Танец мертвых девочек

– Ты увидишь, что, когда я буду нуждаться в тебе, Клэр, тебя вызовут. – Эмили подписала последний документ, а затем вручила его помощнику – высокому, смуглому молодому человеку в черном костюме и при галстуке – и он, слегка поклонившись, вышел из комнаты через другую дверь. Эмили откинулась на спинку стула, больше похожа на королеву, чем всегда, включая золотую корону волос на макушке. Ее длинные пальцы постукивали рукой по голове льва на подлокотнике кресла. – Ты не в доме, в котором была, моя милая. Понимаешь ли ты это?

– Телепортацыя, – сказала Клэр. – Но это невозможно.

– Но ты здесь.

– Это научная фантастика!

Эмили махнула изящной рукой. – Я не понимаю ваших конвенций (Конвенция – (лат. conventio – договор, соглашение) – разновидность международного договора) литературы в эти дни. Одна невозможная вещь, такая как вампиры, это приемлемо, но две невозможные вещи становятся научной фантастикой? Ну что ж, не беда. Я не могу объяснить, как это работает, это дело для философов и ремесленников, кем я не являюсь. – Ее холодные глаза чуточку потеплели. – Положи пакет. Я вижу, небольшой груз причиняет тебе беспокойство.

Что за груз? Клэр удивилась. Она начала было спрашивать, но передумала, не желая показаться глупой. – Спасибо, – сказала она, и осторожно опустила свой рюкзак на деревянный пол, потом скользнула в один из двух стульев, стоящих перед столом. – Сударыня.

– Так вежливо, – сказала Эмили. – И в то время, когда хорошие манеры забыты… ты же понимаешь, что такое хорошие манеры, не так ли, Клэр? Поведения, которые позволяют людям жить в тесном сотрудничестве, не убивая друг друга. Большую часть времени.

– Да, мэм.

Тишина. Где-то за спиной Клэр, большие часы тикали минуты, она чувствовала капли пота скользящие по ее шее и падающие на ткань ее черной трикотажной рубашки. Эмили смотрела на нее, не мигая, и не двигаясь, и это было странно. Не правильно. Люди просто не делали этого.

Впрочем, Эмили не была человеком. В самом деле, из всех вампиров, во многих отношениях она была больше всего не-человек.

– Сэм спрашивал о вас, – выпалила Клэр, только потому, что это пришло ей в голову, а она хотела, чтобы Эмили перестала смотреть на нее. Это сработало. Эмили моргнула, перенесла ее вес, и наклонилась вперед, чтобы положить острый подбородок на сложенные руки, ее локти были на подлокотниках кресла.

– Сэм, – сказала она медленно, и ее взгляд блуждал то вверх, то на право, ни на чем не останавливаясь. Попытка вспомнить, подумала Клэр, она замечала, как люди, и даже вампиры, по-видимому, делали это глазам, когда пытались что-то вспомнить. – Ах, да. Сэмюель. – Ее взгляд охватил Клэр с поразительной скоростью. – А так ты пришла поговорить с молодым Сэмюелем?

Клэр пожала плечами. – Он хотел поговорить со мной.

– О?

– Он спрашивал о вас. Я… думаю, что он одинок.

Эмили улыбнулась. Она не пыталась произвести впечатление на Клэр – ей это не нужно! – Так что ее зубы белели и были даже вполне нормальными. – Конечно, он одинок, – сказала она. – Сэмюель является самым молодым. Никто из взрослых не доверяет ему, пока не появится кто-то младше. Он не имеет связей с сообществом вампиров и ничто не связывает его с человеческим миром. Он еще более одинок, чем кто-либо кого ты когда-нибудь встречала, Клэр.

– Вы говорите так, словно вы… хотите, чтобы он жил таким образом. Один, я имею в виду.

