Танец с граблями
Шрифт:
Вскоре опять принеслась Маша и сообщила, что Шарик очень рад внеочередным поминкам и будет в пять часов вечера поджидать их в павильоне.
Ровно в пять дамы появились на пороге пивной забегаловки. Редкие мужички, которые решили похлебать пивка в самом начале недели, просто отвесили челюсти, и даже потрепанного вида продавщица за стойкой стала лить пиво мимо кружки.
Маша блистала! Она все же успела сбегать в парикмахерскую, и теперь на ее голове возвышалась высоченная конструкция из локонов и шпилек. Прическа держалась шатко, все время пытаясь завалиться на бок, и Маше приходилось держать
У дальнего столика поднялся со стула молодой мужчина и призывно помахал вошедшим рукой.
– Вот, знакомься, Кира, это Шарик, – по-царски расположилась за столом Маша.
– Петр, – протянул парень руку и с интересом стал разглядывать Киру. – Так это вы, значит, лю… знакомая Вовкина? Странно, а сколько вам лет?
Молодой человек явно не слышал про правила хорошего тона, и Кира удивленно подняла брови под самую челку.
– Тебе какая разница? Приударить собрался? – весело взвизгнула Маша и понимающе толкнула Шарика в бок локтем.
– Да не, я про другое… Вовка… он вообще-то всегда с молодыми… – растерялся Петр, но потом махнул рукой. – Наливай, Маша, помянем!
«Поминать» Шарик с Машей стали как-то уж очень активно, и Кира всерьез забеспокоилась – успеет ли Петр хоть что-то рассказать ей про Суслина?
– Я сейчас, – поднялся вдруг молодой человек и танцующей походкой направился к выходу.
– Ну вот! – взвилась Кира и накинулась на подругу. – Все из-за тебя! Сейчас он напьется, и ничего мы от него так и не услышим. Пропадут твои денежки, а потом сама же меня винить начнешь!
Маша уже была очень веселой, и уверенность ее с каждой рюмкой возрастала:
– Да ты не бойся, сейчас он вернется. Куда же он от бутылки, да еще на халяву! Ха! Смотри, Кир, как на меня тот мужик пялится!
– Еще бы! У тебя весь лифчик на виду. Поправь, не девочка уже, чтобы лямками здесь сверкать.
– Ой, Кир, у меня уже так давно настоящих кавалеров не было, просто жуть! А вон тот посмотрел – и прямо сердце закололо! Вот здесь, так и колет, так и колет!
– А ты вытащи рыбью кость из-за пазухи. Вон, смотри, набросала, – посоветовала ей Кира и строго-настрого запретила дальше пить. – Ты мне так вконец свидетеля споишь. Хватит!
Маша глубоко вздохнула, призадумалась, а потом на всякий случай уточнила:
– А когда он тебе все скажет, тогда можно будет?
– Тогда можно.
Петр отсутствовал недолго, вскоре он так же весело вернулся, но, «споткнувшись» взглядом о скорбную физию Киры, тоже послушно закручинился.
– Давайте помянем, – так же горестно потянулся он к рюмке.
– Хватит! – рявкнула Маша, и Петр испуганно отдернул руку.
– Маша говорит, что пора бы вспомнить и самого Суслина… Вову, – промокнув платочком сухие глаза, тихо напомнила Кира.
Петр охотно принялся выкрикивать лестные эпитеты
в адрес погибшего.– Да знаете, какой это был человек?! Да я не встречал второго такого!.. А руки какие золотые! А?! – почему-то спрашивал он у Киры. – А как он пел? Нет, пел он ни к черту. Зато как плясал!
Парень вскочил и пошел, пошел кругами по маленькому залу забегаловки. Мужики за столиками стали поспешно хватать свои грязные сумки и выбегать из павильона. Зато к плясуну, опрокидывая стулья, ринулась Мария. Она тоже начала выписывать круги и, словно мельница, махать руками.
Когда танцоры уселись, вытирая жирными от рыбы руками потные лица, Кира с негодованием накинулась на них.
– И как не стыдно?! Даже поминки умудряетесь в пьянку превратить! Вы лучше скажите, с кем еще, кроме вас, дружил Суслин?! – теперь она не заботилась о том, чтобы выполнять роль тоскующей подруги, ей надо было поскорее выведать как можно больше, пока Петр вместе с Машей не завалились под стол от избытка выпитого.
– Так, а с кем еще? Ни с кем! – гордо выпятил куриную грудь дружок Шарик.
– А Еремин? – напомнила Кира.
– Ну так… Вспомнила! Ерема еще когда с ним дружил! Теперь же его нет!
– За что его посадили?
– Когда? – уставился пьяненькими глазками на Киру Петр.
– Ну, я не знаю. Еремин же сел?
– Черт его знает. Разве сейчас узнаешь, может, сел, а может, и стоит, может, и вовсе спать улегся, у них там на севере сейчас полярная ночь, так он полгода имеет право спать. Как медведь.
Кира уже устала выуживать из пьяной головы нужную информацию.
– При чем тут полярная ночь? Еремин сейчас где?
– Ерема сейчас на Севере. Он туда за заработками смотался. Говорил, хочу, мол, пожить, как человек. Это на Севере-то! Как человек! Да он там, как медведь! Белый! – непонятно чему радовался Шарик. – Он и нас с Вовкой звал. Ага! Говорит, хватит вам за копейки ломаться, и уехал. А чего это я – за копейки?
– А Суслин?
– А чего Суслин? Он тоже не поехал. Он вообще никуда не собирался уезжать, а как раз наоборот – здесь собирался стать богатым.
– Как?! – вскинулась Кира.
– А-а, вот именно – как, – протянул Шарик и вылил в себя еще рюмку водки.
Маша уже пила, его не дожидаясь.
– Хотел, и все! Чего прицепилась?! – вдруг осерчал Петр, потом взглянул на горестную физиономию Киры и смилостивился. – Он… черт его знает… не помню… он хотел ребенка родить и стать богатым, вот!
– Какого ребенка?
– Большого уже. Токо у него же не получится!
– Может, он не родить хотел, а похитить? – осторожно подсказала Кира.
– Ты чо-о-о?! Ты дура, да?! Как же он похитит? Он и не умеет совсем. Он… не, он не стал бы ребенка хитить, – уверенно помотал головой Петр, потом гордо вскинулся и добавил: – И Ерема бы не стал, даже не спрашивай!
– Вы вот что – если что-нибудь вспомните, вот по этому номеру мне позвоните, хорошо? Тогда я вам еще раз такие же… поминки устрою, в знак благодарности, – четко сказала Кира и засунула листочек со своим телефоном Шарику в карман.
Сделала она это как нельзя вовремя, потому что дружок погибшего, слабо вякнув, вдруг рухнул лицом в тарелку и разразился богатырским храпом.