Танец с дьяволом

– Да я даже имени вашего не знаю! Вижу в первый раз! Я простая официантка, чего вы хотите? – Голос неожиданно звучит с надрывом: чувствую, что он загнал меня в тупик во всех смыслах – морально и физически. Чего прицепился, как клещ?!

– Князев. Артем Князев, – представляется так, как будто его имя мне о чем-то вообще говорит, а затем, как коршун, наблюдает за своей жертвой.

– Рада за вас, Артем Князев, но мне нужно приступить к выполнению своих прямых обязанностей, – делаю еще одну тщетную попытку покинуть помещение. – Ваши друзья ждут свой заказ.

– Никто отсюда не выйдет, пока я не выясню, кто ты такая. Говори, кто подослал? Араи? – Он неожиданно повышает голос, и я вздрагиваю – не от страха, а от шока, что он позволяет себе подобное поведение. – Хотя можешь не отвечать: и так ясно, что он. Только этот сукин сын способен через бабу инфу вытаскивать.

Бабу? Совсем уже, что ли?!

– Я. Простая. Официантка. Че. Вам. Надо? – сквозь зубы раздельно произношу, не зная, каким образом еще можно достучаться до этого придурка.

– Для простой официантки слишком уж ты дерганая, – качает головой Князев, давая понять, что он не верит мне.

– Рядом с вами не только дерганой станешь! – не остаюсь в долгу, скрестив руки на груди в защитном жесте.

Бандит в два шага пересекает расстояние, разделяющее нас. Испугавшись его молниеносных движений, я начинаю пятиться, отчего одна нога подворачивается (туфли-то на шпильках), и я падаю. От неожиданности вырывается легкий вскрик, я пытаюсь схватиться за что-нибудь, но вокруг пустое пространство, и рука просто скользит по воздуху.

Такого позора в моей жизни еще не было!

Сильные руки Князева, подхватив меня за талию, не дают мне разбить голову о кафель и крепко прижимают к мощной груди. Тяжело дыша, хватаюсь за его рубашку, как за спасательный круг, а затем в полном замешательстве смотрю на точеное лицо, не выражающее ничего, кроме… похоти?!

Артем наблюдает за моей быстро вздымающейся грудью в проклятой блузке, которая практически ничего не скрывает. Заметив его потемневший взгляд, не предвещающий ничего хорошего, я хочу отстраниться, но Князев прижимает меня к себе еще яростнее, больно впиваясь пальцами в талию.

– Что вы себе позволяете?! Отпустите! – в сотый раз за этот вечер повторяю одно и то же и, замахнувшись, со всей силы влепляю ему звонкую пощечину. Лицо Артема остается таким же, ни на дюйм не поворачивается в сторону. На секунду мне становится так страшно от своего поступка, что хочется сквозь землю провалиться. Зачем я ударила его? С каждой минутой я только усугубляю свое положение. Однако, вспомнив, что и не из таких передряг выбиралась, требую: – Я сказала: немедленно отпу-у… – Горячий рот накрывает мои губы, сминая их, тем самым не давая договорить.

Мои глаза раскрываются в ужасе. Ладони автоматически упираются в твердую грудь в протестующем жесте, но ничего не помогает. Грудь бандита словно каменная, и все мои попытки отстраниться жалки. Не зная, что еще предпринять, я крепко стискиваю челюсти, пытаясь перекрыть доступ его языку, пытающемуся ворваться поглубже, но одной рукой Артем больно надавливает на мои щеки, заставляя раскрыть рот как следует. Князев полностью завладевает мною, углубляя поцелуй и по-хозяйски орудуя внутри своим языком внутри.

– М-м-м… – мычу я, в истерике колотя кулаками по его груди. Пытаюсь оттолкнуть Артема, но все тщетно, это еще больше распаляет его, и он начинает яростнее таранить мой несчастный рот. Не прерывая поцелуя, от которого я начинаю задыхаться, бандит сгребает меня в охапку и опускает на диван, нависая сверху. Я извиваюсь, вырываюсь из захвата, но ничего не помогает. Только когда нахал насыщается вдоволь и отпускает меня, лихорадочно хватаю ртом воздух, а затем с отвращением вытираю тыльной стороной ладони распухшие губы. При виде этого взгляд Артема загорается недобрым огоньком. – Да вы!.. Да я вас!.. Как смеете!.. Я найду на вас управу!.. Это был самый омерзительный поцелуй в моей жизни! – быстро дыша, выпаливаю, смотря на него с ненавистью.

«Дура, замолчи, зачем ты еще больше его злишь?! Себе же хуже делаешь!»

На самом деле это ложь: я целовалась-то всего пару раз, и то в подростковом возрасте, с мальчиками, ухаживавшими за мной. А потом было некогда, приходилось заниматься воспитанием младшего брата, затем – побег, выживание и все в том же духе. В общем, мне сейчас не до отношений и поцелуев.

– На меня? – Артем дерзко ухмыляется, оглядывая тело сверху вниз, особенно задерживает внимание на задравшейся от возни юбке. – Дорогуша, этот город принадлежит мне, как и вы все.

Че-е-е-ерт!

Господи, пожалуйста, пусть мои догадки не подтвердятся! Пусть он просто преувеличивает и не окажется мафиозником, который «держит» весь город, как Багровский… Ну почему, почему именно я постоянно нарываюсь на таких, как эти?! Как магнитом к себе притягиваю…

– Это не дает вам права насиловать кого вздумается!.. – Приподнимаюсь на локтях, чтобы выбраться, но еще сильнее приближаю свое лицо к его. Князев же, не растерявшись, проводит языком по моей щеке, как голодный кот.

Больной извращенец!

– А кто тебя насилует? – Его рука по-собственнически ложится на мою ногу и начинает поглаживать, постепенно добираясь до внутренней части бедра. – Разве тебе больно? Неприятно? – соблазнительно спрашивает, а меня бросает в жар от осознания, что никто не сможет мне помочь. Этот ненормальный на всю голову возьмет меня силой и глазом не моргнет!

– Я… я не хочу вас… Вы что, больной?! – не скрываю страха вперемешку с неприязнью, но наглеца, забирающегося под блузку и сжимающего мою грудь, это совершенно не волнует.

Одной рукой цепляюсь за него, пытаясь остановить, второй замахиваюсь, чтобы снова ударить, но Артем пресекает обе попытки, ухватив мои руки над головой своей одной.

– Хорош ломаться, Са-а-ара-а-а!

Когда его дыхание становится тяжелее, а твердая выпуклость упирается мне в бедро, в то время как сам бандит опускается с поцелуями на быстро вздымающуюся грудь и коленом пытается развести мои ноги в стороны, я начинаю плакать навзрыд.

Вся боль прошедших месяцев, несправедливость тех, которые подобно нависающему сверху мужчине мнят себя хозяевами мира, способными решать судьбы простых людей, использовать женские тела, как будто мы безвольные игрушки, выплескивается наружу с безудержными рыданиями.

– Ты че? – Только тогда проклятый Артем Князев обращает на трясущуюся меня внимание.

– Я девственница… – сквозь рыдания, заикаясь, бормочу, закрывая глаза, чтобы не видеть его рожу. – Не хочу-у…

– Гонишь, что ли? – В его грубоватом голосе слышится нескрываемое удивление. – Какая еще, на хер, девственница?!

«Обычная, блин! Самая настоящая».

– У меня никогда не было мужчины… – почему-то объясняю ему, в то время как слезы затекают в уши, неприятно стекают на шею. – Я не хочу так, не хочу насильно!..