Тандем#1

Червь сомнения подсказал мне правильный вопрос, тот, который помог подойти к истине издалека:

– Скажи-ка, а ты из какой секции? Что-то раньше я тебя тут не видел.

– Из секции «W», – простодушно и буднично ответил мне этот юноша.

Этот ответ меня не удивил нисколько. От Дена я знал, что киборгом занимается отдел «W». Знал, потому что так Ден избавил себя от лишних ответов. Скинув всё на другую секцию, он как бы заявлял: «Я ничего не знаю, потом спросишь у них». И вот, тут один из них.

– А что с тем киборгом? Я слышал – им занимается именно ваш отсек.

В воздухе повисло гробовое молчание. Одна девушка, стоявшая в задних рядах оцепления, шепнула на ухо своей соседке: «Он ещё ничего не знает».

Не знает и не узнал бы, если бы не обострённый слух. Догадка молнией прошила мои мозги. Я вскочил на ноги и осознал, что не чувствую своего тела. В следующий миг понял, что не могу набрать в лёгкие воздух. Перед глазами помутнело, поплыли чёрные круги.

Сквозь толпу протиснулся Ден и попытался подхватить меня. Это он сделал напрасно. Мои ноги подкосились, и я рухнул на пол, утянув Дена за собой.

В голову ударила странная смесь возбуждения и беспричинной радости. Внезапно в картинке моего зрения я стал различать пиксели. Звук превратился в набор шумов, разрывающих мозг. Желудок пару раз дёрнулся, желая выплеснуть то, что ещё не вышло с первой попытки. Я ощутил жуткий холод и ещё более жуткий страх. Страх заполнил всё моё сознание, все мысли и все чувства. Страх, паника, ужас, шок, оцепенение. Я желал потерять сознание, выключиться или… проснуться. Происходящее мне казалось сплошным бредом.

– Как я могу быть киборгом? – орал голос в моей голове. Голос точь-в- точь как мой, но не мой.

Я очень надеялся на то, что это всего лишь шок. Рассчитывал на то, что паника меня лишает чувств и трезвости мысли. Очень рассчитывал.

Но все мои надежды рухнули, когда перед моими глазами всплыло диалоговое окно.

Глава 10

Я лежал на кушетке в маленькой палате. Тоскливо мерцали газовые лампы на потолке. Жужжали моторы системы вентиляции. В углу, на стуле, молча сидел Ден. Меня радовало, что моё тело не затекает и не устаёт от лежания в одной позе, потому что я не смог бы пошевелиться, возникни у меня такое желание – руки и ноги сковали железные тиски.

Ден, вероятно, думал, что я нахожусь в депрессии и отрешённо смотрю в одну точку. На самом же деле я уже два часа копался в контекстном меню, зашитом в отдельный процессор, с которым мой мозг общался напрямую. Спасибо разработчикам за визуализацию, иначе я бы спятил от беседы с холодными цифрами.

Любой другой на моём месте месяца два привыкал бы к той мысли, что он теперь жалкая пародия на «робокопа». У меня на это ушло два дня.

В первый день я крушил и ломал всё, что видел. Правда, недолго. У этих живодёров есть магическая кнопочка, выключающая работу всех моих моторчиков. Меня отключали, я молча смотрел в потолок, клятвенно уверял, что уже совладал с собой, а получив возможность двигаться, крушил всё, что попадалось на пути, и бил морду любому, кто был рядом. Дену тоже перепало.

Второй день был менее интересным. Меня приковали к кушетке и пригласили назойливого психолога, который пытался успокоить меня. Как ни пытался он убедить, что мои органы никуда не пересаживали и что я уникальная личность с необычной историей рождения, на адекватный контакт он меня не вывел.

Ден на меня не обижался, хотя я сломал ему очки. Синяка на лице у него не было, но место удара он частенько потирал. О сделанном ему я сожалел, ведь с Деном общение у нас было куда более продуктивное, чем с психологом или тем хмырём, кого все называли профессором.

