Танатология (Учение о смерти)

Одной из особенностей сибиреязвенной инфекции является исключительная

стойкость ее почвенных очагов. Поэтому в тех местах, где захоронены трупы погибших животных, всегда существует опасность новых вспышек. Например, в Читинской области есть падь, которую местные буряты считают опасным местом и не пускают туда скот. По преданию, в этом месте была стоянка войск Чингисхана. Сибирская язва погубила тогда большинство лошадей и захваченного войсками скота, и падь превратилась в большое кладбище. Предание это не лишено оснований - даже тридцать лет назад здесь еще отмечали случаи падежа животных.

Еще Пастер обратил внимание на то, что дождевые черви выносят споры сибиреязвенной палочки в верхние слои почвы и на ее поверхность, и в связи с этим рекомендовал зарывать трупы животных в сухой песчаной или известковой почве. Почва рассматривается не только как пассивный хранитель возбудителя, но и как вторая после организма животных среда обитания. Некоторое оживление этой своеобразной почвенной инфекции может наблюдаться при строительных работах, связанных с подъемом грунта, или при археологических раскопках.

В усыпальнице польских королей в Кракове, в замке Вавель, я слышал

интересную историю. Один из польских монархов, похороненных тут, скончался от непонятного заболевания. Летописи достаточно подробно зафиксировали его симптомы, однако они не соответствовали ни одной из известных в настоящее время болезней. Ученые решили исследовать останки короля и для этой цели извлекли из гробницы коленный сустав, где сохранилось более всего тканей. Возбудителя таинственной болезни найти не удалось, но несколько человек, участвовавших в исследовании, скончалось при точно таких же симптомах, какие были зафиксированы в старинной летописи. Эксперимент решили срочно прекратить и злополучный сустав сожгли в крематории. Ученые считают, что в данном случае они столкнулись с еще неизвестным науке вирусом.

Руководствуясь, видимо, соображениями о возможности в будущем заражений неизвестной природы вирусами от умерших, городские власти Падуи повелели учредить отдельное кладбище для умерших от СПИДа. Это погребальное гетто отделено от обычного кладбища двойными решетками. Покойников хоронят голыми, завернутыми только в пропитанные дезинфицирующим составом саваны.

Вполне вероятно, что это решение является весьма дальновидным, однако сейчас большинством журналистов оно оценивается крайне отрицательно и приравнивается к посмертной дискриминации.

Загадка смерти, страх перед ней породили в древнем человеке и отвращение к мертвому телу и боязнь его. Религия поддерживала и укрепляла эти чувства. Люди, по роду профессии соприкасавшиеся с погребением трупов,- бальзамировщики и могильщики - становились отщепенцами. Их дети не имели права заниматься ничем другим, кроме профессии отцов. Такие отщепенцы были в древнем Египте. В Индии они составили касту неприкасаемых. Мало кто знает, что известная в русской истории фамилия Мордасов происходит от персидского слова "мордас" ("murdesuj") - человек, обмывающий мертвых. В Древней Иудее человек, прикоснувшийся к мертвому телу, считался оскверненным и должен был пройти специальные обряды очищения.

Лишь в XVII веке, когда ученые добились права вскрывать трупы умерших с научными целями, быстрыми шагами двинулись вперед анатомия и патанатомия. Но миф о нечистоте мертвого тела продолжал жить. Он принял форму учения о так: называемых "трупных ядах", хотя никто толком не знал, что такое трупный яд, и как он заносится в рану.

Вспомним об одном из самых известных героев русской литературы - Базарове.

При вскрытии трупа он поранил себе палец и сразу же понял, что обречен. Как и каждый врач его времени он думал, что через порез в его тело вошел смертельный трупный яд. "...Базаров вошел к отцу в комнату и спросил, нет ли у него адского камня?

– Есть, на что тебе?

– Нужно... рану прижечь.

– Кому?

– Себе.

– Как, себе! Зачем же это? Какая это ранка? Где она?

– Вот тут, на пальце. Я сегодня ездил в деревню, знаешь - откуда тифозного мужика привезли. Они почему-то вскрывать его собирались, а я давно в этом не упражнялся.

– Ну?

– Ну, вот я и попросил уездного врача; ну и порезался.

Василий Иванович вдруг побледнел весь и, ни слова не говоря, бросился в кабинет, откуда тотчас же вернулся с кусочком адского камня в руке...

– Как ты полагаешь, Евгений, не лучше ли нам прижечь железом?

– Это бы раньше надо сделать; а теперь по-настоящему, и адский камень не нужен. Если я заразился, так теперь уже поздно.

– Как... поздно...- едва мог произнести Василий Иванович.

– Еще бы! С тех пор четыре часа прошло с лишком".

Отчего же все-таки в тексте романа "Отцы и дети" мы не встречаем термина "трупный яд"? В нечеткости определения причин гибели Базарова, по-видимому, сказалась неясность в этом вопросе, царившая в науке в пору, когда писался роман. Тайна подобных смертей раскрылась после того, как сделал свои открытия Пастер. Не "трупный яд", а некоторые типы микроорганизмов, которые быстро размножаются в тканях после смерти и проникают в организм через случайный порез, вызывали общее заражение крови - сепсис - и смерть. От заражения крови умер и Базаров. Только открытие способов борьбы с болезнетворными микробами - асептики и антисептики - развеяло миф о трупном яде.

Однако кое-где миф этот дожил до наших дней, о чем свидетельствует отрывок из повести Сергея Каледина "Смиренное кладбище". Один из героев повести, могильщик Лешка Воробей, вспоминает такой эпизод из своей практики: "Позапрошлой весной он копал на пятнадцатом участке и стоя внизу, в грязи, саданул не глядя в заплывший прибывающей жижей подбой. Из гроба чуть брызнуло, и вонь, рванувшаяся из щели, выпихнула его из ямы.

Копал, как любил, без верхонок (рукавиц) - брызги чиркнули по пальцам, по его всегда разодранным в кровь заусеницам.

Потом он болел. Врагу не пожелал бы такого. Болело все: глаза, руки, волосы, туловище, нутро,- болело беспрерывно, тяжело, тупо, каменно.

Ребята говорили, заражение тухлым ядом. Врача не звал: боялся, подтвердит.

Водка стояла в графине, как вода, все время Томка, тогдашняя его, подливала в стакан и день и ночь".

Однако вернемся к теме нашего разговора - вскрытию захоронений учеными или грабителями.

Ни страх перед мертвыми, ни боязнь проклятия не останавливали тех, кто искал сокровища. Это они, осквернители и грабители могил, за тысячи лет до "кладоискателей от науки" - археологов, взламывали печати гробниц, проникали в забытые тайники "города мертвых". В Египте опустошение царских гробниц приняло столь массовый характер и началось так давно, что уже 3000 лет назад фараоны вынуждены были установить возле усыпальниц круглосуточную стражу, а внутри - сооружать ложные входы, тайные ходы, хитроумные приспособления, которые должны были погубить всякого, кто осмеливался проникнуть внутрь пирамиды.

В 1991 году группа египетских школьников обнаружила в окрестностях города Абу-Заабаль тайник. Вход в него загораживал глиняный кувшин, украшенный рисунками, изображающими людей и животных. Кувшин неожиданно легко открылся, и из него вылетело несколько десятков сухих темных комочков. При ближайшем рассмотрении они оказались высохшими скорпионами весьма крупных размеров.

Замысел древних, вероятно, был таким: воры, прельстившись кувшином, откроют его и будут смертельно ужалены скорпионами. Чтобы облегчить выход последних, в кувшине была установлена небольшая выталкивающая пружина, срабатывающая при открывании крышки.