Танцоры в трауре

“Пока не вошла Линда, похожая на привидение, и не рассказала нам все об аварии”.

“Понятно. Где был Конрад?”

“Этот маленький коротышка?” Старик был полон презрения. “Он говорит, что оставил мисс Пай у озера и поднялся наверх, в свою спальню, которая находится над комнатой, которую мы использовали. Он лежал там с открытым окном, прислушиваясь — по крайней мере, так он говорит ”.

Он повернулся и запахнул одежду вокруг себя.

“Не хочу показаться недобрым, ” бросил он через плечо, - но если бы я был женщиной, один взгляд на этого парня вызвал бы у меня желание перерезать себе горло”.

Глава 7

Сутане лежал на животе на покрытом войлоком столе, греясь в ультрафиолетовых лучах лампы, за которой мисс Финбро ухаживала так, словно это был священный огонь.

Он опирался на локти, и на его лице, обращенном к собравшимся, было мрачное и задумчивое выражение.

Комната была большой и очень светлой, а занавески из розового ситца в стиле ампир лениво колыхались на летнем воздухе. Снаружи верхушки деревьев были зелеными и золотыми, а маленькие облачка проплывали в бесконечном небе.

Дядя Уильям, немного смущенный нетрадиционными аспектами утренней аудитории, сидел на подоконнике, а Кэмпион развалился рядом с ним. Сок Петри откинулся на спинку большого плетеного кресла. Его глаза были ввалившимися от недостатка сна, но он неотрывно наблюдал за Сутане.

Мерсер тоже сидел в кресле, сложив руки на коленях. Вид у него был крайне скучающий.

Бенни Конрад был единственным человеком в комнате. Одетый в шорты и свитер, он лежал на спине на полу, поднимая одну ногу за другой с монотонной регулярностью. Тишина длилась несколько минут, и теперь единственным звуком было его глубокое дыхание — раз, два, три, вдох; раз, два, три, выдох; раз, два, три, вдох — и так далее, казалось, вечно. Его раздражительное юное лицо покраснело от напряжения, а прядь мягких желтых волос влажно упала на лоб, чистый и вылепленный, как у девушки.

“Слишком жарко”, - внезапно сказал Сутейн, и мисс Финбро положила алую руку на его кожу.

“Почти закончено”, - успокаивающе пробормотала она. “Я перейду к твоим ногам. Еще две минуты”.

“Тогда дознание сегодня днем в пабе”, - заметил Сак. “Это избавляет тебя от замаха на репетиции, Джеймс, но я не вижу, как этому можно помочь. Я полагаю, они будут петь припевом. Какой была Мэйзи вчера?”

Сутейн нахмурился. Мисс Финбро отбросила свою лампу и исследовала поясницу его спины пальцами, похожими на маленькие стальные молотки.

“О, хорошо, знаете, хорошо”. Он говорил без энтузиазма.

“Я думал, она была ужасной”, - весело сказал Конрад. “Вверх—вниз, вверх—вниз, вверх—вниз...”

Сак одарила его долгим задумчивым взглядом.

“Утешь Конрада”, - серьезно сказал он. “Тебе это идет. Ты должна это перенять. В тебе явно чувствуется пуританская жилка, не так ли, Конни?”

“Я не знаю, я уверен”. Конрад говорил небрежно, но на его лице было недовольное выражение, и он был похож на девушку, которая не совсем уверена, сделали ей комплимент или напали. Он продолжил свои упражнения.

“Значит, пресса настроена дружелюбно?” Сутане явно не осознавал, что задал этот вопрос уже три раза.

“Они такие же, как всегда, благослови их господь”. Сак развел своими длинными, неожиданно красивыми руками. “Более заинтересованные, чем обычно, конечно. Забавно, ” добавил он с сознательной наивностью, - что я должен был потратить лучшую часть своей жизни на то, чтобы привлечь к тебе внимание в новостях, а последние несколько месяцев держать тебя в стороне ”.

Сутане позволил короткой усмешке искривить его рот.

“Да, это палка о двух концах”, - сказал он и опустил голову на руки, потому что мисс Финбро решила заняться его шейными мышцами.

Внезапно, однако, он поднял глаза, отмахиваясь от ее энергичных пальцев.

“О, я получил пригласительный билет, ” сказал он, “ прошлой ночью. Я совсем забыл о нем. Он во внутреннем кармане моей куртки, в носке, старина. В соседней спальне, если вы не возражаете ”.

Сак скорчил гримасу, вставая.

“Тебе не следовало идти”, - сказал он. “Хотя сейчас это не кажется таким уж ужасно важным. От кого ты это получил?”

“Советник Бейнс с Мертон-роуд”. Сутан передразнил утонченность своего бывшего гостя. “Он был просто рад услужить. О, боже мой, действительно. Просто в восторге. Он сохранил все, каждый клочок бумаги, который когда-либо попадал в дом, и если бы я просто подождал минутку, он был уверен, что смог бы предъявить билет. Да, вот оно, прямо как пришло к нему, в конверте и все такое. О, дорогой, дорогой, дорогой, разве это не счастье? Такой приятный день. Такой выдающийся дом. Не мог бы он попросить меня подождать и повидаться с миссис Б.? Она как раз переодевалась.”

Это была безупречная карикатура, столь же широкая, сколь и жестокая. Советник был воссоздан у них на глазах. Они почти видели, как задрожали его усы.

Все засмеялись, кроме Конрада, который чопорно возразил, что бессознательная вульгарность слишком угнетает.

Когда Сак вернулся с пригласительным билетом, Сутейн встал со своего дивана, чтобы присоединиться к группе вокруг рекламщика, и Кэмпион мельком увидел лицо мисс Финбро через его плечо. Она была в ярости. Ее ярко-голубые глаза были жесткими, а губы сжаты. Сутане проигнорировала ее.

“Послушай, Кэмпион”, - настаивал он. “Тебе это вообще о чем-нибудь говорит?”

Молодой человек в очках в роговой оправе с сомнением оглядел протянутые бумаги. Ни открытка, ни конверт ничем не были примечательны. Обе они были из тех, что загадочно называются “cream layed”, и любую из них можно было купить в любом канцелярском магазине королевства. Пробелы на напечатанной карточке “Дома” были заполнены от руки зелеными чернилами, а каллиграфия представляла собой прекрасный образец стандартного почерка, которому обучали в школах несколько лет назад. Он был круглым, плавным и удивительно лишенным характера. Напечатанный R.S.V.P. было аннулировано одним ударом, а почтовый штемпель на конверте был знакомым, но бесполезным штампом Центрального Лондона.

“Боюсь, здесь только почерк”, - сказал он наконец. “Странно то, что он, кажется, совсем не замаскирован. Никто, конечно, его не узнает?”

“Никого из тех, кого я знаю”, - решительно сказал Сак. “Я знаю нескольких людей, которые пишут примерно так же, но не совсем точно”.

Конрад хихикнул. “Это женское”, - сказал он. “Одна из твоих хорошеньких леди становится противной, Сутане”.

Джимми повернулся и какое-то время холодно смотрел на него, и вскоре Конрад снова приступил к своим упражнениям, его лицо горело, а глаза были угрюмыми.