Танцор Января

— Отсоси мой хрен, — прошептала голова, и краешки губ бан Бриджит тронула невольная улыбка. Одного у варваров с Хадрамоо нельзя было отнять: они умели умирать стильно.

Гончие умели творить чудеса буквально из ничего, и в ремонстраториуме бан Бриджит нашла все, что ей требовалось. Внизу, в комнате для препарирования, она отыскала краситель, с помощью которого придала своей золотистой коже коричневый оттенок — за исключением ладоней и ступней, — бан Бриджит знала, что таким образом некоторые меграномеры украшали себя. Найденным в той же комнате ножом она отрезала самые длинные пряди волос, а оставшиеся волосы стянула ремешком на макушке. Кусочек угля из механического цеха прибавил ей морщин и слегка состарил, а две маленькие монетки, найденные в ящике стола и засунутые в ноздри, изменили форму носа.

Наконец она повязала саронг вокруг бедер. Вероятно, силовики уже знали, как выглядит ее одежда. Но Гончая скользнула в сторону, находясь в темноте между фонарями, пока преследователи самодовольно шли позади, считая себя умными и незаметными. В лучшем случае они смогут вспомнить, что ее саронг был «разноцветным», что нисколько не сузит параметры поиска. Она не решилась изменить фасон, поскольку, после очистки временной памяти всенаряда, большую часть интеллекта ткани занимала база данных КТК. Поэтому бан Бриджит просто вывернула саронг наизнанку, чем изменила и немного приглушила ее цвет.

Но пончо не принадлежало культуре этого мира, его бы сразу заметили. Гончая не могла избавиться от него — ведь в нем находилась часть скопированной базы данных, поэтому она обмотала пончо вокруг головы — старинный стиль — и сшила края с помощью найденных в комнате для препарирования нитки с иголкой таким образом, что оно стало походить на хиттинадский тюрбан, который также пригодился для того, чтобы прикрыть ее рыжие волосы.

Бан Бриджит все еще походила на иномирянку, но уже могла сойти за пожилую хиттинадку или меграномерку, а не за юркую золотую Гончую в бегах.

— Йа и тхак опхаздхыфаю, — сказала она вслух, оттачивая меграномерский акцент с Восточных островов. Впрочем, лучше не переигрывать. Весь смысл заключался в неприметности.

Получится не очень хорошо, если иномирянина обнаружат поблизости от ремонстраториума. Поэтому, когда небо на востоке чуть посерело, Гончая пробралась через неподвижные и безмолвные сады к путям следования маглева. Там она нашла рощицу в общественном парке и затаилась. Уходящая ночь была прохладной, и ей пришлось обхватить себя руками, жалея, что пончо пришлось спрятать.

Утром, когда люди стали собираться у остановки маглева на улице Уасладонто для поездки в город, бан Бриджит заметила троих туристов. Она выскользнула из укрытия и пересекла дорожку таким образом, чтобы незаметно поравняться с ними. Как и ожидалось, они обрадовались появлению «еще одной настоящей женщины», особенно ей был рад единственный мужчина в группе. Родом с самой Верховной Тары, он был гордым обладателем клетчатого килта, окаймленного бахромой плаща и восхищенного взора. Шедшая подле него югуртанская женщина имела крепкое телосложение и зонтик, сходный по расцветке с ее саронгом. Она представила Гончей даму с Валентности, которую встретила в ресторане неподалеку.

Вместе с этой пестрой и болтливой компанией, походившей на путешествующих приятелей, бан Бриджит прошествовала мимо усталого стража порядка, стоявшего у входа в поезд с цифровым изображением в руке и мыслями о близящемся конце смены. Он высматривал в толпе более молодую и атлетически сложенную женщину, которая к тому же путешествовала в одиночестве.

