Танцор Января
Шрифт:
— Поэтому я и подошла. Увидев тебя, подумала, что он вернулся. Как корабль? Надеюсь, Мэгги Б. не разбила его?
— Январь покинул Новый Эрен за несколько дней до нас, — признался Фудир.
Микмак Энн покачала головой.
— Тогда он уже должен был объявиться здесь.
— А власти уже должны были знать о случившемся на Новом Эрене, — добавил Грейстрок. — Вот что я хотел сказать. Мог он отправиться куда-то еще?
— Нет, — ответила Энн. — Он бы вернулся. Прилетел бы сюда за мной и, может, за Джонни тоже. Но в любом случае прилетел бы сюда.
— Может,
Энн покачала головой:
— Старый корабль вечно ломается. Рано или поздно он объявится, и Хоган будет долго извиняться. Короткий путь у солнца Гесслера — одностороннее скольжение к нижнему уровню. Дорога займет несколько месяцев. А что с Новым Эреном?
Они поведали ей о налете цинтиан и опустошении, которое те оставили после себя.
— Мы планируем отправиться за ними в погоню, — подвел итог Хью, заработав неодобрительные взгляды компаньонов.
Но Энн сочла его слова за шутку.
— Далеко вам лететь не придется, — сказала она. — Позавчера с Гарпунного Троса прибыл «Ксенофан». Его капитан рассказал мне, что цинтианский флот был разбит у Узла Павлина около двух недель назад.
— Две недели назад… — Хью обменялся взглядами с остальными.
— По времени сходится, — подтвердил Фудир.
— А сколько может быть всего таких цинтианских флотов? — поинтересовался Хью.
— Больше, чем ты можешь представить, — сказала Энн. — Несколько из них всегда находятся в рейде, хотя обычно они не рискуют приближаться к Великой магистрали.
После того как Энн ушла, Грейстрок поджал губы.
— Нам в любом случае придется проходить Узел Павлина.
Фудир стиснул кулаки и нахмурился.
— Похоже, Танцор нужен кому-то еще.
— Не обязательно, — ответил Грейстрок. — Засада могла быть случайной. На Павлине никто и не слышал об опустошении Нового Эрена.
— Не делай поспешных выводов, Щен, — сказал Фудир. — Ты ведь знаешь, как эти люди любят хвастать. Кто-то мог заранее узнать о намерениях Молнара. Может, другой цинтианский клан. Они дали ему сделать всю грязную работу, затем подловили на обратном пути и отняли трофей.
Грейстрок кивнул.
— Так что теперь Танцор у них. Но более вероятно, что он сейчас плавает у подъемников Павлина.
— И это даже не иголка в стоге сена, — вздохнул Хью.
ОН КРАК
Человек со шрамами улыбается.
— Их поиски были бы напрасными! Ни с какими иголками в стогах сена это и близко не сравнится. Но они решительно отправились в путь. — Он протягивает стакан, чтобы его наполнили снова.
Арфистку немного удивляет то, что этот мужчина способен выпить так много, не пьянея.
— Но, конечно, скипетр не вращался у подъемников Павлина. Нападавшие охотились именно за ним. Это нам уже известно.
— Да, но они-то не знают.
— Тут слишком тесно, — замечает арфистка. — Становится душно. Возможно, нам стоило бы прогуляться. Мне нужно убедиться в том, что снаружи еще остался большой
мир.Человек со шрамами улыбается.
— Здесь собрались путешественники со всех уголков Спирального Рукава и — кто знает? — может, даже из Центральных Миров. А какой мир может быть больше того, который мы раскрашиваем своими словами? Истории могут охватывать любые времена, любые места, любых людей. А там… — он указывает на большую дверь, — там ты найдешь серый мир корабелов и купцов. Здесь обитают герои и ждут приключения. Тут поражение действительно имеет значение.
— В конечном итоге все заканчивается поражением. Ты сам говорил. А если все действительно заканчивается поражением, то какое оно может иметь значение?
— Потому что важно, как именно ты проиграешь, — говорит человек со шрамами голосом столь мрачным, что арфистка не знает, как ответить. Вместо этого она какое-то время бесцельно играет, импровизируя песню плача.
— Что случилось с Январем?
Человек со шрамами пожимает плечами.
— Иногда корабли не возвращаются. Никто не знает почему.
— Все остальные обладатели Танцора погибли.
— Ты правда веришь в проклятья?
— В них поверить легче, чем в совпадения.
— Тогда верь в вероятности. Январь не мертв ровно до тех пор, пока ты не откроешь ящик и не заглянешь в него. Одиссея становится слишком шумной, если не оставлять людей за бортом.
— Посмотрим, что ждет их впереди, — говорит она ему, когда музыка растапливает лед в его душе. — На Узле Павлина принцесса Гончих наконец встретит изгнанного принца.
Взгляд человека со шрамами тверд, поэтому нелегко заметить, что он стал еще суровее.
— Для Гончих женского пола есть иное определение. Понятия не имею, почему ты считаешь ее принцессой. Я знал ее. И ей придется выбирать из троих изгнанных принцев, ибо каждый из троицы в своем роде изгой.
— Я думала только об одном. И она выберет его.
Арфистка не ждет ответа, ведь человек со шрамами достиг своего рода высот в мастерстве избегания ответов, поэтому она вздрагивает, когда он говорит:
— Она выбрала каждого, но никого в отдельности.
Неожиданный ответ заставляет струны замереть.
— О? — только и произносит она. А затем снова, уже тише: — О!
Человек со шрамами дает ей время на размышления. Возможно, даже любуется. Но в конечном итоге не удерживается от замечания:
— Теперь образ полный? Это песня? Каждый раз, когда Танцор меняет владельца…
— …он становится ближе к Разлому. Любопытное совпадение.
— Я думал, ты не веришь в подобное. Все движется к естественному концу, но к концу можно добраться тремя путями.
— Что? — вскрикивает арфистка. — Сначала ты рассказываешь историю со слишком многими началами. А теперь у нее оказывается слишком много концов!
Человек со шрамами морщится.
— Нет, это иные виды концов. Первый, и самый простой, — это простое завершение, где действие прекращается, поскольку потенциала для дальнейшего развития сюжета не осталось. «Конец», как принято у нас говорить, когда повествование останавливается. Как будто история может так легко остановиться. Ведь всегда есть и «с тех пор», не правда ли?