Танцующий в темноте

Я собираюсь заговорить, когда на моем телефоне загорается еще одно сообщение.

Райф: Опять же, это было несколько часов назад. Ты бы видел, как она выглядит сейчас.

Моя рука крепче сжимает телефон. Бросая его на стол, я смотрю, как он скользит на противоположный конец, рядом с Феликсом; достаточно далеко, чтобы не искушать меня ответить. Я наклоняюсь вперед и кладу ладони на рабочий стол, раздражение скручивает плечи.

Когда телефон снова жужжит, я не утруждаю себя просмотром. Феликс смотрит на него, его взгляд скользит по экрану, затем он стонет и трет глаза.

— Знаешь, ты мог бы попросить Стеллу отправить ее обратно. Разорви контракт с девушкой сейчас, пока ситуация не обострилась.

Я делаю глубокий вдох, затем поднимаю глаза и встречаюсь с ним взглядом.

— С каких это пор мне интересно обсуждать наших сотрудников? Пусть Райф и Стелла разбираются с ними, как они всегда делают.

Я делаю паузу, чтобы поработать челюстью.

— Ты позвал меня сюда, чтобы нести чушь или обсудить нашу следующую пьесу? Я хочу Мерфи.

Арнольд Мерфи — последняя оставшаяся шахматная фигура, последний из трех игроков, скрывающихся под псевдонимом Миша, а также самый неуловимый и хитрый. Его было труднее всего заполучить. После неудачной попытки свергнуть его несколько лет назад мы вчетвером согласились повременить и сохранить Мерфи до того, как с Хьюго будет покончено. Кому нужен гребаный двойник Катерины, когда я наконец-то смогу увидеть Мерфи перед собой, лицом к лицу, после стольких лет?

Брови Феликса взлетают вверх. Понаблюдав за выражением моего лица, он пожимает плечами.

— Хорошо, чувак. Тогда давай поговорим о Мерфи.

Я киваю и отталкиваюсь от стола, колесики в моей голове уже вращаются. Мысли о связанном ублюдке, как его горло прижато к моему ножу, когда он умоляет сохранить ему жизнь, вызывают у меня прилив жара.

— Мы действуем незаметно, на этот раз сосредоточьтесь на доставке. Если все пройдет гладко, Грифф мог бы привести его к концу недели.

Феликс постукивает ручкой по столу.

— Ты знаешь, Райф не хочет, чтобы он был здесь, пока мы полностью его не разорим. Его юридическая фирма, его брак, его гребаная репутация. Он хочет его раздавить, и я бы тоже не прочь посмотреть, как парень наблюдает, как его идеальная жизнь сгорает в огне, прежде чем ты доберешься до него.

Мои губы кривятся.

— Я не вижу здесь Райфа. А ты? Забыл, что произошло после того, как мы в последний раз позволили Райфу поступать по-своему с этим парнем? Если он хочет сказать, что происходит, ему действительно нужно быть здесь, чтобы обсудить это дерьмо.

Мои слова резкие, но голос спокоен, когда я поворачиваюсь и направляюсь к двери.

— В противном случае мы сделаем это по-моему, и это будет означать прекращение гребаной театральности и доставка сюда Мерфи.

Мой телефон звонит, как только я заканчиваю. Я напрягаюсь, поворачиваясь ровно настолько, чтобы увидеть, как Феликс просматривает экран.

— Кстати, о театральности, — он хмурится и наклоняет голову в сторону, — возможно, ты захочешь зайти в столовую.

Я разочарованно выдыхаю. Он бросает телефон мне, и я засовываю его в карман.

— Ты даже не посмотришь?

— Не-а.

Я поворачиваюсь к двери.

— Некоторые вещи лучше видеть лично.

— Я хочу быть внутри твоего самого темного всего.

— Фрида Кало

Я задерживаюсь в дверном проеме, опираясь плечом о косяк. Шаги

Гриффа приближаются слева от меня, но я остаюсь сосредоточенным на зрелище передо мной. Глаза Эмми распахиваются. Она неуклюже выпрямляется, перенося вес своего тела с цепей на ноги. В отличие от первой фотографии, которую прислал мне Райф, цепи теперь достаточно ослаблены, чтобы ее локти легко сгибались.

Ее ноги дрожат, она замечает Обри, которая наматывает повязку на ее левую ступню. Затем ее взгляд останавливается на одной из секретарш Гриффа, когда она убирает все с поверхности стола. И затем она находит Райфа. Он сидит в углу комнаты, слишком занятый телефонным разговором, чтобы в полной мере насладиться сценой, которую он, должно быть, создал вручную после того, как я ушёл этим утром.

Я заставляю себя снова посмотреть на Эмми, сжимая кулаки в карманах от усилий, которые требуются, чтобы не смотреть прямо на ее обнаженное тело. Я не буду смотреть. Я знаю, что случится, если я уступлю соблазну, который будет манить меня до тех пор, пока я не потеряю разум. В конечном итоге Райф получит то, чего он добивался с тех пор, как она приехала.

Тем не менее, краем глаза я вижу это, пусть и смутно. Пленительные изгибы, плавные линии и соблазнительные выпуклости. Блеск пота, отражающийся от гладкой фарфоровой кожи.

Жар разливается по венам, пока не обжигает. Прошло много времени с тех пор, как я позволял себе такое простое удовольствие. Мои мышцы напрягаются и дрожат от напряжения под одеждой при одной только мысли об этом.

Один взгляд вниз, и я бы увидел все. Эмми Хайленд в самом уязвимом ее проявлении. Десять легких шагов, и мы могли бы оказаться кожа к коже. Ее пот у меня на языке. Волосы в моем кулаке. Изгиб ее нежной шеи между моими зубами, черные пряди, обернутые вокруг костяшек моих пальцев.

Моя челюсть двигается из стороны в сторону, я внезапно ощущаю прохладу моего ножа между пальцами. Чем дольше я смотрю, тем больше все это смешивается. Темные волосы, бледная кожа, эти гребаные глаза.

Жар, проходящий через меня, усиливается до обжигающего кипения, и по совершенно другой причине. Кровь Хьюго все еще покрывает пол подвала. Ощущение его ужаса до сих пор вибрирует в моих костях. Только что моими руками произошло убийство. Живое в моем сознании.

Темные воспоминания и яркие белые огни захватывают, пока не затуманивают зрение. Сдавленные крики прошлого пронзают мои барабанные перепонки и оседают в груди. Я смотрю на человека, беспомощно прикованного к моей люстре, и вижу ее.

Женщину, которая все разрушила.

Держала меня взаперти в клетке, заставляла наблюдать.

Как она освежевывала, потрошила, украшала.

Сделала фотографию и установила ценник на ее искусство.

Каждое утро, каждую ночь в течение 721 дня.

Локоть толкает мою руку, и я рычу. Грифф кривится и проходит мимо меня, направляясь прямо к столу. Прямо к ней. Он проводит рукой по паху и поправляет брюки, его намерения столь же открыты, как гребаные окна в офисе Феликса.

Мои шаги становятся шире, когда я понимаю, что иду с ним шаг в шаг. Мой взгляд прикован только к одному человеку. Ее голова поворачивается ко мне, затем к Гриффу. Ее отяжелевшие глаза расширяются, и дрожь проходит по всему телу. Обри и какая-то секретарша, спотыкаясь, отступают назад, освобождая дорогу. Я протягиваю руку, снимаю один наручник с ее запястья, и ее рука безвольно падает вдоль туловища. Я открываю следующую и ловлю ее влажное тело, прежде чем она упадет на землю, затем крепко прижимаю ее к себе.