Подняться на корабль оказалось несложно. С помощью имплантата бан Бриджит связалась с интеллектом, и охранники, оставленные стеречь корабль, лишились сознания от звукового импульса, сгенерированного системой защиты корабля. Затем бан Бриджит проскользнула на борт, заблокировалась и дала охранникам проснуться естественным образом. Потом она позвонила в отель и попросила прислать ее вещи на корабль, объяснив, что провела ночь на борту, «занимаясь делами Гончих». Если события прошлой ночи всплывут на поверхность, она прикинется, что ничего не знает. Да, она надевала свое «повседневное зеленое», потому что Пулавайо, видимо, привела в восторг ее форма. Да, она покинула Нолапатадию в весьма ранний час: они могли спросить у самого Пулавайо. Если повезет, силовики будут чувствовать себя глупо из-за того, что всю ночь прогонялись за каким-то рыжеволосым туристом, и не станут давать делу ход. Это лишь привлекло бы внимание Лиги и, что страшнее, других Гончих. Следов того, что она скопировала базу данных КТК, не осталось, а директор подтвердит основные детали.

Они могли задаться вопросом, что стало с той рыжеволосой девушкой, но никто не усомнился бы в истории, в которой все так ладно сходится.

Но данным, загруженным в ее всенаряд, лучше содержать чертовски важный секрет, чтобы оправдать всю авантюру. Зачем павлинианам так тщательно покрывать флот-призрак, что они даже осмелились напасть на Гончую?

Бан Бриджит сбросила саронг и тюрбан, затем подключила их к корабельному процессору, задала местное время засады на цинтиан и приказала отследить курс прибытия и отступления нападавшего флота. Затем она приняла душ, вернула себе прежний облик и распустила волосы. Когда бан Бриджит вернулась к процессору, анализ уже завершился.

Гончая изучила результаты. Затем она запросила маршруты всего трафика и удалила сперва внутрисистемные перемещения, затем движение по Шелковому пути и Трассе-66. Наконец она выделила точки появления и исчезновения флота.

Конечный результат заставил ее присвистнуть.

Небо пестрело червоточинами.

ОН КРАК

— Стоит признать, — говорит человек со шрамами, — что в этой истории есть доля фарса. Гончая прибыла с целью узнать один секрет, но совершенно случайно натолкнулась на два других.

Арфистка перебирает струны, настраивая инструмент. Ее голова наклонена, ухо касается кларсаха. Она дергает «ля», прислушивается, подкручивает колышек, чтобы натянуть струну.

— Так всегда случается с секретами, — отвечает она, не поднимая глаз. — Один ведет к другому. От секрета Танцора к секрету призрачного флота, а от него к секрету червоточин Павлина. Иногда мне кажется, что существует лишь один секрет, а все остальные тайны — просто его проявления, и если бы только мы узнали, в чем состоит этот единственный секрет, мы бы узнали все.

Человек со шрамами морщится.

— Слишком много мистики. Я предпочитаю иронию шанса определенности мифа. Это была удача, а не судьба. Когда внимание приковано к одному предмету, легко натолкнуться на другой.

Арфистка откладывает арфу.

— «Определенность» мифа?

— Конечно. Быть абсолютно уверенным в чем-либо возможно, только если не знать, что собой представляет это что-то.

— Действительно. — Арфистка задумывается о том, что вышесказанное может поведать о мироздании или, по крайней мере, о той его части, которую представляет собой рассказчик. — Я считала, что все ровно наоборот.

— Нет. — Человек со шрамами оживляется. Он подкрепляет свои слова жестами, размахивает руками, колотя, словно ножом, по столешнице и заставляя стаканы подскакивать. — Чем больше знаешь о чем-то, тем больше понимаешь, как оно может тебя подвести. Вот почему мы влюбляемся в незнакомцев — и отдаляемся от ближайших друзей. «Неведение порождает уверенность, — сказал однажды древний бог, — намного чаще, нежели знание».

Арфистка скалится.

— Похоже, ты уверен в этом.

Смех человека со шрамами похож на шорох давно опавших и иссохших листьев.