Тамплиеры-2. След варана

— Найти бы Морского Конька! Я слышал, он разрушает стены и разметает отряды! Против него не устоит ни одно укрепление!

— Думаю, стоит подождать, пока Магистра после вынесения окончательно приговора не переведут в более доступную крепость.

— Мы и так затянули.

Действительно, помощь Великому Магистру запаздывала уже на семь лет. Семь лет позора и обвинений.

Из катакомб послышался условный стук — вероятно, прибыл еще один беглый тамплиер. Отец Франсуа сгреб артефакты в ящик, натянул на всякий случай на голову колпак — так, чтобы не было видно монашескую тонзуру, и пошел открывать дверь. В проеме стоял бывший послушник Шарль де Шалон — родственник главного смотрителя Ордена Гуго де Перо. Когда-то незадолго да арестов он уехал навестить больную мать — так удачно, что оказался вдали от всех передряг. Видимо, это не давало покоя юному сердцу, и услышав, что огонь не тронул плащей сожженных рыцарей, Шарль оставил дом и помчался в Париж — так хотелось совершить подвиг! Вместо подвига его ждали холодные катакомбы, ночи на бедных фермах и в завшивевших тавернах, явки, пароли, вечный азарт и страх…

— Благословите, отец Франсуа! — взволнованный Шарль припал к сухой руке капеллана.

— Как дела, сын мой? Что-то случилось?

— Великий Магистр отказался от своих показаний!

— О, нет! Ведь Ногаре с радостью отправит его на костер!

— Уже! Великий Магистр и Командор Нормандии приговорены к сожжению на костре.

— Когда?

— Король приказал — завтра…

— Отец Франсуа, Ваш долг исповедать и причастить заключенных, — из чулана вышел командор Оверни и поприветствовал Шарля. — Более того, у нас есть Саламандра. Она защитит Великого Магистра от огня и явит всему христианскому миру чудо. Может, не совсем честно прибегать к подобным уловкам, но для этого мы и живем — спасти и восстановить Орден.

— Тампль охраняем, — наивно возразил Шарль.

— Спасибо за мудрость, Умбер. В крепость можно попасть через стены. В этом поможет Черепаха, обвитая змеёй. Я бы с радостью предоставил ее Великому Магистру, но, так полагаю, сама мысль о побеге сейчас покажется ему малодушной и позорной. Магистр решил идти до конца. Но зато я смогу пронести Саламандру в Тампль и спасти Жака де Моле. Огонь не тронет его под действием талисмана.

— Отец Франсуа, я провожу Вас до Тампля. Магистр и командоры находятся в нижней часть донжона Старого Тампля, я объясню, где искать, — глаза Шарля горели.

Не так просто идти, когда с собой два талисмана. Черепаха со змеей, висящая на груди и спрятанная в кармане плаща Саламандра. От накопившейся усталости, месяцами дышавший сыростью катакомб и подвалов, капеллан отец Франсуа пошатывался под промозглым небом Парижа. Холодный мартовский ветер задувал под полы сутаны и складки плаща. Башня Тампля — самое высокое здание Парижа, была видна со всех сторон. Глубокой ночью двое путников остановились недалеко от крепостной стены. Слева плескала волнами о дамбу неуютная Сена.

— Все, дальше я сам, — отец Франсуа поблагодарил Шарля и усмехнулся. — Не волнуйся, время арестов прошло, вокруг Тампля сейчас нет ищеек. Я возьму в руки крест, чтобы братья не приняли меня за беса. Мужайся, сын мой, скоро Париж станет свидетелем великого чуда!

Капеллан похлопал Шарля по плечу и направился к стенам Тампля. Секунда — и он как вода, попавшая на песок, словно растворился в камне.

* * *

Род людской всегда скор на расправу. Уже в полдень восемнадцатого марта на Камышовом острове напротив королевского дворца соорудили помост с высоким столбом посередине. Толпы людей обступали набережные и берега, пытаясь разглядеть представление. Кто-то хохотал, кто-то, пользуясь моментом, втридорога продавал с лотков подогретое вино и пирожки. Были и такие, кто не таясь, плакал.

