Там, на неведомых дорожках

– Не стану тебе ничего доказывать, Иван. Вы надолго планируете в наших краях задержаться?

– Изначально я очень надеялся на то, что нет. Но теперь, пожалуй, не против провести здесь уик-энд. Правда, при одном условии.

Василиса вопросительно изогнула бровь.

– При условии, что одна симпатичная родственница согласится дать мне парочку уроков истории. Что-то мне подсказывает, что ты хорошо разбираешься в семейных хрониках? Дашь парочку уроков? Я задержусь.

– Ты невнимательно меня слушан, кузен. Я как раз совсем не хочу, чтобы ты задерживался.

– Обидно. Я-то надеялся тебе понравится, кузина. Ты мне, например – да.

Василиса насмешливо фыркнула. А через мгновение опять посмотрела на него этим своим вопрошающе-изучающе-серьёзным взглядом.

– Как раз потому, что ты мне понравился, я и хочу, чтобы ты уехал. Когда я говорю, что дом проклят – я не шучу.

– Дом? Или род Власовых?

– Ну, не знаю, – пожала плечами Василиса. – В нашей семье люди, в среднем, умирают не чаще других. И не страшнее.

– Но ведь умирают?

– Так ведь смерть – часть жизни. Куда же без этого. Но если кто-то задерживается в доме слишком долго. Или остаётся в нём один?.. Кстати, тётя Вероника единственный раз ночевала в доме в одиночестве. И эту ночь она не перенесла.

– И ты считаешь, что её убили призраки?

Иван не считал нужным сдерживать сарказм.

– Да. Считаю.

– Сколько лет было тёте Вероники?

– Шестьдесят шесть.

– Могла бы пожить.

– И я так думаю.

– Но могла и скончаться. Естественным образом. Там, по лестнице подняться слишком быстро? Получить волнующую новость? Тромб, опять-таки, мог оторваться.

– Люди говорили, что слышали из особняка крики. Жуткие. Вызвали милицию. Пока подъехали, пока дверь вскрыли… тётю нашли в подвале. На полу. С ножом в руке. Будто она пыталась от кого-то отбиться. На лице её застыла гримаса ужаса.

– Я обязательно приглашу тебя вместе праздновать Хэллоуин. У тебя классно получается рассказывать страшные истории. Приедешь?

– Я не веселю чужих людей рассказами о тех, кто мне дорог. Для тебя тётя Вера была незнакомым человеком.

– Ну, как бы – да. Я даже не видел её ни разу.

– А я её любила.

Иван не отличался сентиментальностью. Но при мысли о том, что девушку действительно могла ранить тяжёлая смерть тётки, решил не развивать тему дальше.

– Прости. Конечно мы оставим эту историю внутри семьи. Но зачем призракам, если допустить, что они действительно живут в доме, убивать его хозяев? Какой им с того прок? Кстати, а кого ещё, гипотетически, они прикончили – помимо тётю Веры.

– Твоего дедушку. Твоя мама тебе не рассказывала?

– Нет.

– От чего он умер?

– От сердечного приступа.

– Вот видишь!

– Ничего не вижу. Мы же одна семья. У нас общие генетические проблемы. У всех слабая сердечно-сосудистая система. Так чему удивляться, что у некоторых именно остановка сердца – причина смерти?

– Твоей дедушка был моложе тёти Веры. Ему, когда он умер, и тридцати пяти не было. Он ночевал в доме один, так как хотел подготовить его к семейному празднику. Его тоже нашли в роковом подвале. О той истории говорили шёпотом. И после того случая семья перестала собираться вместе.

– Зря. Ладно, дом подкачал. Но общаться-то можно было по-прежнему. Что не поделили-то?

– Никто не хотел владеть домом.

– Ладно. Почему он проклят-то?

Василиса зябко повела хрупкими, худенькими плечами. Облако нависло прямо над их домом, погружая всё в густую тень и грозясь дождём.

– Может, зайдём в дом? – предложила девушка.

– Конечно, – охотно согласился Иван. – Да вот только… как же проклятье? – лукаво усмехнулся он.

– Пока дом не слишком активен. Обычно днём он никак себя не проявляет. А до вечера я успею отсюда убраться. Чего и вам от всей души советую сделать. Можете отдыхать днём, сколько угодно. Но ночью не оставайтесь.

– Сейчас так маме и скажу.

– Зря смеёшься. Но ничего. Это ненадолго.

Голос у Василисы был приятный. Мягкий, тонкий, как у птички. Благозвучный. Нежный, как колокольчик.

Лишь вернувшись обратно в дом, Иван понял, что на улице, хоть и май месяц, но прохладно. Слишком – если уж говорить о мае. И новенькая система отопления в доме, уже включенная, была как нельзя кстати.

– Чаю хочешь? – спросила Василиса.

– Разве не мне следует тебя угощать?

– Я в этом доме ориентируюсь лучше тебя, – отмахнулась девушка. – Это мой город. Ты здесь чужак. В другой реальности тётя Вероника всё отписала бы мне, потому что любила меня. Но в этой – дом ваш. Потому что их всех родственников вы ей были менее всего близки. Ей вас было не то, чтобы не жалко. Но если жертва неизбежна, кто-то должен ею стать.

Василиса ловко управлялась с чашками, какими-то травками, кипятком. Через несколько секунд перед Иваном стояла дымящаяся горячая чашка с долькой лимона. Из чашки пахло чем-то прохладным, вроде мяты.

– Ух, ты! Ты, случаем, не ведьма?

– Не знаю. Говорят, что в роду Власовых и такие есть.

– А в этом городке кроме Власовых о ком-то ещё говорят? – фыркнул Иван.

– Да. О Терентьевых. Они были его основателями.

– Основателями? Отцами? Круто! Почти как в американском сериале.

– Напрасно смеёшься. У каждой реки есть исток.

– Да в курсе я, кузина. В курсе. Не нужно вот этого тона ходячей энциклопедии.

– Почему? Я хочу поделиться с тобой своими знаниями об истории нашего города. С которой тесно связана и история нашего рода, между прочим.

– Большинство людей живут, ничего о своём роде не зная. И не горюют.

– Эх, Иван! Родства не помнящий.

– Когда ты чего-то не знаешь – ты за это ответственности не несёшь. А раз наш род проклят, значит, наверняка есть страшная история.

– Наверняка.

– И ты горишь желанием со мной поделиться?

– Угадал.

Василиса поднялась из-за стола, отодвинув от себя недопитую чашку. Подошла к старинному серванту и достала оттуда большой, пухлый альбом. Усевшись на диван, поманила к себе Ивана.

Он охотно повиновался. Какой парень откажется от того, чтобы придвинуться к хорошенькой девчонке?

– Вот он. Роман Гаврилович Терентьев. Участник и герой наполеоновских войн.

– Такой герой, что о нём никто не слышал?