Танат 2

Вспоминаю слова того, чьё имя я дал моему новому напарнику — димортулу. Страдающий от генетического поражения организма специалист тогда сделал одно важное замечание. Дима сказал, что очень надеется на то, что солдаты Сенткома не дрались с неким неизвестным противником. А если дрались, то победили.

Я считал, что Трагас уничтожил свою расу после того, как она впала в безумие. А ещё лидеры его народа стали причиной гибели семьи учёного. Но кто сказал, что все Творцы на момент резни были в Городе? Что, если часть из них была далеко, за пределами этого мира? Они могли уцелеть.

Чтобы меня Танат забрал. Вдруг я оказался здесь потому, что мы проиграли? И всё то, что было мне дорого, уже уничтожено этими тварями?

Я должен вспомнить всё. Но сначала разберёмся с этими мобами. Главное — снова не сорваться.

Глава 7

— Как же мне вас не хватало! — говорю я совершенно искренне.

Раз, два, три и так далее до семи — столько тварей было у меня на пути. И сейчас они, расходясь в стороны, пытались меня обойти, окружить и разорвать. Не свожу с них глаз, а сам при этом изменяю ритм дыхания, расфокусирую зрение. Таким образом, я могу погрузиться в изменённое состояние сознания. Вот только сейчас всё отличается от схватки с волгарами. Сейчас меня снедает предвкушение боя, когда я спокойно смогу рвать и терзать тварей передо мной.

Точно так же я себя чувствовал, когда чуть не убил ушастую лысую обезьяну — пого. Монстрик, словно что-то почувствовал, дёрнулся у меня на груди.

— Полежи пока тут, — кладу тело и повреждённый кефл на каменный пол рядом с собой, — А ты охраняй. Отрабатывай печень. Её можно грызть.

Последнее говорю зверьку, которого посадил на тело. Вот теперь займёмся этими мобами. Серая кожа, местами прикрытая хитиновыми пластинами, скрывала крепкие мускулы. Широкая грудь, длинные верхние лапы, которые не могу назвать руками, острые уши, вытянутая вперёд пасть — типичные представители пещерной фауны Таната.

Мимолётно отмечаю интересную особенность анатомии тварей. Талки — так назывались эти создания в энциклопедии, что сейчас загружена в мой мозг из церебрала. У них нет когтей на пальцах верхних лап. Только с наружной стороны ладони покрыты крепкими ороговевшими пластинами, а чуть ниже пятки ладони на предплечье есть что-то вроде изогнутого костяного лезвия. То есть эти мобы косыми ударами могут рассекать плоть, а прямыми крушат кости.

— Потанцуем, — шепчу я про себя, готовясь пустить в дело тойль. Краем ухватываю встревоженную мысль напарника. Ему не нравится моя реакция на предстоящую схватку. Мне сейчас так хорошо. Я готов перебить их всех, хочу переломать им кости, разорвать их плоть, вырвать сердца, лёгкие, крушить черепа.

— Иди сюда, — рычу я диким зверем, выпуская шип тойля из правой руки. Он пробивает грудь твари, что стоит в центре. Прикреплённая к нему жила втягивается обратно, таща за собой моба. Тварь такого точно не ожидала.

Правая рука хватает ошарашенную тварь за шею. Сжимаю горло что есть сил, хочу раздавить гортань. Кулаком свободной руки наношу быстрые и мощные удары по морде твари. Не сдерживаюсь, бью так, словно пытаюсь вбить лицевые кости в затылок.

На, тварь, получай. После очередного удара от меня отлетает труп с месивом вместо головы. В руке у меня вырванный кадык, который я просто отбрасываю в сторону. Следующий. Ну, подходите смелее. Вы ведь хотите меня разорвать и сожрать.

Однако оставшиеся твари вдруг замерли на месте. Их тела дрожат, они даже как будто неуверенно переглядываются между собой. Неуверенность в их движениях появилась после смерти одного из них. Возможно, это был вожак стаи, раз собирался напасть в лоб. Он был так уверен в своих силах, а я просто взял и забил его до смерти.

