Танцуй, детка!

– Так вы берете товар? – визжит где-то вдалеке Артур, пока властный незнакомец так же бесстрастно и безмолвно продолжает своё путешествие по карте моего тела. Его руки крепко держат круглые чаши моих грудей, словно собираясь налить в них французское шампанское и пригубить его, но потом, будто передумав, плавно скользят по моему гладкому животику, чтобы сделать небольшую остановку у крошечной ямки моего пупка.

Моё обнажённое тело уже давно пылает под его ладонями, и незнакомые мне до этого момента ощущения сладким мёдом растекаются по моим венам, превращая мои бёдра в горячий бурлящий котёл и заставляя моё тело выгибаться навстречу ему и этим властным рукам…

– Десять тысяч – два, – раздаётся где-то в зале напоминание Артура, а всё моё существо застыло в ожидании, когда же он всё-таки захочет. Захочет купить меня.

– Купи меня, – беззвучно шепчу я ему своими потрескавшимися от жара губами, пока его рука уверенно не спускается вниз, и я почти чувствую его пальцы там, у самого подножия моего маленького холмика, как вдруг он, резко схватив меня за подбородок и приподняв его, не восклицает:

– Так это же ведьма! На ней дьявольская метка! Два разных глаза! Следующий лот! – кричит он, и я вижу, как на сцене в свете софитов стоит он – моя точная копия: мы ведь всё делим пополам, верно?

– Ведьма! Ведьма! Ведьма! – слышу я безумный нарастающий гул из зала, и с ужасом понимаю, как десятки чужих мужских рук тянутся ко мне со всех сторон, хватая моё нежное беззащитное тело. Мой взгляд только успевает выхватить из темноты кусочек лица. И я узнаю Его лицо перед тем, как свора потных и липких рук набрасывается на меня…

Я просыпаюсь в холодном поту, почти физически ощущая мерзкие щупальца чудовищного спрута на своём животе и между ног, но вот моя Китти – мягко урчит под боком. Вот моё одеяло – сбилось где-то внизу кровати, и от этого утренний лёгкий холод залез под мою пижаму. Вот оно море. Где-то рядом за окном слизывает следы ночных снов и кошмаров со сладкого прибрежного песка…

Сегодня я немного опоздала и захожу на лекцию уже после звонка. Я пробиваюсь на задний ряд нашей большой, в виде амфитеатра, аудитории: я всегда стараюсь не привлекать лишнего внимания. В моей жизни его было всегда слишком много, и теперь я мечтаю стать невидимкой, чтобы очередные беды не смогли разглядеть меня, прошли мимо, если вновь захотят наказать мою семью. Поэтому мой обычный наряд – это синие джинсы, кроссовки и футболки без выреза, чтобы скрыть от любопытных глаз мою фигуру. Волосы собраны в пучок на затылке, рюкзак набит тетрадями с лекциями: обычная городская студентка, серая мышка среди ярких модно одетых одногруппниц. Но сегодня мне не удаётся избежать недовольного шиканья однокурсников, пока я поднимаюсь на самый верх «галёрки», откуда мне машет рукой моя лучшая подруга Юля. И тут я спотыкаюсь о чью-то выставленную в проход ножку, и, конечно же, под громкий смех аудитории со всей высоты валюсь на пол, роняя свои лекции, рюкзак, и расплёскивая на чьи-то брюки свой утренний кофе. К счастью, уже успевший изрядно подостыть.

– Чёрт, прости, пожалуйста, я сейчас всё вытру, – вяло лепечу я, – у меня есть влажные салфетки, – стараюсь я быстрее отыскать их в недрах своей сумки, всё ещё не поднимая от стыда и смущения глаз. Быстро достаю одну, и начиню неуклюже тереть испачканную моим капучино штанину.

– Да успокойся ты, эй, ты меня слышишь вообще? – наконец-то пробивается до меня сквозь общий гогот голос владельца яростно надраиваемой мной ноги. – Всё нормально, как тебя там? – и тут я узнаю его и медленно поднимаю лицо, и упираюсь в Его холодный и насмешливый взгляд.

