Танец над вечностью

— Я здесь. Цветочек. Блоха. Девяносто шесть шипов.

Его зрачки расширились, лицо побагровело, воевода вскочил с места и схватился за меч. Я выставила вперед ладонь и предупредила:

— Бригитта жива! Гуго тоже. Я держу слово! А сейчас убирайся! Тиффано ничего не должен узнать! Или они!..

Я захлопнула рот, нацепив на лицо привычную пустую ухмылку. В комнату вернулся инквизитор. Не обращая внимания на грохот в запертую дверь ломящегося обратно Сигизмунда, Кысей с непроницаемым лицом кивнул воеводе, который тяжело дышал от ярости.

— Продолжим. Он нам больше не помешает, успокойтесь. Садитесь.

Надо отдать должное Даугаву, он смог взять себя в руки, метнув в меня испепеляющий взгляд и вложив меч обратно в ножны.

— Почему сынок Рыбальски обвиняет меня в соблазнении какой-то соплячки? — голос северянина дрожал от гнева.

— Понятия не имею. Вам виднее, кого и когда вы соблазнили. Но вернемся к нашим монашкам…

Кысей достал из нагрудного кармана мой изрядно потрепанный портрет и развернул его на столе перед воеводой.

— Взгляните внимательно.

Даугав бросил мимолетный взгляд на рисунок и погано ухмыльнулся. Ноги стали словно ватными. Сейчас моя судьба была полностью во власти воеводы. Если он решит меня выдать, то… отступать некуда. Инквизитор закрыл дверь на ключ. Окно?..

— Не говорите мне, что не узнали в сестре Софии опасную преступницу, которую разыскивают по всему княжеству! — выдержка изменила инквизитору, и в конце фразы он повысил тон.

— Узнал, — спокойно ответил воевода. — Узнал, но было уже поздно. Она покинула обоз.

— Почему вы дали ей в сопровождение своих бойцов? Какие у вас дела с ней? Отвечайте!

— А кто вы такой, чтобы требовать отчета?

— Я… брат Тиффано из Ордена Пяти! И у меня есть все полномочия, чтобы…

Господи, как же нелепо и глупо он врет! Так ничему и не научился!

— Надо же! И вы тоже? А то сестра София убеждала меня в том, что она тоже из этого Ордена, — не моргнув глазом, заявил Даугав и встал с дивана. — Когда разберетесь, кто там откуда в вашей шайке…

— Стоять! — рявкнул инквизитор, вскакивая на ноги. — Вы сейчас чините препятствия дознанию и…

— Так пусть меня арестуют, — ухмыльнулся воевода и направился к двери.

Я перевела дух, но, как оказалось, рано обрадовалась. Кысей вдруг шумно втянул воздух и хладнокровно бросил уходящему в спину:

— Давайте, идите, там за дверью вас уже ждет взбешенный юнец, чтобы вызвать на дуэль. И когда вы его убьете, его отец вас со свету сживет, как и ваших сестер…

— Что? — обернулся воевода и недобро прищурился. — Вы смеете угрожать моим близким? Кто вы такой? Устроили мне здесь ловушку? Какие у вас дела с паскудой, которая угробила семью моей сестры?

— Сядьте и успокойтесь. На поместье вашей сестры напала банда Вырезателей. По крайней мере, к этому преступлению Лидия Хризштайн непричастна. Хотите узнать, почему я так решил?

Даугав на мгновение заколебался, потом скрипнул зубами и кивнул, возвращаясь обратно. На меня он не смотрел, хотя я за спиной инквизитора лихорадочно делала ему знаки убираться. А вот Кысей что-то почуял и обернулся ко мне. Я торопливо сунула палец в нос и принялась задумчиво там ковыряться.

— Лука! Сколько раз я говорил тебе так не делать. Поди прочь!

— Лука? — задумчиво повторил воевода и подошел ко мне. — Значит, Лука?

— Простите его, это мой слуга. Не обращайте на него внимания… — инквизитор тоже подошел ко мне и попытался выставить из комнаты, но не успел.

— Отчего же не обратить? — на лице Даугава появилось странное выражение, он что-то сообразил. — Про вас столько всего говорят, фрон профессор. Якобы вы покровительствуете бесцветной циркачке с обваренным лицом и взяли к себе ее брата-дурачка то ли из жалости, то ли из-за ваших нездоровых пристрастий к мальчикам…

Кысей побагровел и шагнул вперед. Я погрозила воеводе кулаком.

— Как вы смеете!

— Смею. Ведь та циркачка — моя племянница.

Я помертвела и прикрыла глаза. Это конец. Даугав решил все открыть. Проиграла.

— Что? — оторопел инквизитор. — Луиджиа — ваша племянница? Ничего не понимаю. К демону! Сколько у вас вообще сестер? И кто же тогда ее мать?

— Ежения.

Я открыла глаза. В комнате воцарилась потрясенная тишина.

— Как?.. — пробормотал Кысей. — Это невозможно! А как же Рыбальски?..

Я зло уставилась на воеводу, постучала себя по лбу костяшками пальцев и выразительно покрутила пальцем у виска. Даугав надменно выгнул бровь и мстительно добавил:

— Она сбежала с заезжим циркачом, опозорила семью и принесла в подоле этих двоих ублюдков. Но они все-таки мои племянники. И поэтому я сам позабочусь о них.

С этими словами он шагнул ко мне и схватил за руку.

— Лука пойдет со мной.

— Нет, — инквизитор уже пришел в себя и заступил дорогу воеводе. — Никуда он с вами не пойдет. Я обещал его сестре позаботиться о нем и…

— Вы думаете, я оставлю своего племянника на забаву мужеложцу? Всего хорошего, фрон профессор.

— Вы никуда его не уведете! Если хотите узнать о преступнице, отпустите мальчика и сядьте!

— Да вы же понятия не имеете, где она, — торжествующе хохотнул воевода и так сильно сжал мое запястье, что я не удержалась от гримасы боли. — Под носом у вас будет сидеть, а вы и не поймете! Прощайте!

— Вы делаете ему больно!

Даугав дернул дверь, но она была заперта. Он обернулся к инквизитору и потребовал:

— Открывайте!

Кысей скрестил руки на плечах и заявил:

— Если мне не изменяет память, Луиджиа и Лука — несовершеннолетние…

— Совершенно верно! И я, их дядя, могу делать с ними все, что пожелаю!..

— Действительно, — спокойно ответил Кысей. — Только в таком случае вы принимаете всю ответственность за них, верно? В том числе по всем долговым обязательствам? Тогда рассчитайтесь со мной и можете забирать мальчика. Всего тысяча золотых.

— Что? — оторопел Даугав. — Что еще за новость?