – в туалет, закрываю дверь. Я даже свет не включаю, потому что темнота и тишина – это почти одно и то же, а мне нужна тишина. Ищу твой номер среди сообщений и вижу то, чего видеть не должна.

Ты пишешь Андрюше: «Мне надоело ее обманывать, мы должны ей рассказать».

Читаю следующее твое сообщение: «Я тебя люблю». Проговариваю его по слогам, пытаясь представить, как бы ты могла сказать такое. Чтобы вообще представить, что ты могла такое кому-то сказать.

В этот момент тени достигают нашего королевства и поглощают его.

Я знаю, что если сейчас открою дверь туалета и выйду, то упаду прямо в черную пустоту. Пока я читала эти невозможные слова, комната, квартира и даже город исчезли. Я выйду и упаду в пустоту, и буду падать так долго, что даже деревья успеют состариться, и все бы ничего, но там, куда я упаду, меня не будешь ждать ты.

Я открываю дверь, делаю шаг и лечу вниз, над собой я вижу открытую дверь туалета, из которой на меня смотришь ты с Андрюшей, вы смеетесь и машете мне руками.

Выбегаю из подъезда, пока дом рушится за моей спиной, нужно быстрей попасть к тебе, ты мне скажешь, что все это неправда, что все это происки темных сил, которые хотят нас разлучить.

Открываю дверь ледяным ключом, дверь долго не поддается, так как замочную скважину заполнила какая-то липкая черная жижа. Неужели они уже добрались до тебя?

Пока дверь со скрипом открывается, проходит лет сто, на меня обрушивается спертый воздух и полумрак коридора. Я скидываю туфли и бегу в комнату, коридор все никак не заканчивается, а дверь в нашу комнату не приближается ни на сантиметр. Неужели я так и буду бежать всю жизнь, не зная ответа на самый главный вопрос? «А может быть мне лучше ничего не знать?» – проносится в голове. Я останавливаюсь, удивленная этой мыслью, и практически утыкаюсь носом в дверь. Я не знаю, что меня ждет за ней, поэтому, повторяя про себя все известные мне заклинания, распахиваю ее, готовая вступить в битву с любым ужасом, оказавшимся за дверью, отбить тебя у него.

В комнате светло и тихо, ты спокойно сидишь за компьютером.

– Привет. – Ты едва смотришь на меня. – Нам надо поговорить.

– Скажи, что это неправда! – не дожидаясь, пока невозможные слова повиснут в нашей комнате, кричу я.

– Это правда, прости. Мне очень больно от того, что я обманывала тебя.

Ты говоришь это так просто, как будто сообщаешь о том, что прожгла мое платье утюгом.

За окном стремительно темнеет. Дерево что есть силы бьет ветками в стекло, умоляет впустить его и спрятать, но я не могу помочь ему.