Там за облаками

Шурик с того дня зачастил в гости. Маша, не подозревая иных целей, кроме дружеского участия, поила его чаем и щедро кормила вареньем. Шурик капал на мозги:

– Ты сама ставишь себя в глупое положение. Он сделает тебя своей любовницей и всё. Поиграет, а потом выбросит за ненадобностью.

– Что значит, сделает?
– огрызалась Маша.
– Я, по-вашему, тварь бессловесная, меня и спрашивать необязательно?

– Он тебя уболтает, мозги заканифолит, ты и не заметишь.

Маша, поджав губы, прекращала бесполезный спор. У каждого своя правда, свой подход к ситуации. Маргошка, вон, декларировала иногда такое - волосы на голове дыбом вставали. Сестра считала замужество тяжкой гирей на ногах у женщины. В любовницах ходить и приятней, и легче. Ни стирки, ни уборки, ни готовки с беготнёй по магазинам, одни удовольствия и подарки. Каждый стремился навязать Маше собственную точку зрения. И она слегка одурела. Скорей бы уже всё закончилось.

В день перед свадьбой она получила от Шурика последние инструкции: причёску не делать, косметику использовать по минимуму, приехать в ресторан к такому-то часу. Не успела проводить Шурика, раздался звонок в дверь. Открыла - Славка. Девушка мысленно застонала, очумел вконец.

– Ты неприятностей хочешь на мою голову? А если Шурик вернётся? Он у меня перчатки забыл. Вспомнит и вернётся.

– На часы посмотри, - посоветовал Славка.
– Время к ужину. Шурик ни за что ужин не пропустит. У тебя его чёрти чем покормят, вывертами разными, а он без трёх солидных котлет и тазика с картошкой уснуть не сможет.

Маша представила себе три солидные котлеты, тазик с картошкой, хихикнула и посторонилась, пропуская Славку в дом. Намеревалась отчитать его хорошенько, мол, ему сейчас дома надо быть, не по гостям шастать. Славка в дом не пошёл.

– Я за обещанным подарком приехал, за тетрадкой. Наверняка завтра забудешь. Я тебя на лестнице подожду.

– Меня или подарок?
– съязвила Маша. Пошла за тетрадкой. У неё, кроме стихов, был припасён подарок традиционный, дожидавшийся собственно свадьбы. Она долго выбирала, никак не могла определиться. С большим трудом остановилась на декоративной индийской вазе чернёного металла с орнаментальной резьбой. Скромненько, но со вкусом. Без любимых Славкой намёков, зато на долгую память.

Он терпеливо ждал её на лестничной площадке между вторым и третьим этажом, возле мусоропровода. Лицо его выглядело спокойным, грустным, немного отрешённым. Увидев девушку, оживился. Взял из её рук тетрадку, перелистал, открыл наугад, прочёл вслух:

Да, я порой была глупа,

Когда в вас верила, как в чудо.

Да, я порой была слепа,

На подлость думала - причуда.

Теперь оправдывать себя

Я не хочу. Не в этом дело.

А просто время шло, и я

И поумнела, и прозрела.

Маша с интересом ожидала реакции. Славка обиженно моргал ресницами. После краткой паузы уверенно определили:

– Это мне. Не отпирайся, я точно знаю.

Отпираться она и не думала. Специально записала в тетрадь пропитанную горечью строфу. Пусть он хоть раз поймёт чувства другого человека. Не всё ему масленица.

– Мань, за что? Прямо наотмашь. Тебе-то я что плохого сделал?

Она подумала, - и впрямь, никогда ничего не обещал, не говорил прямо, не назвал вещи своими именами, дружил с ней, как мог, дарил замечательные праздники, на помощь прибегал по первому зову даже среди ночи. Надо либо принимать его таким, каков он есть, либо разбегаться в разные стороны. Формально все её претензии беспочвенны. Следовательно, и говорить не о чем. Зря дала моральную пощёчину. Вздохнула:

– Самое последнее почитай. Оно самое свежее. Только, чур, про себя.

Следила за постижением Славкой текста по шевелению его губ.

Вы - только конец неудавшейся сказки,

Которую я сочиняла впервые:

Зелёные косы русалок, их пляски,

Овинные, лешие и домовые.

Всего понемногу я в вас намешала:

Цветение яблонь, дожди проливные.

Но этого в жизни порою так мало.

Да, нужно другое. И вот мы - чужие.

И даже во сне мне не снятся русалки.

Реальная жизнь в мои двери стучится.

Казалось бы, сказка забыта. А жалко,

Что больше у нас ничего не случится.

Закончив читать, Славка посмотрел в темноту, обрамлённую переплётом окна. Не поворачивая головы, хрипло, чужим голосом оповестил:

– Нормально. Индульгенцию получишь.

– Ты не много на себя берёшь?
– вкрадчиво поинтересовалась Маша, вдруг вспомнив, что когда-то давно и у неё имелся характер.

– Ровно столько, сколько могу поднять, - уже нормальным голосом довольно сообщил он.

– Тяжеловес, значит? Ну, удачи тебе в поднятии тяжестей. Смотри, не надорвись.

– Ты куда, Мань?

– Домой.

– Подожди. Давай ещё немного постоим, поболтаем. Я тебя прошу. Разве я часто тебя прошу?

Маша засомневалась, остановилась. Действительно, просил он её редко. Он вообще не любил просить. Предпочитал обходиться своими силами, без посторонней помощи.

– Тебе дома нужно быть.

– Я не могу там сейчас находиться. На самом деле мне хотелось эту ночь с тобой провести, - честно сознался Славка.

– В смысле?
– нахмурилась Маша.

– До чего у тебя грязное воображение, - подколол он.
– В нормальном смысле. Своеобразный мальчишник в твоём обществе.