Ден Ли возился со мной так, будто я не машина или какой-то продукт эксперимента, а его старый приятель, изрядно выпивший на вечеринке. Он заботливо таскал мне тот тягучий коктейль из столовой, выносил из-под меня «утку», бегал с ведром, когда коктейль приходился моим кишкам не по вкусу. Ден пытался общаться со мной, и я невольно шёл на контакт. Он, наверное, единственный, кого не хотелось винить в сложившейся ситуации.

Вчера мои моторы включили, но зачем то сковали тисками. Это положение вещей удручало. В такой ситуации у человека вмиг возникает чувство, что на самом деле он шизофреник и сейчас валяется в психдиспансере под действием транквилизатора. И сейчас я рад был бы оказаться шизофреником.

– Может, отпустить тебе руку? – внезапно разорвал тишину Ден.

Я не сразу понял, что он обращается ко мне, так как был увлечён изучением новых функций, доступных моему внутреннему компьютеру.

– Да, можно, – прозвучал мой голос после короткой паузы.

– Бить не будешь? – настороженно спросил Ден.

– Не могу обещать, – последовал сухой ответ.

Тем не менее Ден Ли подошёл к моей кушетке, покрутил какую-то ручку, и тиски, удерживавшие мою левую руку, разжались. Я поднял вверх освободившуюся конечность и уставился на то, как перебираю новыми пальцами. Они ничем внешне не отличались от прежних и чувствовались так же. Готов спорить, даже отпечатки пальцев сохранились без изменений. Но при каждом движении я как будто слышал писк сервомоторов. Нет, конечно, этого звука не было в действительности. Его мозг додумывал, сопоставляя с движениями. Возможно, так мне самому было легче привыкнуть к новой действительности.

Ден обошёл кушетку и встал так, чтобы я мог его и увидеть, и, при желании, ударить. Возможно, он рассчитывал увернуться, в случае если мне придёт в голову последнее, но проверять его реакцию сейчас совсем не хотелось. При виде Дена я вдруг вспомнил об одном, крайне важном вопросе, который откладывал уже два дня:

– А где другой?

Ден непонимающе на меня уставился.

– Ну, если вы никакие органы ни от кого не пересаживали, то где сейчас тот, у кого всё на месте?

Ден озадаченно улыбнулся и ответил:

– В жилом секторе, полагаю.

Я вспомнил уютную комнату, в которой провёл первую ночь в этом странном месте. Та комната напоминала купе в железнодорожном вагоне – маленькое окно со шторками на леске, откидной столик между кушетками, раздвижные двери. Вот только сами кушетки были одноярусные, а раздвижные двери вели в шкаф, а не в коридор. Там я крепко выспался перед тем, как проспать ещё сутки.

А теперь в той комнате, вероятно, лежит вторая версия меня. Или, может быть, там и есть «я», а тут вторая версия «меня»? Да, скорее всего, так и есть. Но (чёрт не разбери!) почему так получилось?! Почему я не там, а он не здесь? Почему я – киборг, а он – человек? Почему я пришёл на своих двоих, а теперь меня сковали по чужим, другим?

Голова раскалывалась от таких мыслей, нужно было срочно отвлечься, но я не знал как.

– Ты, наверное, хочешь увидеться с ним? – вторгся в мои молчаливые рассуждения Ден.

– Очень хочу, но, честно говоря, боюсь.

– Почему?

– Я сам не знаю. По идее «я» – это он, и «он» – это я… Кто знает, к чему приведёт наша встреча?

Ден понимающе покивал головой.

– Артур, скажи, ты сам как понимаешь, кто из вас теперь настоящий? – в голосе Дена слышалась тревога. Но тут до меня дошло, почему я так расположен к этому выходцу из азиатских стран – он единственный, кто называет меня по имени после инцидента в столовой. Остальные обращаются ко мне местоимениями. Это открытие отвлекло меня от важности услышанного вопроса, и я холодно отрезал: «Не знаю».