Танец над вечностью

– Нет. Лидия - убийца, воровка и безумная еретичка, но не колдунья.

Наградой мне были счастливая улыбка Софи и вздох облегчения Эмиля, с которым он привлек жену к себе, обнимая и защищая еще нерожденного ребенка. Но я все-таки не удержался и уточнил:

– А когда ожидать рождения вашего первенца? Хочу знать, сколько у меня времени, чтобы помочь вам придумать ему имя...

– Вот еще!
– с нервным смешком стукнула меня по колену Софи.
– Шустрый какой! Еще семь месяцев впереди, сами справимся. И не говори пока никому, хорошо?

Я облегченно кивнул. Значит, она зачала два месяца назад, когда Шестая была в столице и не могла осквернить своим безумием невинный плод. Или могла?..

Юлю похоронили в княжеской усыпальнице на Вороньем кладбище. После тьмы и сырости камеры было странно вдыхать теплый весенний воздух, наполненный жизнью, и осознавать, что Юли больше нет, а мир живет себе дальше, как будто ничего и не произошло. Я попросил Эмиля подождать у экипажа вместе с женой и двинулся к усыпальнице. Но, увидев до боли знакомый силуэт, темнеющий на фоне неба, я споткнулся и замер. Мраморная Юли казалась живой. Девушка застыла на обрыве, устремив печальный взгляд в голубую даль моря. Тяжелый ком застрял в горле. У ног статуи сидел, закрыв лицо руками, князь Тимофей, его плечи сотрясались от неслышных рыданий. Я хотел отступить и уйти, но неловко оступился на гравии, и безутешный отец поднял голову.

– Простите, - выдохнул я.
– Простите, я уйду, не буду мешать...

– Это ты...
– сдавленная пауза, - из-за тебя Юля... Она не хотела замуж, словно чувствовала, а я... Лучше бы я отпустил ее в море...

– Клянусь вам Единым, я не убивал ее.

– Я знаю, - вдруг отозвался он, вновь обретая страшное холодное отчуждение.
– Но это ты привел к ней смерть.

– Простите, - только и смог, что сказать я.
– Я клянусь вам, что найду ее убийцу и...

– Сначала жена, потом дочь, а теперь и отец... Я всех потерял из-за клятого престола, - князь Тимофей взглянул на меня прозрачными зелеными глазами Юли, в которых плескалась ядовитая ненависть.
– Я сам позабочусь об убийце! А ты... Прочь с дороги!

Он оттолкнул меня и ушел, а я остался смотреть в безмятежную синеву, чувствуя на себе грустный взгляд каменной статуи и не смея обернуться к ней.

Я вернулся в дом Остенбергов, которые на время моего отсутствия полностью взяли на себя заботы о Йоране, за что я был им безмерно благодарен и сразу же, не мешкая, подписал необходимые бумаги, передав им мальчика. И не меньшим было мое удивление, когда выяснилось, что старики приютили в своем доме и его непутевую мать, Катаржину Бергман. Разлука с сыном подействовала на женщину отрезвляюще в прямом смысле этого слова. Она бросила пить и клялась, что больше никогда не подымет руку на Йорана. В любом случае, госпожа Остенберг присматривала за обоими, и мое сердце было спокойно.

Лешуа отказался от места княжьего повара и уехал из города, продав перед этим все, что у него было, включая и рецепт "Крови демона", доставшийся от безумицы. У меня в голове не укладывалось, как кто-то может пить эту гадость, зная о произошедшей трагедии, но... Что и говорить, человеческая память коротка, а любопытство неизмеримо. Ида Остенберг, очевидно, из сострадания, пыталась уверить меня, что это она изобрела рецепт шоколада, но я-то знал, чей воспаленный колдовским безумием разум мог додуматься до такого извращения. Моему возмущению не было предела, когда я узнал, что и в аптеке Остенбергов продается эта мерзость! Мало того, успешно продается! Не ведающие страха глупцы покупали отраву, нахваливали ее и приводили все новых покупателей! Как могут люди покупать шоколад только потому, что это модно?!?

Не успел я придти в себя и решить, что делать дальше, как ко мне с визитом пожаловал сам глава Ордена Пяти. Это был сухой, даже немного костлявый старик, который, казалось, навсегда утратил возможность удивляться. Его охрана, двое братьев Ордена, молчаливыми тенями слились с обстановкой в комнате, и спустя несколько минут разговора я начисто забыл об их существовании. Что мне нравилось в отце Павле, так это деловитость, с которой он сразу переходил к сути.

– Господин Тиффано, - начал он, отказываясь от предложения сесть, - вы расстрижены из сана инквизитора, однако все еще являетесь духовным лицом, посему я хочу сделать вам предложение.

– Какое?
– осторожно спросил я.

– Вступить в Орден, - церковник остановился напротив стола, разглядывая деревянный кораблик, который я делал для Йорана.

Признаться, я растерялся. Орден Пяти был самым закрытым и могущественным в Святой Инквизиции, и на суде у меня была возможность убедиться в его власти. Чем же я заслужил такую честь? Или, наоборот, наказание?

– В Орден Пяти?
– уточнил я на всякий случай.

– Именно, - отец Павел повернулся в мою сторону, отстраненно разглядывая меня и думая о чем-то своем.

– Это слишком неожиданно, я не понимаю... и должен подумать...

– От наших предложений не отказываются, - равнодушно оборвал меня церковник и сел в кресло.
– Мне надо объяснять, почему?

– Надо!
– неожиданно резко отозвался я, возмущенный подобной постановкой вопроса.
– У меня нет ни малейшего желания играть в политику.

– В политику не играют, господин Тиффано, это политика играет в нас. У вас нет выбора, потому что вы позволили себе недопустимо глубоко влезть в секреты Ордена, заявить о Шестом отступнике и...

– Но она действительно!..

– Не перебивайте меня, - он сказал это тихо, но таким ледяным тоном, что мне стало не по себе.
– Само существование Шестого отвергается, запрещены любые его упоминания, а распространение подобной ереси карается смертью. Вы можете отказаться от вступления в Орден и отправиться на костер, как еретик. Выбирать вам.

– А если я вступлю в Орден, то что? Факт того, что у вас под носом разгуливала Шестая, перестанет быть ересью?

К моему изумлению, отец Павел улыбнулся. Это было все равно, как если бы гранитная глыба вдруг разверзла уста, так же странно и жутко.

– Совершенно верно, это перестанет быть ересью для вас. Члены Ордена Пяти стоят на страже спокойствия, принимая на себя всю тяжесть запретного еретического знания. Если госпожа Хризштайн действительно окажется Шестой, то...
– улыбка стала еще шире, - то мы обязательно заставим ее искупить грехи...

– Для начала поймайте ее!
– разозлился я.
– Объявите, демон раздери, в розыск, разошлите голубиной почтой ее описание, выставьте дозоры! Как вы собираетесь ее ловить, если не сделали ничего из этого?!?

– Для ее поисков мы делаем беспрецедентное исключение, принимая в Орден вас, господин Тиффано, - былая невозмутимость вернулась сановнику, - вопреки всем сложившимся традициям и минуя долгую процедуру инициации. Разумеется, вы будете всего лишь послушником, однако ваши полномочия даже на этом уровне будут несравнимо больше, чем у любого кардинала...

– Что было в том документе?
– перебил я его.

Отец Павел выдержал небольшую паузу, потом отрицательно покачал головой.