– Я хочу, – сказала Эмили спокойно. – У меня мои собственные причины. Тем не менее, это интересный эксперимент, чтобы увидеть, как кто-то в одиночку будет реагировать на это. Сэмюель интригует, большинство вампиров просто стали бы жестокими, но он продолжает искать комфорт. Дружбу. Он необычный, я думаю.

– Вы проводите эксперимент на нем! – Сказала Клэр.

Платиновые брови Эмили медленно поднялись в идеальную форму арки над ее холодными, забавляющимися глазами. – Умно ты это придумала, но: крыса, которая знает, что работает в лабиринте, больше не является полезной. Так что держи свои намерения при себе, и держась подальше от милого Сэмюеля. Сейчас. Зачем ты пришла ко мне сегодня?

– Почему я…? – Клэр откашлялась. – Я думаю, может быть, это ошибка. Я, знаете ли, искала ванную комнату.

Эмили секунду смотрела на нее, а потом откинула голову и рассмеялась. Это был полный, живой звук, теплый и полный неожиданной радости, а когда он прошел, Клэр увидела следы на ее лице и в глазах. Она выглядела почти как… человек. – Ванная комната, – повторила она, и покачала головой. – Дитя, мне говорили многие вещи, но это оказалось самым забавным. Если ты хочешь в ванную комнату, пожалуйста, иди в эту дверь. Ты найдешь все, что тебе требуется. – Ее улыбка исчезла. – Но я думаю, что ты пришла, чтобы спросить еще что-то.

– Я не шла сюда вообще! Я собиралась в Морганвилльское Историческое Общество…

– Я – Морганвилльское Историческое Общество, – сказала Эмили. – Что ты хочешь знать?

Клэр любила книги. Книги не разговаривают. Они не сидят там в их фантастических стульях-престолах и смотрят на тебя величественно и страшно, и они не имеют клыков и телохранителей. Книги были хорошими. – Гм… Я просто хотела посмотреть что-то…?

Эмили уже теряла терпение. – Просто скажи мне, девочка. Быстро. У меня есть и другие обязанности.

Клэр нервно откашлялась и сказала: – Я хотела узнать о брате Евы, Джейсоне. Джейсоне Россере.

– Готово, – сказала Эмили, и хотя, казалось, она не сделать ничего, даже пальцем не шевельнула. Боковая дверь открылась, и ее милый, но мертвенно-бледный помощник наклонился к ней – Файл семьи Россер, – сказала она. Он кивнул и ушел. – Ты тратишь свое время, – сказала Эмили Клэр. – В здании исторического общества нет личных файлов любого типа. Они предназначены исключительно для шоу, а информация в ней является неточной, в лучшем случае. Если ты хочешь знать истинную суть вещей, малышка, сходи к тому, кто это пережил.

– Но это лишь точка зрения, – сказала Клэр. – Не факт.

– Все является перспективным. Ах, спасибо, Генри. – Эмили приняла папку из рук ее помощника, который вновь молча вышел. Она перевернула ее, изучала, что было внутри, а затем передал ее Клэр. – Совершенная семья. Любопытно, что повлияло на молодую Еву и ее брата.

Все сводилось к сухим записям от руки на бумаге. Даты рождения, сведения о школе… были рукописные отчеты от вампира Брэндона, который давал им защиту. Даже те были сухими.

А потом не так сухо, потому что в возрасте 16 и 18 лет, Ева изменилась. В школьных фотографиях в 15 она была красивой, хрупкой девушкой, одетой в консервативную одежду – что-то, что еще носила бы Клэр.

Фотография Евы в 16 была в гот-стиле. Она покрасила волосы в плоский глянцево-черный, побелила лицо, подвела глаза. В 17 она начала получать пирсинг – один торчал на языке, она показала его камере.

В 18 она выглядела задумчивой и вызывающей, а потом фотографии кончились, за исключением некоторых, которые выглядели, как наблюдение – фотографии Евы в общих позициях, протягивающая эспрессо и общающаяся с клиентами.