– Ух ты! – восклицает он от неожиданности, увидев мои глаза: один светло-серый, а второй – светло-топазовый. А меня начинает накрывать волна обжигающе-ледяной ненависти, которую я стараюсь скрыть под маской внешнего равнодушия. – Слушай, да ты, я смотрю – ведьма, – тихо бормочет он под взглядом моих разноцветных глаз, пока я молча собираю все свои пожитки в сумку.

– Не обращай внимания, Майк, – недовольно оглядывается на нас первая красотка курса Анжелика. – Это наша местная дурочка – Алекс. Не ведьма, а просто полоумная. Порчу навести не сможет, а вот пролить кофе на джинсы за три тысячи баксов – легко! – продолжает она свой рассказ обо мне.

– Я заплачу за химчистку, – растерянно лепечу я Майку, стараясь не смотреть ему в глаза, и тут его сильная рука, которую я мгновенно узнаю по сегодняшнему сну, ложится на мою ладонь:

– Я же сказал, всё нормально! Ты меня слышала? – с насмешкой повторяет он, специально растягивая слова, как будто объясняет для умственно отсталой, и я, пробормотав своё жалкое «ещё раз прости», наконец-то плюхаюсь рядом со сдерживающей смешок Юлькой.

– Ну ты даёшь, подружка! – возбуждённо бормочет она мне на ухо. – Мало того, что опоздала на лекцию к самой Горгоне, так ещё и успела «пометить» самого главного красавчика курса, – смеётся она.

Мы учимся на факультете архитектуры и дизайна уже месяц, но все как один боимся Татьяны Ивановны или Медузы Горгоны, как прозвали её между собой студенты – профессора и преподавателя истории мировой культуры. И хотя мы уверены, что сможем проектировать дома, мосты и дороги без какой-то там культуры, Горгона утверждает обратное, а по университету ходят легенды о сотнях отчисленных без права восстановления первокурсников, которые не смогли на экзамене вспомнить даты создания росписи Сикстинской Капеллы или постройки Пантеона в Риме.

– А что это за Майк? – с напускным равнодушием спрашиваю я Юльку, хотя заранее знаю, что она мне ответит.

– Майкл Романов – сын того самого Романова, помнишь? – и моё сердце болезненно сжимается в груди. Конечно я всё помню, лучше, чем кто-либо в этом городе. – Ну так вот, он учился несколько лет в Англии, затем просто жил там, представляешь? – возбуждённо брызжет слюной мне в ухо подруга, – а потом, после того, что случилось с его отцом, он решил вернуться домой. И поступил к нам на курс: хочет всё пройти в самого начала, там у него была совсем другая специальность, – продолжает тараторить Юля, пока я делаю вид, что внимательно слушаю Горгону. – Ему уже двадцать восемь, он старше нас с тобой на десять лет, – мечтательно закатывает глаза подружка, – и живёт он в собственном доме, точнее – в замке, в Рузаевке, на побережье!

Я закрываю глаза на несколько секунд. Рузаевка. Дом с башенками, совсем как из Средневековья. Море, со спутанной белой гривой несущее свои волны к нашим ногам… Я помню всё. Слишком хорошо.

– Я смотрю, у вас там наверху весьма увлекательная беседа, – вдруг раздаётся в тишине аудитории голос Горгоны, и десятки пар глаз с шуршанием ночных мотыльков поворачиваются к нам с Юлей. Сегодня я точно поставила рекорд по привлечению к себе всеобщего внимания, чёрт! – Простите, как вас зовут? – обращается ко мне профессорша, и я, поднявшись со своего места, отвечаю:

– Алекс. Алекс Глинская, – и вижу, как Майкл Романов, устроившись вполоборота на своём стуле, с усмешкой следит за разыгрываемым спектаклем.

– Прекрасное имя, госпожа Глинская, – удовлетворённо замечает Татьяна Ивановна, словно попробовав моё имя на вкус и убедившись в его свежести и качестве. – А теперь хотелось бы услышать ваше мнение, Алекс, всегда ли жилище выглядело так, как мы его видим и понимаем сейчас, в наши дни, как полагаете?

– Полагаю, что нет, – неуверенно бормочу я.