Тамо далеко (1941)

Поймав высунувшуюся из-за памятника голову в каске на мушку, я плавно потянул спусковой крючок. Курц бахнул, лягнул меня в плечо, немец икнул последний раз в жизни, а я рыбкой нырнул к первому надгробью, за которым лежал шмайсер.

Следующие тридцать секунд, наверное, были самыми страшными в моей жизни — танец смерти с последним эсэсманом. Только меня в носках не слышно, а он ботинками по песку и гравию нет-нет, да похрустывал. И повезло, что он оказался справа от меня — чуть-чуть не успел довернуть винтовку, когда я высунулся из-за укрытия и жахнул длинной очередью.

Немец вздрогнул и обмяк.

Я тоже, ноги не держали.

Сел, привалился к оградке отдышаться, но понял, что сейчас на выстрелы набегут местные и надо заставить себя встать…

Фрица и второго немца я завалил вчистую, а вот первый все еще хрипел и пускал кровавые пузыри. Четвертому винтовочная пуля пробила шею, пятого изрешетило всего — я выпустил патронов двадцать. Зрелище получилось не для слабонервных, чуть не проблевался. Вот почти тридцать лет убитых не видел и еще столько же не глядел бы…

Пересилил себя, обулся, собрал солдатские книжки, рейхсмарки, засунул за пояс парабеллум Фрица, маузеры и шмайсеры закинул на плечо и побрел к выходу. По дороге догнался мыслью, что нехрен все оружие сдавать властям, самому пригодится. Покружил по затихшему кладбищу, приглядел несколько заросших могилок, под одну просевшую плиту затолкал винтарь, в полузаброшенный склеп сквозь трещину засунул автомат, туда же и магазины. Жаль, что не завернуть в промасленную бумагу, но сейчас не до жиру, сейчас главное запомнить, куда я оружие спрятал.

Когда я добрался до главного входа кладбища, там уже кучковались полицейские и полдесятка солдат, решавших животрепещущий вопрос — рискнуть ли пойти туда, где звучали выстрелы или оно само рассосется?

Потому меня заметили не сразу, а как заметили, сразу схватились за винтовки и пистолеты. И то, выгляжу как у зомби в Халявин день — пальто грязное, видок наверняка безумный, да еще вязанка стволов на плече…

— Стой!!!

Лязгнули затворы и сербы, вытаращив глаза по пять копеек, навели на меня свои стрелядлы.

Я сколь мог медленно свалил оружие на землю:

— Там немцы… убитые, пятеро… вот, собрал…

Старший полицейский, с двумя квадратиками на серых погонах, опустил пистолет и свободной рукой придавил ежик из стволов к земле.

До участка меня отконвоировали минут за пятнадцать, пока шел, все больше укреплялся в мысли, что надо побыстрее отсюда выбираться, растерянные сербы впечатления не производили, никто даже не сообразил обыскать меня. Полицейский начальник вообще впал в ступор — какие немцы? откуда? как убиты?

Ну я и доложил — услыхал стрельбу на кладбище, из любопытства полез посмотреть, наткнулся на трупы, решил, что надо сдать оружие. Начальник забрал зольдбухи, напрягся и прочитал вслух — гауптштурмфюрер Фриц Клингерберг, СС-дивизион «Райх». Тут у меня в мозгу забрезжило — была на редкость дурацкая история, как некий ухарь всего со взводом взял Белград. Очень похоже: переправился на разведку, воспользовался общей неразберихой, вперся в мэрию и потребовал капитуляции, городские власти и сдались с перепугу. Но даже если тот, толку-то? Не он, так другой, дело ведь не в немцах, а в сербах.

Сербы тем временем отправили меня в ту самую мэрию-скупщину, с трофеями и сопровождением. И чем ближе мы к ней подбирались, тем больше следов бомбежек — немцы методично крушили город уже неделю. Выгоревшие здания — стены стоят, перекрытий нет. Завалы кирпича и камня. В некоторых кварталах пострадали все здания, в некоторых — единичные, вроде соседнего с гостиницей «Балкан». То есть стояли три дома вплотную, каждый в четыре окна по фасаду, а теперь остались только два боковых, а между ними — дырка. И следы пожара. Что главный вокзал разбомбили — это хоть с военной точки зрения понятно, но зацепило и церкви, а Национальную библиотеку просто в хлам уработали, не пощадили.

Совсем на подходе к городской скупщине лежал разбитый трамвай, скинутый с рельс и уже оттащеный с середины улицы к стенам. В самой мэрии суетились чиновники, неуловимо похожие на господина Зедича, ахали, охали и все никак не могли понять, что делать. Наконец я не выдержал и начал долбить, что нужно срочно организовывать оборону города, вооружать людей — если пролезли пятеро немцев, то остальные совсем рядом! Кто-то поддакнул, что надо отправить нарочного в Земун, за оружием в казармы, но на нас зашипели, что лезем не в свое дело, а когда я попытался повысить голос, меня большой полицейский чин, прибежавший уже под конец, вообще велел арестовать, как паникера. И что характерно, тоже без обыска.

Ну и куда я лез, если уже решил валить отсюда? Сейчас запихают в тюрьму, потом придут немцы… Я выругался вслух — а ведь Курт и Михель меня видели и коли начнут разбираться, рано или поздно вычислят, кто Фрица завалил. И к стеночке без лишних разговоров прислонят.

На улице уже собралась взбудораженная новостями толпа — человек двести мужчин в шляпах и кепках, загомонивших, как только увидели меня:

— Вот момак, койе убио немце!

— Куда водиш?

— Пустите его!

Видимо, осознание грядущей казни за пятерых замоченных эсэсовцев придало мне сил и я заорал:

— Люди! Я убил немцев, меня арестовали! Это предатели! Бей немцев!

Докричать не успел — горячие балканские парни мгновенно накинулись на стражников, те даже не рискнули сопротивляться и буквально через минуту их разоружили. После чего толпа замерла, в растерянности разглядывая оказавшееся в руках оружие, а я понял, что терять нечего и надо ковать железо, пока горячо:

— Бей немцев! В амбасаду!

Толпа взревела и помчалась по Митрополита Михаила в сторону немецкого посольства, я бежал и орал «Бей немцев!». Опечатанное здание охраняли всего двое полицейских, их снесли не заметив, после секундного замешательства перебили окна и полезли по рустовке на приподнятый над цоколем первый этаж.

На улицу полетели бумаги и мебель, а я проскочил подальше внутрь и пробежал по коридорам, пока не выхватил взглядом буквы «BURO» на солидной дубовой двери. Одностворчатую я бы хрен выбил, но две створки поддались с третьего раза и я провалился внутрь.

А это я удачно зашел…

Долбанул локтем в застекленный шкаф, вывалил папки, принялся перебирать, безжалостно откидывая ненужное. Судорожно перелопатил почти весь, запихал в карманы несколько готовых паспортов и три чистых бланка, когда увидел небольшой сейф в углу за тяжелым столом.