С набережной и из окон королевского дворца было хорошо видно, как широкая лодка подвезла двух седых бородатых людей к небольшому острову. Стариков вытолкали на берег. Их руки были связаны за спиной, потому от толчков и ударов старики постоянно теряли равновесие и спотыкались. Во второй лодке подплыло еще несколько людей в сутанах. По бурому цвету их одеяний легко распознавались инквизиторы — псы Господни. Обвиняемых в повторной ереси возвели на помост и прикрутили к столбу. Под него солдаты и сервы все утро укладывали тугие вязанки сухих сучьев и поленьев, для верности поливая смолой.

— Финита ля комедия! — с грустной усмешкой произнес Филипп. — Ведь я столько раз давал шанс этому болвану.

Из окон королевского дворца происходящее было видно как на ладони.

Вышедший вперед инквизитор развернул пергамент и долго зачитывал постановления суда. Привязанному к столбу беспомощному Великому Магистру кто-то надевал шутовской шлем с бесовскими рогами.

Наконец, пламя, перенесенное от зажженного факела, перебежало на вязанки хвороста, затрещало и стало жадно пожирать сухие сучья, все ближе подбираясь к человеческим пяткам. Потянул едкий дым. Когда огонь лизнул стопы ног Магистра и полы изодранной туники начали тлеть, а волосы на ногах затрещали и свернулись буро-черными крошками, Жак де Моле выгнулся от боли и закашлял.

Командор Жоффруа удивленно повернул шею:

— Что происходит, монсеньор?!

Но в ответ из-под маски на него глянули красные глаза, от дикой боли полные слез, и Жак де Моле прошептал:

— Прости меня, брат, но это не Саламандра!

Затрещала борода и длинные, как у пустынных пророков, свалявшиеся волосы. Столб зашатался, раскачиваемый извивающимися в судорогах телами и сквозь застилавшие все вокруг клубы сизого дыма раздался пронзительный крик Великого Магистра:

— Эй, Филипп! Папа Климент! Рыцарь Гийом де Ногарэ! Не пройдёт и года, как я призову всех вас на Суд Божий! Я призываю проклятие на ваши лживые головы и весь ваш род до тринадцатого колена! Слышите?! Я проклинаю вас!

Больше ничего не было видно.

Только дым, дым…

Через несколько минут крики затихли.

ЭПИЛОГ

Среди тысяч пар глаз, внимательно следивших за разгоравшимся на Камышовом острове костром, была еще одна, наблюдавшая с верхнего этажа дома напротив Сены. Человек в черной одежде пристально смотрел, как бьется в судорогах Великий Магистр. Огонь разгорался все сильней и сильней и даже тому, кто именовал себя сарацинским писцом, на минуту вдруг стало жарко. Он откинул капюшон и снял прикрывавший лицо черный платок. Если бы кто-нибудь в этот момент оказался рядом, то увидел бы на его лице странный ожог, напоминавший отпечаток шпоры.

— Вот и все. Жак де Моле, некому переводить твои письма.

Ночью, когда толпы зевак разошлись, а угли на Камышовом остров превратились в серый пепел, к острову причалили лодки. Несколько человек, крестясь, и становясь на колени, собрали останки обугленный костей. Для них это были уже святые мощи. Осторожно, боясь раздавить пальцами хрупкий прах, их завернули в белоснежный тамплиерский плащ. Потом с глубокой скорбью прочли заупокойные молитвы. Когда лодка уже собиралась отчаливать, один из людей все еще не отходил от костра.

— Эй, Жак, не тяни, сюда может подъехать стража.

Тот, кого называли Жаком, последний раз видел Магистра семь лет назад. Сейчас по возмужавшему лицу бывшего послушника Жака де Безансона текли горькие слезы. Он было сделал шаг к лодке, как среди пепла и углей что-то блеснуло. Жак нагнулся и поднял серебристую фигурку ящерицы, лениво изогнувшей массивную шею и хвост.

ВАРВАРА БОЛОНДАЕВА (ДАДЗЕ)

Родилась в прошлом веке на Кубани. Отсюда любовь к рыбалке и бескрайним просторам. Отец — правнук кузена Льва Николаевича Толстого, отсюда — любовь к литературе. Главной мечтой в детстве было купить лошадь. Когда купила лошадь, то поняла, что детство прошло. Объехала всю Россию от Хабаровска до Закарпатья. Закончила Ветеринарную академию. Живет в Москве. Отдыхает в глубинке. Работает бюрократом, подрабатывает журналистом. Неоднократно публиковалась.