Когти на моих пальцах выдвигаются вперёд. Теперь их покрывает сверхпрочная кристаллическая кость. Я чую запах свежей крови. И страх. Пот тварей пропитан феромонами или чем-то наподобие, и они говорят одно: мы напуганы. Я могу это различить, меня всё это раззадоривает. Поэтому я и атакую первым, прыгнув к ближайшим талкам.

Перехватываю летящий в мою сторону кулак, а потом ломаю конечность. Это легко, бугрящаяся мускулами лапа для меня что сухая ветка. Талк верещит, когда я обхватываю руками его челюсть и просто разрываю ему пасть.

Это было просто упоение схваткой. Я метался между тварями, которые вяло отбивались от моих атак, и просто рвал их на части. Рассекаю когтями брюхо, выпуская кишки, подрубаю сухожилия на лапах, пинком в грудь ломаю рёбра, выкалываю глаза. Нет, это не работа живого оружия, каким был вестник в димортуле. Вакханалия насилия в исполнении дикого зверя, экстаз мясника, что кромсает тушу. И плевать, что она ещё не освежёвана и не выпотрошена. Не проблема, если ты намерен сделать это сам.

Предпоследний талк кричит от боли и падает на колени. Я порвал ему бедренные артерии, а вторую пару лап сломал чуть раньше. Разрываю мобу брюхо, погружаю туда руку. Диафрагма не может сдержать мой порыв. Обхватываю ладонью сердце и сжимаю со всей своей силой. Когти помогают мне превратить этот насос для серой крови в бессмысленные ошмётки. Вот и шестой.

Стоп, а ты куда собрался? Прыгаю на спину последнего талка, который пытался отползти в сторону. Мощный удар коленом ломает твари позвоночник. Но я не дам ему просто сдохнуть. Большие пальцы упираются в затылок монстра, средние и указательные под надбровные дуги. Теперь напрягаем руки и резко, на выдохе, разводим их в стороны и вверх.

Мозги разлетаются во все стороны, глаза у твари лопнули так же, как и череп. Куски последнего с кожей и плотью у меня в руках. Тут мы разжимаем ладони и начинаем дышать ровнее. Мы.

Способность к слиянию вернулась неожиданно, Димон сразу этим воспользовался. Ярость и жажда крови отступают, в голове проясняется. Сейчас я в ужасе смотрю на дело рук своих. Вашу мать, да что это сейчас было?

Этот вопрос волнует и мой доспех. Если раньше я считал своего странного попутчика отморозком, то сейчас спокойно могу дать ему сто очков вперёд. Димортул, по сути своей, безжалостная машина смерти, но не бешеный зверь. Мимолётно отмечаю про себя, что, кажется, понимаю, почему в качестве разума для живого доспеха были использованы души живых растений из неведомого мира. У них нет таких неистовых чувств. Лишь жажда созерцания, спокойствие.

Нет, димортул не был флегматиком, ведь бытие определяет сознание. Сейчас это не разумное дерево, а этакий биоробот. И именно Димон смог остановить меня. Неужели его роль состоит ещё и в том, что бы не дать вестнику съехать с катушек? Как вообще Создатели проектировали и создавали тела для своих карателей?

Тут я сам отмечаю, что в таком поведении есть смысл. Щёлкнул тумблером в нужный момент — этот берсерк порвёт любого, без сожаления, но чувствуя удовольствие. Готов спорить, так эти ребята и работали, если нужна была показательная расправа. Твою-то кочерыжку, ведь я реально ни фига себя не контролировал.

Руки дрожат, кладу их себе на колени. Смотреть по сторонам мне страшно. Этот ужас сотворил я. За весь этот длинный день мне не раз приходилось сталкиваться со всякими хищниками. Поначалу мне было страшно, потом получилось собраться, я начал драться за себя, других, спас Тэй.

И тут я впервые сразился с другим разумным существом. Не самым хорошим, но всё-таки, наверное, с человеком. Стычка с Искателями не в счёт. Там пришлось лишь побегать, чтобы избежать схватки, а потом я их спас.