Танец Опиума
Шрифт:
Саске поежился, повел плечами, а затем тихо сказал:
— Если надо — сам отвози её обратно. Или она сама дорогу себе найдет. А теперь дай мне пройти.
Учиха-младший зашёл в дом, пихнув локтем своего брата в ребра, и тут же принялся что-то ему вкрадчиво толковать. Итачи спокойно последовал за ним, оставив входную дверь открытой. Девушка поспешила зайти за братьями, чтобы услышать их окончательное решение и одновременно её приговор. Она искренне надеялась, что старший Учиха окажется разумнее, нежели его младший брат.
Осторожно зайдя в дом, она опешила. Внутри раскинулись буквально царские хоромы. Дорогущий ремонт, какой девушка даже на
Девушка внимательно осмотрела прихожую. Она была сделана в светло-коричневых тонах. В шаге от неё стояло огромное зеркало и небольшой комод с изысканной резьбой, а на противоположной стороне — картина Айвазовского, на которой буйствовало море. Впереди — винтовая лестница, а чуть дальше — арка, ведущая в просторный холл.
«Странное расположение», — отметила официантка, поежившись.
Девушка аккуратно сняла балетки, поставив их в углу, и тихонько прокралась в длинный коридор. Затем, пройдя в холл, откуда и доносилась пара низких мужских голосов, она успела заметить, как один из братьев проскользнул в какую-то комнату, опять же оставив дверь открытой. Их горячий спор не прекращался ни на секунду.
Сакура взволнованно поспешила за ними, страшась потеряться в этих хоромах и бесконечных коридорах. Странно, ведь обычно такие богатые люди никогда не строят дома поблизости с такими захудалыми городками…
Холл, посередине которого девушка и оказалась, был сделан всё в тех же пастельных тонах, в стиле Барокко. На белом потолке, с золотой росписью по краям, висела массивная хрустальная люстра, а на полу — мрамор, отполированный до того, что возможным стало видеть в нём собственное отражение. Два белых кресла и стеклянный столик располагались справа от двух лестниц, которые, изгибаясь, тянулись на второй этаж. Расстояние между ними было около трех метров, и здесь же свободно разместилась белая дверь, обведенная по контору золотым обручем.
Огромное зеркало в два метра высотой висело на стене напротив гостьи. Сакура видела в нём невысокую девушку с круглым запуганным лицом. Нос и подбородок вымазан в крови. Потрёпанная одежда официантки. Короткие, кривоватые ноги и нескладная фигура. Волосы, выкрашенные в ярко-розовый цвет, растрепаны. Большие зеленые глаза сверкают, как два фонарика. Сакура с прискорбием отметила, что в зеркале стояла чудаковатая, наивная овца в лохмотьях; девушка, похожая на проститутку, удрученную всеми неправдами жизни.
«Итачи пытался найти не изъян, а хоть какое-нибудь достоинство», — прискорбно заключила по себя Сакура и нахмурилась.
Из-за той самой красивой двери, обведенной золотым обручем, доносились разъяренные крики, смешанные с преспокойными лаконичными замечаниями. Обладателем громкого голоса был определенно Саске, чей вспыльчивый характер ну никак не позволял ему вести разговор в низких тонах. А вот равнодушные короткие реплики — Итачи.
Девушка приблизилась к приоткрытой двери и осторожно заглянула внутрь. Комната оказалась просторным личным кабинетом. Всё в том же стиле Барокко и всё в тех же пастельных тонах. Сакура разглядела только пару больших мягких кресел, обтянутых бархатом, и художественную роспись золотой краской на стене и потолке — нечто вроде фресок. На полу — всё тот же отполированный мрамор.
Итачи, сидевший в одном из кресел, устало потирал переносицу, в то время как брат не смолкал ни на минуту. Девушка не понимала, как ему
удавалось сохранять это смертельное спокойствие.— У меня от тебя голова болит, — спокойно произнес, наконец, Итачи. — Не раздражай меня. Я не люблю и не хочу повторять тебе одно и то же.
Саске расхаживал из угла в угол, злясь и ненавидя своего близкого родственничка за крайнее равнодушие. Они были до жути похожи друг на друга внешне, отличаясь разве что длиной волос — у Итачи они были длинными, завязанными в низкий хвост, но передние локоны также падали на идеально-ровное лицо. Однако их несуразное ярко-выраженное отличие внутреннего мира и характера было настолько очевидным, что, только опираясь на это, возникали некоторые подозрения в подлинности их родственных связей.
— Почему ты вечно указываешь мне, что хорошо, а что плохо?! Я не ребенок и сам могу принимать решения! И могу делать всё, что мне пожелается! Будь это похищение шлюхи или продажа наркоты в этом чертовом городишке! Если я захочу, то я свяжусь с местными барыгами прямо сейчас! Даю пари, что они сами обкурятся в говно! Тому фраеру прострелил голову я, а не ты!
Девушка обомлела. Ни жива, ни мертва, в её голове мгновенно появилась мысль — бежать. Её пугало это озлобленное выражение лиц молодого брюнета и спокойное — его старшего брата. Они не отражали ни капли иронии, словно сказанное было абсолютной правдой. Сакура переводила взгляд с Итачи на Саске и пыталась понять, что здесь происходит. Она не сразу осознала, что стала свидетельницей не просто семейной ссоры…
Это ведь всё объясняло: и наглость, и смех в ответ на угрозы, и роскошный дом, и чащу леса, и близость захудалого городка… Абсолютно всё.
— А ты молодец, мой маленький глупый братец, — устало поговорил Итачи. Ведь он заметил напуганную до смерти девушку, застывшую в дверях кабинета.
Саске оглянулся и, заметив Сакуру, громко чертыхнулся. Он даже притопнул ногой от негодования и злости, охватившие его в считанные секунды. Учиха быстрым шагом направился к свидетельнице состоявшегося разговора, скрипя зубами. Парень, казалось, совершенно потерял над собой контроль. От былого приподнятого настроения не осталось и следа.
Итачи вновь устало потер переносицу и с какой-то жалостью снова обратил свой взор на девушку. В черных глазах Сакура уже не заметила былого равнодушия. Одним взглядом он точно говорил: «Мне жаль».
Наверное, именно в этот момент бедная официантка поняла, что связалась не с теми, оказавшись не в том месте и не в то время. Не ударь девушка брюнета в том злосчастном кафе, сейчас бы она отправилась спокойно домой с пренеприятным осадком на душе после странного поцелуя и оскорбления. Однако теперь её задница воспламенилась из-за огромного количества проблем, свалившихся на её голову в одночасье.
Сакура даже не успела опомниться или сообразить, что нужно спасать свою шкуру. Мысль о побеге только и делала, что крутилась в голове — не более. Учиха грубо схватил девушку за локоть и поволок её за собой. Харуно сопротивлялась, на руке сразу же появился лиловый синяк. Сказать, что ей было страшно — ничего не сказать.
Вдруг брюнет резко остановился возле винтовой лестницы, отпустив вырывающуюся девицу. Та гневно посмотрела на него снизу вверх, чувствуя себя ничтожной букашкой по сравнению с высоким накаченным парнем, чьи глаза сверкали недобрым огоньком. Учиха нагнулся к ней (ему пришлось согнуться в три погибели, ведь девушка с её метром с кепкой была чересчур низкой для него) и зашипел, сквозь зубы: