Танец с дьяволом

Дэнни заказал водки, чтобы проложить пицце дорогу, и стал поджидать Милта.

Он любил бывать в «Спаго». Здесь шумно, но зато поразительно вкусно готовят, и к тому же все это происходит на глазах клиента. Неудивительно, что народ валом валит. Он отпил глоток. Вон старлетка прижалась грудью к продюсеру в надежде, что тот оценит и одарит ролью, вон знаменитый актер — воплощение силы и мужественности — украдкой запустил руку под стол, нежничая со своим любовником, вон увядающая звезда курит сигарету в серебряном мундштуке и пытается выглядеть по-прежнему блистательной. А вон туристы ждут, когда же для них освободится столик, а мимо проходят новые и новые знаменитости.

В центре зала оживленно спорили два студийных босса, в то время как их жены скучающе ковыряли вилками поданные им блюда. Оба в прошлом агенты, не сняли своими руками ни единого кадра, однако, теперь они решают, как и какое кино надо снимать. Если они будут слишком часто ошибаться, их снимут, но без работы они будут недолго: в среде голливудских продюсеров провал часто становится ступенькой к успеху.

Неподалеку сидел Гарри Мосс, менеджер, обвиняемый в слишком вольном обращении с деньгами своих клиентов. Его ждет скамья подсудимых, а затем суд, но он не льет слезы в суп, а с наслаждением орудует ложкой.

Дэнни отпил еще водки. Ожидание не угнетало его — наоборот, можно было расслабиться и понаблюдать.

Наискосок он увидел миллиардера Джонатана Шилдса с гитлеровскими усиками под носом — гости улыбались и внимали ему в надежде, что перепадет что-нибудь посущественней едких шуточек. Держи карман шире.

Сквозь ресторанный шум пробились громкие аплодисменты и приветственные возгласы. Раскланиваясь, помахивая рукой, вошел Ларри Прессмен с женой. К нему со всех сторон устремлялись люди, желавшие пожать ему руку. Дэнни был в недоумении. Ларри, президент «Уорлд-Уайд Пикчерз», недавно был уличен в том, что подделывал подписи режиссеров и получал с их счетов деньги, однако студия желала, чтобы он по-прежнему возглавлял ее. Нашли виднейшего психиатра, который под присягой показал на суде, что Ларри страдает временными помрачениями рассудка. Милт рассказывал, что Ларри якобы возражал против этого, но ему сказали: «Либо ты псих, и тогда остаешься руководить студией, либо вор — и тогда садишься за решетку».

«Вот обо всем этом лицемерии, бесчестии, подлости и будет мой фильм, — думал Дэнни. — Все это существует не только на Уолл-стрит, это — повсюду, и „Человек“ покажет это».

Появился запыхавшийся Милт с многословными извинениями и нарушил ход его мыслей.

— Я заказал тебе водку и разделанного краба, — сказал Дэнни, глядя, как Милт уписывает последний кусок пиццы. Сегодня он был непохож на себя — аккуратная бородка торчала дыбом, в серых глазах застыла непривычная печаль. — Эй, что это с тобой? Вид твой ужасен и вызывает слезы.

— Сара выставила меня из дому.

— Что?

— Да-да, два дня назад, когда я приехал в аэропорт встретить тебя, помнишь?

— Из-за Мэрилин?

— Да. Меня разоблачили.

— Ага, значит, ты окончательно переберешься к Мэрилин?

Милт, закрыв глаза, покачал головой:

— С Мэрилин все кончено.

— Милт! Какое множество интереснейших событий происходит с тобой!

— Дэнни, не поверишь… — тут официант принес краба, и Милт на минуту замолчал, отламывая у него клешню. — Не поверишь, старина, я ничего не учуял! Она дала левака, судя по всему, сразу после премьеры… Фильм же имеет большой успех.

— Да, я слышал.

— Ну и тут она перестала мне звонить, не приходила, когда было условлено… — Милт рассеянно обсасывал клешню. — А в тот вечер, когда Сара выгнала меня, я был просто в отчаянии. Куда было идти? К ней, конечно. А ее дома нет. Я три часа ждал под окнами! Три часа! Наконец является. Но не одна?! С Джоном Вашингтоном!

— Это с чернокожим актером, что ли?

— Ну да! С черножопым!

— Не будь расистом, Милт.

— Я вовсе не расист, просто он — черножопый. Она увидела меня и вылезла из машины, а он, заметь себе, остался. «Что тебе нужно, Милт?» Хорошенькое дело, а? «Ты мне нужна, Мэрилин! Ради тебя я бросил жену!» Она смотрит на меня и говорит: «Милт, между нами все кончено». — Он поник головой. — Я не хотел, чтобы она видела мои слезы, Дэнни, и я не знал, что мне делать. Звоню Саре, а она сообщает: «Дети не будут меня уважать, если я приму тебя. Они уже взрослые, они все понимают».

Дэнни поглядел на него — тот был бледен и расстроен, но не забывал прикладываться к стакану и уничтожать краба.

— Что мне делать? — спросил он с набитым ртом.

Дэнни едва сумел удержаться от улыбки.

— Помни, Милт, все зависит от точки зрения. Правильно взглянуть на проблему — наполовину решить ее. Не звони больше Саре. Напиши ей письмо.

Милт перестал жевать.

— Что-о?

— Напиши, что вел себя как последний дурак, что места себе не находишь и навсегда прервал отношения с…

— Да она знает, что это Мэрилин меня бросила!

— Тогда напиши, что убедился теперь: тебе нужна она одна, но убедился в этом слишком поздно.

— То есть как?

— Тебе никогда больше не вернуть те чудесные мгновения, которые вы когда-то вместе пережили в Бронксе. Ты нанес ей рану и должен понимать, что после этого она не желает тебя ни в каком качестве. — Милт попытался возразить. — Подожди, дай мне договорить. Ты не смеешь взглянуть ей в глаза после всего того, что устраивал. Напиши, что ставя под угрозу ее любовь, ты совершал безумные поступки. И что посылаешь ей письмо потому, что не находишь в себе сил обратиться к ней лично, — тебе слишком стыдно. Письмо пошли по почте, а сам дней пять не звони ей.

— Пять? — слабым голосом спросил Милт.

— Да.

— Ладно, Дэнни. Надеюсь, сработает.

— Должно сработать, — сказал Дэнни, гордясь, что дал такой дельный совет.

— Спасибо… — Милт поперхнулся и закашлялся.

— Что с тобой?

— Там, там…

— Что?

— Он и Мэрилин.

Дэнни обернулся и увидел чернокожего красавца, придвигавшего Мэрилин стул. В белом шелковом платье, облегавшем ее роскошное тело, как перчатка, она выглядела очень изысканно. Оцепеневший Милт, разинув рот, смотрел на смеющуюся пару.

— Идем отсюда, — Дэнни бросил на стол несколько купюр, почти силой поднял Милта и повлек его к выходу. — Скажи спасибо, что все уже кончено.

— Да… — без особой убежденности ответил агент.

— Кончилось, Милт, кончилось! Понял?

— Понял.

— Это могло тянуться еще черт знает сколько.

Милт вздохнул.

— Может, ты и прав.

— Ну и хватит об этом. — Дэнни потряс его за плечи. — Расскажи лучше анекдот.

— Да я что-то не в настроении…

— Милт, ну, я тебя прошу… ну хоть коротенький…

— Ладно. Какая разница между первым браком и вторым? В первом браке оргазм настоящий, а брильянты поддельные, а во втором — наоборот, — он издал свой кудахтающий смешок.

— Ну, раз чувство юмора у тебя осталось, я за тебя спокоен, — сказал Дэнни, подводя его к своему автомобилю. — И где же ты теперь обитаешь?

— В отеле, — ответил Милт торжественно, как бойскаут, в первый раз отправляющийся в поход.

— Поедем ко мне.

— Нет, спасибо, я снял «пентхаус» в «Беверли Хиллз».